3

Сейчас самое главное – выдержать, выиграть время, ибо оно работает на правду больше, чем на неправду. В конечном-то счете в р е м я служит добру.

Есть у Юлиана Семёнова неприятная привычка швырять своего ленивого, историей и внутренним устройством рейха не слишком интересующегося читателя в водоворот похожих названий более несуществующих ведомств, смутно знакомых фамилий, званий и аббревиатур. Из-за этого первую треть книги меня не покидало ощущение, что я упускаю половину происходящего. Кто кому куда и о чём именно доложил, и почему это важно, и в каких отношениях находятся, скажем, унтершарфюрер, оберштурмбанфюрер и штандартенфюрер приходится выяснять самостоятельно, автор не подсказывает, мол, и так всё ясно. Иногда и без историзмов выходит загадочно, особенно в диалогах. Все на что-то усиленно намекают, подразумевают ещё большее, но разобраться в этом без поллитры или разведшколы за спиной нелегко. Как заметил Шелленберг:

Вы говорите так, как должен писать помощник лидера – с тремя смыслами, упрятанными в два слова.

Если за счёт знания истории, умения гуглить, или же попросту проигнорировав все непонятки, читатель всё же выплывет за критическую черту страниц в пятьдесят, он будет вознаграждён сомнительным коктейлем из пропаганды, длиннющих лирическо-исторических отступлений и нескольких хороших, но несвязанных историй о националистическом движении на Украине и развёртывании войны.

На мой вкус именно в этом романе Семёнов сильно перегибает с пафосом. Его герои везде несколько слишком литературны, искусственны, но здесь это особенно ощущается. На страницу приходится не меньше трёх фраз-лозунгов, автор будто норматив выполнял.

Мы были обезличены с тридцать третьего года, но то хоть были маски жизни – шутовские, ничтожные, смеющиеся – а все-таки жизни! Сейчас на каждом из нас маска смерти!

Несвобода – это когда люди веселья должны вести себя как тяжелобольные, забитые существа

...только счастье твоих детей может дать истинное ощущение высокого покоя, а лишь это и есть истинный подступ к творчеству.

и т.д.

К сожалению, здесь совсем нет того, что мне нравилось больше всего в предыдущих книгах серии ("Бриллианты для диктатуры пролетариата", "Пароль не нужен") - своеобразной панорамы общественных настроений. Если в "Бриллиантах" и белые, и красные, и просто мимо проходившие получили возможность высказать свою часть правды, если в "Пароле" все кусочки истории плотно увязаны в общий сюжет, то в "Третьей карте" всего этого нет. Да, тоже много персонажей с разных сторон, но все их истории работают на одну идею: все плохие, коммунисты хорошие. Причем, выглядит это уж очень грубо и прямолинейно. Взять хоть эпизод с хирургом, которого забирают во время операции над ребёнком - сделать момент более слезовыжимательным, пожалуй, не вышло бы.

Найти же в "Третьей карте" общий сюжет - задача вовсе нетривиальная. Ясно, что всё крутится вокруг движения ОУН и начала войны между фашистской Германией и СССР. Штрилиц мелькает где-то на фоне, думает всякие глубокие мысли, и, кажется, вовсе здесь не нужен. Остальных героев едва ли связывает что-то кроме времени и локации, и общей происходящей там тогда трагедии. Зачем, например,

Из первых четырёх книг серии, эта - самая слабая. Не уверена, что стала бы дочитывать, если бы не ожидала от автора чего-то уровня "Бриллиантов".