Что там еще? — спросила гусыня-предводительница.
— Столько названий не умещается в наших головках! — запищали гусята. — Столько названий не умещается в наших головках!
— Чем больше входит в голову, тем лучше в ней все умещается, — ответила гусыня-предводительница, неумолимо продолжая выкрикивать диковинные названия...

Вспомнил старый баян про Красную шапочку и решил попробовать написать немного в этом стиле:

Ги де Мопассан

— Акка Кебнекайзе производит впечатление очень умной и образованной гусыни, — чтобы что нибудь сказать, заметил наконец Нильс.
— Вы находите? — пробормотал старый ворон.
Этот вопрос удивил Нильса.
— Да, — неуверенно ответил он, — И ведь её считают одной из самых даровитых гусынь предводительниц стаи.
— Возможно. На безрыбье и рак рыба. Видите ли, дорогой мой, все это птицы ограниченные, — их помыслы вращаются вокруг корешков и личинок. Серые гуси, — с ними ни о чем нельзя говорить, ни о чем из того, что нам дорого. Ум у них затянуло тиной или, вернее, нечистотами, как Дарэльвен под Упсалой.
Ах, как трудно найти человека с широким кругозором, напоминающим тот беспредельный простор, воздухом которого вы дышите на берегу моря! Я знал таких гусей — их уже нет в живых.
Батака де Ворен говорил внятно, но тихо, — чувствовалось, что он сдерживает голос, иначе он гулко раздавался бы в ночной тишине. Ворон был взволнован: душу его, казалось, гнетет печаль и заставляет дрожать все ее струны, — так содрогается земля, когда ее сковывает мороз.
— Впрочем, — продолжал он, — есть у тебя талант или нет, — не все ли равно, раз всему на свете приходит конец!
Он смолк.
У Нильса было легко на сердце.

Дальше...больше

Виктор Гюго

Суровая ледяная оболочка Акки с Кебнекайзе, её холодная личина высокой недосягаемой добродетели вводили Нильса в заблуждение. Жизнерадостный школяр не подозревал, что в глубине покрытой снегом Этны таится кипящая, яростная лава.


Джек Лондон

Нильс Хольгерссон задался целью вознаградить Белого Гуся за все то, что ему пришлось вынести, вернее — ис­купить грех, в котором человек был повинен перед ним. Это стало для Нильса делом принципа, делом совести. Он чувствовал, что люди остались в долгу перед Белым Гусем и долг этот надо выплатить, — и поэтому он старался проявлять к Белому Гусю как можно больше нежности.

Ярослав Гашек

Когда Нильса заперли в хлеву, он нашел там общество из шести серых гусей. Пятеро стояли вокруг кормушки, а в углу на клочке сена, как бы сторонясь всех, сидел шестой - гусь средних лет. Нильс начал расспрашивать одного за другим, за что кого посадили. От всех пяти, стоявших у кормушки, он получил почти один и тот же ответ.
- Из-за Сараева.
- Из-за Фердинанда.
- Из-за убийства эрцгерцога.
- За Фердинанда.
- За то, что в Сараеве прикончили эрцгерцога.
Шестой, - он всех сторонился, - заявил, что не желает иметь с этими пятью ничего общего, чтобы на него не пало подозрения, - он сидит тут всего лишь за попытку убийства вемменхёгского мельника с целью грабежа.

Оноре де Бальзак

Судя по чертам лица, Нильсу было лет четырнадцать, а порочность его казалась случайной. Свежесть юности еще сопротивлялась опустошениям неутоленного сладострастия. Во всем его существе боролись мрак и свет, небытие и жизнь, и, может быть, именно поэтому он производил впечатление чего-то обаятельного и вместе с тем ужасного.

Оскар Уайльд

Не тратьте понапрасну золотые дни, слушая нудных святош, не пытайтесь исправлять то, что неисправимо, не отдавайте свою жизнь невеждам, пошлякам и ничтожествам, следуя ложным идеям и нездоровым стремлениям нашей эпохи. Садитесь на гусей и летите! Летите над Швецией этой чудесной страной, что пока скрыта от вас. Ничего не упускайте, вечно ищите все новых ощущений! Ничего не бойтесь! Новый гедонизм — вот что нужно нашему поколению.

