4 Ох, дон Педро...

Ох, дон Педро...
Это был такой мужчина!
Это что-то!
Тётушка Чарли из Бразилии, где в лесах очень много-много диких обезьян

Итак, первый муж тетушки (т.е. доны Флор) звался дон Педро.
Ой, простите, конечно же не дон Педро, а Валдомиро дос Сантос Гимараэнса, а попросту – Гуляка.
Но сути дела это не меняет. Дело было всё-таки в Бразилии.
Это был такой мужчина!
Белокурая бестия, беспутный кутила, игрок, преданный друзьям и щедрый (за чужой счет), завсегдатай казино и борделей, любимец крупье и проституток.
Никчемный муж и восхитительный любовник.
Вот только что Гуляка самозабвенно (как делал всё, кроме работы) танцевал самбу - и вот он упал и умер.
Дона Флор в возрасте двадцати восьми лет осталась вдовой.

Я до сих пор плачу при воспоминании о нём.
Это был ...
Правда, он любил немножко выпить.

Да - и выпить, и закусить, и крутить романы, и спускать всё до гроша.
Но дона Флор плакала и тосковала.
По логике вещей, она должна была тут же подобрать себе нового дона Педро Гуляку.

Мало ли в Бразилии Педров? И не сосчитаешь!

И дело уже шло к тому! Околачивался уже под окнами бледный красавец с горящим взором, но случай спас.
Судьба послала доне Флор искупление в лице добропорядочного фармацевта доктора Теодоро Мадурейры.
Живи и радуйся!
Но кто поймет женщину? Кто объяснит, почему в мыслях своих и снах добропорядочная дона Флор тоскует, зовет и умоляет воскреснуть своего Гуляку?

А сегодня, светлым воскресным утром, идя под руку со вторым мужем, счастливцем – аптекарем, дона Флор нежно улыбается.
Спросите, почему? А это первый её муж, дон Педро Гуляка, летает вокруг нее и ласково касается ее груди и бедер, словно легкий утренний ветерок!

Знаете, о чем роман (судя по предисловию автора)?
Он лишь отчасти о доне Флор ("зажатой в железные тиски буржуазного общества" (с)).
Но основная цель - «высмеять мелкую буржуазию, ограниченность ее горизонтов, ее неспособность к полнокровной жизни» (с), показать мещанство — «класс, лишенный перспектив, обуреваемый мелочными стремлениями и претензиями»(с) и «контраст между жизнью народа — тяжелой, страшной, поистине трагической … и нелепой, никчемной жизнью мелкой буржуазии» (с).
А по- моему (если забыть про классовый подход и прочую мистику), вся книга о том , что БАБЫ - ДУРЫ - ДУРЫ - ДУРЫ!
И ведь правда! Ну ... почти правда!

Ох, дон Педро...