0 Холодный ад

Тот случай, когда просто не могу поставить книге оценку - рука не поднимается. Не потому, что она мне не понравилась, а просто тут само слово "понравилось" звучало бы некорректно. Потому что это не книга, а документ, так сказать, "свидетель эпохи", и писался он уж точно не для развлечения читателей.

Ну разве можно сказать, что тебе "понравилось" читать о чудовищных вещах, которые творятся на страницах этой книги? Иногда настолько, что просто мозг отказывается воспринимать эту информацию. "Нравиться" это не может (разве что у читателя имеются садисткие наклонности), но читать такие книги - нужно и необходимо.

Маша Рольникайте писала свой дневник, потому что "должна была рассказать". Когда не могла писать, заучивала наизусть и потом восстанавливала. А нам нужно "прочитать, чтобы помнить"...

И теперь, наверно, люди других городов и стран, где нет войны и фашизма, тоже не понимают, не представляют истинного смысла этих слов. Поэтому надо записывать в дневник всё, что здесь творится. Если останусь жива, сама расскажу, если нет – другие прочтут. Но пусть знают! Обязательно!

Маша вместе с тысячами других прошла все круги ада. И каждый раз, когда уже кажется, что хуже быть не может, оказывается, что может, еще как может... Нет предела человеческой жестокости и безумию вседозволенности.

Обычная девочка 13-ти лет от роду. Мама, папа, две сестры и брат. Школа, дом, книги, стихи. Война. Бомбежки. Гитлеровцы. Исключение из школы, всеобщее презрение, обыски. Гетто. Тяжелые принудительные работы, которые воспринимаются, как счастье, потому что дают хоть какую-то надежду не умереть с голоду, выйти ненадолго за пределы гетто. Ликвидация. Разлучение с близкими. Концлагерь. Холод, голод, тиф, крематорий... Смерть, бесконечная смерть. Мужчины, женщины, дети. Трупы на дороге. Наспех засыпанные известью ямы. Живые скелеты, покрытые язвами, которые уже почти не могут передвигать ноги, но находящие где-то в себе невероятные резервы жизненной силы, позволяющие пробежать несколько километров привязанными к телеге или простоять несколько часов на морозе. Чтобы выжить. И если получится - рассказать однажды обо всем.

Какими далекими и недоступными кажутся теперь простые радости жизни: голубое небо, солнце, вкусная еда, просто возможность выйти на улицу.

Я-то уж умела бы радоваться, если бы осталась в живых!

Совершенно невозможно себе представить, как можно было выжить. Выстоять и не сойти с ума. Каждый день находить в себе силы сопротивляться смерти. И ждать, и надеяться, что однажды войне и этому безумию все же придет конец.

Жизнь дала Маше шанс рассказать. Она выжила. И насколько же ее простой, почти лишенный эмоций рассказ, отличается и насколько сильнее действует на читателя по сравнению со "слезовыжималками", написанными современными авторами. Последние, как правило, специально стараются подчеркнуть ужас происходящего, ткнуть читателя носом. Человек, пишущий о том, через что прошел сам, в подобном не нуждается. Он просто говорит, как было. Рассказывает то, чему стал свидетелем. Простыми словами. Называя вещи своими именами. И от этого в тысячу раз страшнее.