Эдгар По

Днем гусь ни на миг не отходил от меня, ночью же я что ни час пробуждался от мучительных сновидений и ощущал горячее дыхание этого существа на своем лице и его невыносимую тяжесть - кошмар во плоти, который я не в силах был стряхнуть, - до конца дней навалившуюся мне на сердце!

Эрнест Хемингуэй

- Ты гусь?
- Нет, я гном.
- С каких пор?
- С тех пор как понял, что такое фашизм.

Эрих Мария Ремарк

Мне казалось, что гном не должен говорить гусю, что любит его. Об этом пусть говорят его сияющие, счастливые глаза. Они красноречивее всяких слов.

Даниил Хармс

Покупая птицу, смотри, нет ли у нее зубов. Если есть зубы, то это не птица.


Нильс Хольгерссончик пошел на охоту
С ним гусь полетел перепрыгнув забор
Нильс, как бревно провалился в болото
А гусь над болотом летал как топор

Умберто Эко

Должна зайти в издательство Сельма Л.
— Просмотрел вашу вещь, очень, очень неплохо. Умело выстроено, есть напряжение, драматизм. Это у вас первый опыт?
— Нет, я вообще-то уже написала несколько книг…
— Лучше поговорим о вашей новой работе. Я вот думаю, почему действие должно разворачиваться обязательно в Швеции. А не в Дании, например? Условно говоря? Не так уж много пришлось бы менять. Два-три топонима. Замок Грипсхольм превращается, ну скажем, в замок Эльсинор… Северный колорит, протестантство, витает тень Кьеркегора, такое, знаете, экзистенциальное напряжение…
— А может, вы и правы.
— Мне кажется так. Наконец, вопрос стиля. Возьмем любой кусок на пробу, например, когда молодой герой выходит на просцениум и заводит это свое рассуждение насчет действия и бездействия. «Действовать или нет? Вот что надо бы мне решить; сносить бесконечные нападки злобной судьбы…» Почему это только ему надо решить? Я сказал бы, в этом вообще состоит вопрос, понимаете, не его личная проблема, а основной вопрос экзистенции. Так сказать, выбор между бытием и небытием, быть или не быть…
<...>
Ступай, ступай же в мир, о Сельма Л.! Ты знаменита, ты проходишь рядом со мной и меня не видишь, я бормочу себе под нос: Быть или не быть? и говорю себе: неплохо, Бельбо. Хорошо сработано. А ты валяй, старушка Сельма Л.., и получай что тебе причитается. Ты ведь только создала. А переделывал я.


Габриэль Гарсия Маркес

Пройдет много лет, и Гуселио Мортендио, стоя у чурбака в ожидании когда ему отрубят голову, вспомнит тот далекий вечер когда Лис Смирре съел столько мышьяка с тортом, сколько хватило бы, чтобы истребить уйму крыс. Но он как ни в чем не бывало терзал рояль и пел до полуночи. Через две недели Нильсенио и Гуселио попытались взорвать шатер несносного лиса. Они с замиранием сердца смотрели, как по шнуру к детонатору полз синий огонек. Они оба заткнули уши, но зря, потому что не было никакого грохота. Когда Нильсенио осмелился войти внутрь, в надежде обнаружить мертвого Лиса, он увидел, что жизни в нем хоть отбавляй: старый лис в изорванной клочьями рыжей шубе и обгорелом парике носился туда-сюда, забивая огонь одеялом.

Борис Акунин

Эраста Петровича Фандорина, чиновника особых поручений при московском генерал-губернаторе, особу 6 класса, кавалера российских и иностранных орденов, выворачивало наизнанку. В избушке вязко пахло кровью и требухой. Подле его начищенных английских штиблет покоилось распростертое тело девицы Гусевой, Мортениды Ивановны, 89 лет. Эти сведения, равно как и дефиниция ремесла покойной, были почерпнуты из детской книжки, аккуратно лежавшей на отрубленной голове. Более ничего аккуратного в посмертном обличье девицы Гусевой не наблюдалось.

