Vox et praeterea nihil

Философ-ослик прячется в закут…
(Лугонес)

Книга эта есть всего только возможность, крошечный шанс провести чуть больше времени со своим знакомцем Борхесом и другом его Бьой Касаресом. И покуда сии господа заняты игрой, - так и видишь их сидящими в каком-нибудь пустынном кафе подле листа бумаги, видишь их улыбки, замечаешь, как они то и дело перебрасываются шуточками, идеями, замечаниями, - ты (себя видишь сидящим подле, хотя и несколько позади, наблюдающим как бы украдкой) молча, но не без внимания, следишь за ходом разыгрываемой на доске литературы партии. И кроме радости от этого не лишённого интимности наблюдения, книга эта не может предложить ничего, так как какого-то внешнего смысла, идеи, которую до нас хотели бы донести, в ней попросту нет: весь смысл её, цель и причина только и заключаются, что в этом дружеском времяпрепровождении. Даже отзывы на книги, пусть скромные, но отзывы, благодаря «Хроникам Бустоса Домека», писать не научишься, ибо львиная доля приёмов и средств направленна не на описание (вспомним хотя бы "Абсолютную пустоту" одного поляка) несуществующего произведения (если подобное и встречается, то только в виде насмешки над некоторыми литературными тенденциями, - не скажу, реальными или выдуманными), а на то, чтобы убедить(?), что the Opera ghost really existed. Убеждать несчастного читателя в существовании несуществующего будут при помощи привычной Борхесу (и, нужно думать, духовно не совсем чуждой Касаресу) нюансировки. Что? Книга? Да, она была выпущена тогда-то (точная дата) таким-то (предположительно реальным) издательством (приводятся полные выходные данные). А? Что? Автор? Ну, это был замечательный человек… Я познакомился с ним тогда-то возле киоска (предположительно существовавшего) на улице N. (предположительно реальной); этот киоск (во времена Борхеса могло быть правдой) всё ещё стоит там. Вообще, автор этот, - замечательный, обстоятельный, стоящий на уровне современных идей, человек, - жил на такой-то улице (п.р.) в доме таком-то, и по молодости он принял участие в таком-то военном конфликте (п.р.) под предводительством такого-то (п.р-го) и т. д. и т.п.
Всё это остроумно, в меру оригинально, но, признаться, не очень-то и сложно. Что такое, в конце концов, для двух бывалых писателей, съевших всех местных собак на создании оригинальных текстов, нашпигованных литературными играми, придумать как автора, так и его книгу? Ведь даже некто Иозеф К., - человек глубокий и весьма уважаемый, а главное - сведущий в упомянутых материях, - говоря о людях, не в пример означенным писателям легкомысленных, писал, что им (добавлю от себя: не обладающим и 10-й частью задатков товарищей Борхеса и Касареса) легко бывает находить слова (добавлю от себя: то же с мерной речью и художественным словом) для рассказа о вещах, которых и на свете нет. А как я уже говорил, И.К. был человеком весьма авторитетным и надёжным, и не доверять ему в подобном вопросе мы не имеем оснований.