Я всегда впадаю в ступор, когда меня спрашивают, кто я - аудиал, визуал или кинестетик. Со слухом у меня плохо, с обонянием вообще никак, трогать все и всех я люблю, но стесняюсь... Остается визуальное восприятие. Я хотя бы уверена, что люблю рассматривать картинки - особенно нарисованные яркими красками. :)
На самом деле, если бы можно было сказать, что я - текстуал, я бы выбрала это слово для характеристики своего мировосприятия. Когда я встречаю что-то красивое, меня в первую очередь неудержимо тянет перевести это в текст. Я вижу смешное облако, нюхаю букет орхидей, слушаю музыку и думаю - а как бы описать это так, чтобы текст вобрал в себя и форму, и звук, и запах? Я люблю переводить все в текст - и обратно. Когда я погружаюсь в книгу, то уже не могу сказать, на какой я странице, каким шрифтом набран текст или какого он цвета. Потому что я попросту не вижу текста. Черные буковки на белой странице автоматически преобразуются в моем сознании в картины, и с листа навстречу мне поднимаются яркие, сочные образы, наполненные не только красками, но и запахами (яблонь, ванили, мокрого асфальта...), и звуками (пароходными гудками, стуком каблуков, шелестом ночного дождя по саду...).
Хороший текст действует на меня, как удар в висок: меня сразу выключает из этой реальности и уносит куда-то далеко-далеко, в такие края, куда вовек не дойти ногами.
Я все думала - а кто-нибудь воспринимает мир так же? Понимает ли, что буква "о" - белого цвета, а слово "шуршание" на ощупь - как темно-коричневый бархат? Оказалось - понимает. Мышь Гликерия из книжки Дины Сабитовой.

Сунула мышь Гликерия том литературной энциклопедии под мышку. И домой поспешила.
Сидит Гликерия с книгой на крыльце, топленое молоко пьет (оно остыло, конечно, но Гликерия его заново погрела).
«Сначала прочитаю все черные крупные слова слева, – решила она, – а мелкие подробности про них буду потом читать…»
«Амфибрахий, например. …Красиво звучит… На что это похоже?» – думает Гликерия.
«Это такая старая фланелевая тряпочка, которой она вытирает пыль с пианино. Серенькая, мягкая...
Анапест… Анапест – похож на цветок. Листья у него длинные, как у осоки, острые такие… Когда стебель ломаешь, то раздается сочный хруст.
Анжамбеман… Кажется, у соседа из дома на углу была такая фамилия. Жаль, он уехал давно и далеко. И писем никому не пишет…
Белый стих…»
Отложила тут Гликерия словарь, задумалась. Понравилось ей это: белый стих.
Интересно, белый стих – он какой? Совсем белый, как свежий снег под ярким солнцем, или палевый, как топленое молоко?
«Это мне как раз подходит, – решила Гликерия. – Дальше и подковываться не стоит, только время терять».
Достала Гликерия новый блокнот в темно-красном шелковом переплете. И принялась творить.
К вечеру у Гликерии набрался полный блокнот белых стихов...