Есенин

Дай, Гусь, крыло на счастье мне,
Крыло такое не видал я с роду.
Давай-ка погогочем при луне
На тихую,бесшумную погоду …
Дай, Гусь, крыло на счастье мне,

Пожалуйста, голубчик, хоть не клюй.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое х...,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

Гусыня и мила и знаменита,
И у неё гостей бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
С ней вместе полетать, ну хоть немного.

Да,ты по-гусьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты норовишь клеваться.

Мой милый Гусь, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?

Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня щипни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.


Фрейд


Навязчивое стремление Н. улететь на Белом Гусе, скорее всего, продиктовано детским стремлением вступить в сексуальную связь со своей матерью, чувствуя неисполнимость желания мальчик испытывает вину. Длинная белая шея гуся — ярко выраженный фаллический символ, вполне естественный в фантазиях маленького мальчика, испытывающего комплекс неполноценности при сравнении своих гениталий с гениталиями своего отца. Нет никакого лиса Смирре. Лис в данном случае, ни что иное, как неосознанная сторона маленького Н., его вытесненные сексуальные фантазии, которые рвутся наружу. Таким образом, противоборство Лиса и Н. имело место лишь в воспаленном воображении Н. Возможно также имело место сексуальное насилие в отношении Н. со стороны его отца, на это указывают многочисленные образы огромных страшных троллей, которых описывает Н. Возврат к нормальной жизни Н. связывает с убийством Белого Гуся, то есть с отказом от намерений вступить в сексуальные отношения с матерью, но подсознательная часть Н. стремиться сохранить эту иллюзию отношений, намекая на то, что выход есть из любых ситуаций.


В новостях

Вчера ушел из дома и не вернулся несовершеннолетний Н. 14 лет, по сведениям родителей мальчик был одет в коричневые штаны белую рубашку, коричневую куртку, красную шапку и деревянные(?) ботинки. Его друзья в социальных сетях утверждают, что у Н. незадолго до этого был конфликт с религиозно настроенными родителями, которые заставляли Н. учить тексты проповедей и не давали ему играть на компьютере. Соседка по лестничной площадке заявила, что вся эта молодежь сплошные наркоманы и она видела несовершеннолетнего М., который предлагал Н. "полетать", возможно тот имел в виду "спайсы".

Лев Николаевич Толстой

Всё смешалось в доме Хольгерссонов

Федор Михайлович Достоевский

Гусь ли я домашний или право имею?

Дж. Р. Р. Толкин

Сразу за домом Хольгерссонов начинался лес. Лес этот был одним из немногочисленных ныне осколков Великого Леса, покрывавшего некогда все Средиземье — давно, еще до наступления Великой Тьмы. Когда-то в прежние времена, оказавшись на опушке этого леса в час захода Солнца, в лесу этом можно было услышать песню на Синдарине — языке той ветви Перворожденных, что никогда не покидали пределов смертных земель и не видели света Закатного Края. Но с приходом Великого Врага веселый народец покинул Лес, и ныне его населяли злые, коварные существа, самыми страшными из которых были Тролли, говорившие на почти забытом ныне Черном наречии — языке, созданном Врагом в глубинах Сумеречной страны для ее обитателей.

Маяковский

Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен,—
а самое страшное
видели —
Клюв гуся,
когда
он
абсолютно спокоен?

Ильф и Петров

Положение было ужасно! В Вёмменхёге, на окраине села, на дощатом полу деревенского дома стоял несовершеннолетний человек с неоконченным школьным образованием образованием, абсолютно маленький. Идти ему было некуда. Он скорее согласился бы сесть в тюрьму, чем показаться в таком виде. Оставалось одно - улетать!

Франсуа Рабле

— А ещё, рассказывал Мортен, когда я был совсем маленьким гусёнком...

