5

В книге проделана большая работа по анализу и критической оценке идей и теорий причисляемых к направлению антипсихиатрии. Обобщение это весьма условное, о чем в книге тоже упомянуто. Слишком разные люди, порой с диаметрально противоположных политических позиций критиковали институт психиатрии. Дэвид Купер нападал с левацких позиций, а риторика Томаса Саса основана на либертарианских воззрениях. Одни люди делали ставку на законы и реформы, пытались добиться своих целей в легальном поле, другие скептически смотрели на сотрудничество с органами власти. Тем не менее Ольга Власова считает, что всю эту пёструю компанию можно для исследовательских целей объединить под одним брендом «антипсихиатрии». Многие из ключевых фигур антипсихиатрии в прошлом были практикующими психиатрами и разочаровались в эффективности её подходов, гуманности практик, способности помочь людям. Они словно один раз встали на сторону пациентов, и не смогли после этого вернуться к привычной роли врача. Таким образом, антипсихиатрию можно воспринимать как продолжение самой психиатрии, попытку критически осмыслить и преодолеть накопившиеся проблемы и противоречия внутри этой области. Другим объединяющим моментом выступает включённость первой волны антипсихиатрии в широкий социально-политический контекст. Она связана с левым движением, с движением за права человека.

Мне показался интересным обзор альтернативных терапевтических практик, которые использовали критики психиатрии, в частности терапевтических коммун. Перед нами открывается широкое поле, где ставились смелые эксперименты, где одни модели конкурировали с другими. Последователи старались учесть и исправить недостатки прошлых коммун и заимствовать накопленный предшественниками позитивный опыт. Так проходил своего рода эволюционный отбор, где нежизнеспособное отбрасывалось, а лучшие способы организации и методики выживали. Очень жаль, что этот ценный пласт практических стратегий теперь задвинут куда-то на дальние задворки возможных видов терапии. Редукционисткая биомедицинская модель психического расстройства одержала триумф и пока сохраняет гегемонию. Психическое расстройство признано биохимической поломкой в мозгу человека, которую можно поправить только психотропными препаратами. Социальные и психологические аспекты психического расстройства привлекают мало интереса и рассматриваются как второстепенные.

Мало внимания, на мой взгляд, в книге уделено психофармакологии. Всего лишь вскользь обозначено, что некоторые критики психиатрии выступали против использования нейролептиков. Но дело в том, что весь фундамент современной психиатрии стоит на психофармакологии. Именно это – легитимизирующее обоснование её медицинского статуса, неоспоримое доказательство принадлежности к медицинской науке. У нас есть лекарства, которые лечат психические болезни, улучшают состояние пациентов, купируют психозы, выводят из депрессии. И от этих доводов сложно просто так отмахнуться, сделать вид, что их не существует. Какая была линия аргументации критиков психиатрии, которые своими глазами засвидетельствовали самое начало психофармакологической революции и появление хлорпромазина в лечебницах? Если их мало волновала психофармакология, то почему? Видели ли они в новых препаратах всего лишь малоинтересные аналоги применявшихся с начала XX века барбитуратов и хлорал гидрата, поэтому не придавали широкомасштабному внедрению психотропных препаратов особого значения? Подробного разбора этих моментов в книге нет.