4.5

Мне страшно, что сон может истончиться, что я из него упаду в явь, что тень реальности через эту щель может просочиться в сон, и тогда мне уже действительно некуда будет деться <...>.

Дом и вправду является главным героем произведения. Он - незыблемый и нерушимый замок детства, повисший где-то среди миров. Внутри него - вечно юные обитатели, всеми силами защищающие свой утопический рай, до краёв наполненный волшебными снами и иллюзиями. Вокруг дома тихой чёрной рекой колышется Пустота, но дом не сдаётся, ему хочется сохранить своё детское сердце, не тронутое мраком. Но так перед героями возникает проблема герметичности пространства:

Кажется просто невероятным, как человек добровольно соглашается большую часть своей короткой жизни проводить между двумя тьмами. Наивно уверенный, что его надежно охраняют внизу прочный пол, а наверху балки потолка, он даже не думает о пагубности такого образа жизни. Конечно, редко случается, что люди проваливаются в подвальную тьму или им на голову обрушивается тьма чердачная. У смерти по имени Грызодуша медленные туфли, пелерина из тишины и лицемерная маска. Дело в том, что коварные магнитные силы, царящие между этими тьмами, вызывают их медленное, но неумолимое сближение. С течением времени уютное для человека жилье превращается в пожизненную ловушку. Тогда, пришпиленный к собственной коробке, он ясно осознает фатальность своего заблуждения, однако, как правило, не находит достаточно сил, чтобы освободиться, а его душа отчаянно трепещет и бьется, попавшись в страшный капкан, пока не окончится жизнь.

В картографию романа вплетаются фольклорные славянские мотивы и христианские. Так, в книге присутствует Завет, постигнув который, можно духом прорасти до неба, именно поэтому в доме рушится крыша. Вавилонская башня из энциклопедий грозится рассыпаться из-за своей вычурной многоэтажности.

Каждый цветок, лепесток, взмах крыла, самую незначительную букашку автор хочет потрогать словом, повертеть его на языке и так и эдак, порами впитать его аромат, позволить войти ему в сон, очертить его контуры бесчисленными запятыми. Слово - самостоятельный герой, передвигающийся по строкам, пляшущей по извилистой лестнице с нагромождениями в виде героев, событий и мифов. Автор, будто чувствуя, как оно обесцвечивается о безумным жестоким миром, хочет заставить его показать все свои бока, и разрешает читателю потрогать его своими пальцами, будто диковинный камень, - оживающий, коснись его взглядом.

Произведение - подлинное дитя постмодернизма с бесчисленными гиперссылками, встроившими энциклопедию в сюжет, парадоксами, смешением подлинного и сновидческого, переплетением жанров, рефлектирующими мыслями как принципом формирования пространства. Созданная автором вселенная шагает по воображаемым точкам, траекторию движения которых задаёт логос. В понимании автора подобная точка -

это крохотная исходная точка всех отсутствующих взглядов, исходная точка, от которой начинаются бескрайние фантастические просторы. Она есть у каждого человека, но многие не в состоянии ее увидеть. Поэтому для них эти широкие просторы остаются навсегда недоступными. Для первых же, однако, пространства следуют одно за другим. По ним блуждают, исследуют их или просто пользуются ими для прогулки. Группы воображаемых точек составляют одноименную галактику, которая своими размерами превышает любую из известных до настоящего времени звездных систем.

Таким образом, неустойчивый хаос танцует, ступая по пятам слова, неизменно, безостановочно следуя за ним, надевая новые маски, заходя в непознанные галактики.

Так, влекомый тем же словом, читатель и сам вступает в борьбу с Пустотою, подмечает движения в блестящих зеркалах сестёр Триполис, аккуратно прикрывает окна, чтобы случайно не переломить льющийся лунный свет, осторожно и любопытно заглядывает в сундуки, в которых таится Тайна, успокаивается на несколько оттенков весеннего цвета и с новыми силами изучает энциклопедию "Serpentiana". Может быть, сам он всего лишь её герой?