2 Против «За философию фотографии»

Флюссеру не удалось создать философию, которая бы защитила фотографию. По моему мнению, у него вообще не получилось никакой новой философии фотографии.

Начинается книга неплохо: осмысление фотографии как формы «магического» мышления, где время циклично, мифологично, вырвано из исторического контекста, обречено на вечное повторение — это интересная мысль. Дискурс текста же напротив предельно линеен, каузален, историчен. Однако затем начинаются странности: Флюссер заявляет, что текст является метаязыком образов, кодирует и объясняет их (что сложно понять, под образами он понимает не понятие, не означаемое, а именно визуальный образ, картинку), а фотография, технический образ, является метаязыком уже для текста. Да, безусловно фотографии могут носить иллюстративную функцию, но такая редукция их природы носит бездоказательный, почти случайный характер. Таким же образом текст можно подчинить визуальным образам — хоть традиционным, хоть техническим. Вспомним хотя бы культуру подписей к фотографиям. Это спорное заявление делается для того, чтобы придать фотографиям больше символического веса, стать провозвестником новой фотографической культурной революции. Но каким образом текст кодируется фотографиями, Флюссер не пишет, остаётся только догадываться. С фактологической базой в книге вообще огромные проблемы.

В отличие от Барта, Флюссер всё же решается проанализировать фотографию с позиции фотографа. Но тут он делает какие-то очень спорные метафизические построения. Для Флюссера фотограф и фотоаппарат представляют из себя слитное синкретическое единство. Фотоаппарат — это не орудие труда, не безвольная машина в руках человека. Фотоаппарат обладает своей властью над фотографом в той степени, что он определяет, что может быть подвергнуто фотографированию, что может стать Фотографическим, войти в Фотоуниверсум, а что нет. Таким образом фотограф не создаёт фотографию при помощи фотоаппара, а вступает в игру вероятностей, вырывая одну фотографию из хаоса всех других возможных фотографий, где она уже существует в универсуме Фотографического. Я не знаю, насколько такая метафизика может объяснить природу фотографии. Это больше похоже на бесцельные интеллектуальные нагромождения.

Затем автор удаляется довольно наивный структурализм, который предположительно должен был бы восприниматься полемически остро. Флюссер с детским удивлением рассказывает читателю про существование семиотических кодов и об их репрессивности. Об этом уже писал Ролан Барт, отец политической семиотики. И делал это намного лучше. Проходится автор и по вопросам, которые в своих анализах фотографии рассматривали Беньямин и Зонтаг, но как-то поверхностно и неубедительно.

В конце Флюссер впадает в какой-то ужасный рессентимент, начинает кричать о пост-человечности современного субъекта, роботизации, едва ли не об необходимости зонтаговской «экологии изображений» и проч. и проч. Учитывая, что я не увидел в его работе академически честного и последовательного анализа фотографии и её последствий для культуры, всё это выглядело натужно и истерично.

Ни в коем случае не советую эту книгу. Полезна она будет только тем, кто профессионально занимается визуальной социологией, семиотикой, философией фотографии и т.д. для ещё одной библиографической сноски в кандидатской.