Кастанеда

Я подошел к Нильсу и хотел сказать о том, что вижу его очень маленьким, но он заговорил первым:
— Рыхлые края и плотный центр, — сказал он, указывая на облако. Его замечание настолько совпало с тем, что я собирался сказать, что я подскочил.
— Я только что собирался сказать тебе о твоем размере.
— Значит, я тебя опередил, — сказал он и засмеялся с детской непосредственностью.
Я спросил, не может ли он ответить мне на несколько вопросов.
— Что тебя интересует?
— То, что ты сказал мне вчера днем о полетах очень взволновало меня. Никак не могу понять, что ты имеешь ввиду?
— Конечно ты не можешь этого понять. Ты пытаешься думать об этом, а то, что я сказал, не совпадает с твоими мыслями.
— Я пытаюсь об это думать, потому что лично для меня это единственный способ что-нибудь понять…

Борис Виан

Я полагаю, что фамильярность допустима исключительно между людьми, которые вместе пасли гусей, а это, как вам известно, не наш случай.

Марк Твен.

-Нильс!
Нет ответа.
-Нильс!!!
Нет ответа.
-Нильс!!! Мерзкий мальчишка! Сейчас же выучи проповедь и иди пасти гусей!
Но Нильс был глух к словам матушки. Сейчас он был занят куда более важными делами - он осваивал высокое искусство полетов на гусе. К тому же в его карманах сейчас вряд ли нашлось бы место для Библии, в них обрели своё законное пристанище рогатка, сломанный перочинный ножик, дохлая кошка и десять алебастровых шариков...

Редьярд Киплинг.

— Мы с тобой одной крови! - крикнул Нильс вслед орлу. - Доброй охоты!

Калевала.

Рано утром, на рассвете,
Нильс садится на Мортена,
Прочищает ему перья,
Сто пятнадцать белых перьев,
И поёт Мортену песню
О великом и о малом,
О морях и океанах,
О лесах и о равнинах,
О лесных домах из брёвен,
О живущих в тех хибарах,
О гусях, что в небе рыщут,
О грозящих им невзгодах.

Льюис Кэрролл

— Мортен, а ты действительно думаешь, что я не в своём уме? — спросил Нильс.
— Конечно, — ответил Мортен, иначе как бы ты здесь оказался?
Сказав это, Мортен снова улыбнулся, показав свои блестящие острые зубы.

«Ну и ну! — подумал Нильс - Котов с улыбкой я уже видел, но гусей с такими зубами...»
А гусь стал постепенно таять в воздухе, пока от него не осталась только широкая зубастая улыбка.
«А интересно, - подумал Нильс, если я нахожусь не в своём уме, то в чьём уме находится Мортен? Вероятно, в моём. А кто тогда находится в уме Мортена?
И, раздумывая, Нильс подошел к столу, на котором стояла бутылочка с надписью "Выпей меня".

Говард Лавкрафт

Мортен! А зачем тебе такие большие.. ОДНИМ ЛИШЬ ВИДОМ СВОИМ ВНУШАЮЩИЕ ЖИВОТНЫЙ СТРАХ И СОВЕРШЕННО НЕДОСТУПНЫЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ ПОНИМАНИЮ В СВОЕМ УЖАСАЮЩЕМ ВЕЛИЧИИ ТАЯЩЕМУСЯ В ТЕМНЫХ ЗАКОУЛКАХ ПАСТИ зубы?!…

Омар Хайям

Живи минутою, отпущенной судьбой!
Ведь, неизвестно, что готовит день иной!
Не знает Нильс, где гуси пролетают,
Не знал Мортен, когда простится с головой.

А. С. Пушкин

Вот бегает дворовый мальчик,
На спину крылья прицепив,
Себя в гуся преобразив;
Шалун уж заморозил пальчик:
Ему и больно и смешно,
А мать грозит ему в окно...

Басё

Серые гуси
На Швецию
Смотрят с тоскою.
В Вемменхёге белая вишня цветёт.

Митьки
К станции электрички,
шатаясь, Федор подходит.
Головою тряся,
на расписание смотрит:

Норланд, Вестерботтен,
Ётланд, Херьедален, Норботтен,
и дальняя бухта Евле.
Что ж? С таким же отчаяньем
смотрел он и раньше и видел:
Рябово, Ржевка, Грива,
Пискаревка, Всеволжск
и дальняя Петрокрепость.

Ледяные, злые перроны.