Последняя книга моей беременности

Моя первая (и, надеюсь, не последняя) беременность случилась со мной неожиданно и даже в каком-то смысле вопреки. И резко изменила мою жизнь.
До неё я, вчерашняя выпускница вуза, летала на новоприобретённую работу, после работы мчалась на тренировку по бальным танцам, потом - домой, в первое съёмное крошечное, но - наше, личное, отдельное, - гнёздышко, которое мы вили с будущим мужем, по выходным я уезжала на свою вторую работу - ухаживала за неходящей бабушкой. Помню, что я постоянно неслась куда-то на всех парах, постоянно спешила, знала, что на работе мне надо пообедать непременно до 15.00, а то на тренировке будет тяжело, а если вдруг какой перекус - ни в коем случае не после 16.00. В метро я неслась бегом вверх по всем эскалаторам, через ступеньку, быстрей, быстрей. Домой я бежала, обгоняя впереди идущих, и на работу тоже. Я мало спала, была тощей и с лихорадочно блестящими глазами. И читала я мало, и всё как-то урывками.. Совершенно не было ни на что времени..
Но всё изменилось, когда я отправилась на узи, недоумевая, откуда, пардон, задержка, и узнала о беременности. Организм мой был к тому времени очень измождён, и беременности создалась самая что ни на есть угроза, угроза невынашивания, прерывания. И меня отстранили от танцевальных тренировок и вообще строго-настрого запретили бегать, летать и куда-то взволнованно спешить.
И вот тогда я осталась один на один с самой собой. У меня была только работа. И книги.
И началось. Время моей первой беременности до сих пор вспоминается мне как отмеченное этакими вешками - прочитанными книгами. Вот "Лебединая песнь (Побеждённые)" Головкиной - читаю морозным январём, скрючившись на крошечном диване в кухне бабушки, за которой ухаживала. "Хождение по мукам" Толстого - вспоминается холодный выстывший московский февраль, и как же живы воспоминания.. "Кристин, дочь Лавранса" Унсет - март, переживания, первое узи, на котором видишь уже натурально человечка - а ведь ничего пока не чувствуешь, и это странное, радостное и волнительное, двойственное ощущение вспоминается мне, когла я встречаю где-то именно книгу Унсет. Впервые после школьных лет открытый Горький, "Пер Гюнт" и книга Катаняна про Лилю Брик - в такие краски окрашен мой апрель. И страшный "1984" Оруэлла в оригинале, ради которого ездила в библиотеку иностранной литературы им. Рудомино - раньше о такой роскоши, как поход в библиотеку, могла только мечтать, - время было расписано поминутно.. Тёплый май, полубессонные ночи, внезапно стало очень легко, половина срока позади и скоро декретный отпуск и почти полностью свободное лето - а я читаю Никитиных "Мы, наши дети и внуки", книги о языках и языкознании Като Ломб, Быкова, Плунгяна, ещё Бориса Виана, Патти Смит, "Роман с кокаином" и лекции по психотерапии Литвака. Готовлюсь к свадьбе) после свадьбы в конце июня - переезд в новую квартиру, донельзя захламленную и убитую прежними жильцами, но очень кстати во мне просыпается инстинкт гнездования, да начался декретный отпуск.. И вот я мою, чищу, скребу, с 7-месячным животом клею обои, расхламляю кладовку, что-то раскладываю, развешиваю, перекладываю, стираю.. В перерывах отдыхаю на матрасе с миской ягод и "Таёжным тупиком", Фицджеральдом ("Ночь нежна" и "Великий Гэтсби"), добираюсь до "Возрождённых родов" и "Родов без страха", которые, к слову, и вправду очень мне помогли.. Немного приведя в порядок жильё, перебираюсь на дачу, где до утра зачитываюсь Данте Алигьери, трудами Сирсов - повёрнутых на естественном родительстве американских врачей, счастливых супругов и многодетных родителей; "Йогой и питанием" Айзенстайна, "Дядей Петросом и проблемой Гольдбаха" - и мне, гуманитарию, страстно хочется заняться математикой.. Конец августа, на даче уже не живу ибо боюсь вот-вот родить (но на самом деле остаётся ещё целый месяц). Читаю "Крошек Цахес" и "Время женщин" Чижовой, "Очерки коммунального быта" Утехина, внезапно под руку попадается "Свободные от детей" Лавряшиной, и я, скептически настроенная вот-вот мама, читаю рассуждения женщины-чайлдфри и неожиданно нахожу с ней много общего..)) читаю "Записки следователя" Шейнина, "Слово в пути" Вайля и трилогию Бруштейн "Дорога уходит в даль...".

Дождливый мрачный сентябрь. По срокам должна родить, но всё никак. Дабы перестраховаться, врач определяет меня в роддом. Не возражаю: дома всё готово, вещи собрала давно, посему ещё неделю лежу в роддоме и не занимаюсь ничем, кроме сна, запойного чтения да гимнастики с хождением по лестницам вверх-вниз дабы выманить человечка на свет Божий) читаю "Искусство грудного вскармливания", "Чайную книгу" Фрая, "Подстрочник" Олега Дормана про Лилианну Лунгину и... "Некрополь" Ходасевича. Тут уже заканчивается неделя моего бесплодного лежания в роддоме, всех соседок по палате я давно и благополучно проводила родоразрешаться и осталась старожилом, и в конце концов врач сказала - всё, баста, сколько можно, завтра в 7 утра проколем тебе пузырь - начнёшь рожать как миленькая. Пора, мой друг, пора.. Радостная, ибо вот хоть какая-то определённость забрезжила, ложусь спать вечером перед намеченной процедурой. Мне не спится. Достаю "Некрополь", дочитываю. Ровно в час ночи закрываю последнюю страницу, пишу небольшой отзыв на сайте (на лайвлибе меня тогда не было, писала на другом) и вот тогда только с чувством выполненного долга засыпаю.. Чтоб проснуться в 5 утра от безотчётной тревоги и неясных болей, которые, оказывается - схватки, а к 9 утра уже стать мамой. Быстро, почти не больно и без всяких посторонних вмешательств.

Так что эта книга навсегда будет ассоциироваться у меня с последним днём моей счастливой беременности.