Всё, всё, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!

Итак, — хвала тебе, Чума,
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твоё призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розы пьём дыханье, —
Быть может... полное Чумы!

( Пушкин, "Пир во время чумы")

Иногда нам снятся чужие сны искусства, сны-насильники, порочные и тёмные сны. Это похоже на какую-то насмешку жизни и любви, когда безумно нравящийся нам человек, избегает наших снов, нам снится всё что угодно, но только не он, словно тёмные пространства наших снов мучительны, губительны для того, кого мы любим, и потому сны бунтуют, ибо изгнаны из мира, бунтует и порок, этот тёмный сон любви, изгоняя из мира бога, красоту и добро, не видя их в той же мере, в какой мы не видим любимого во сне.
Мне хотелось бы увидеть лирические, творческие сны Тургенева, Лорки, Вирджинии Вулф... но почему-то я чаще вижу сны Достоевского и де Сада.
Снова хотелось бы предупредить иных моих друзей : данная история - плод мрачной рефлексии бессонницы и ада мысли о женщине, красоте и пороке. Читать или нет, решать вам. Я предупредил.

Мне приснился мрачный сон с героями де Сада, вот только место действия было в конце 21 века, да и происходило всё не во французском готическом замке, а в том самом замке пушкинского "Пира во время чумы".
Апокалиптические образы четырёх де Садовских зверей в мировых образах Аристократа, епископа-содомита ( Достоевский бы кое-что заметил по этому поводу о падшей религии запада), Председателя ( наслаждающегося приговором к казни невинных) и банкира, мучительно перекликались с пушкинскими образами Председателя, Священника ( ужасающегося на сей "безбожный пир, безбожнейших безумцев, ругающихся песнями разврата над мрачной тишиной, повсюду смерти распростёртой") и Мери - образ поруганной красоты.
За тяжёлым столом, сделанного из кипариса, кедра и сосны, находились я, де Сад и эти персонажи.
За тёмным окном, мир вспыхивал и сладко накренялся в бездну и звёзды. Происходил конец света. На улице полыхала пожаром чума убийств, безумий и порока. Красные от зарева улицы словно бы зловеще улыбались от разгорающегося пожара и приближающегося к земле огромного алого шара : косматой звезды древних.
У окна стояла жёлтая свеча, с красным, чуть заострённым пульсирующим огоньком. По стеблю свечи стекали бледные капельки тёплого воска. Это было похоже на свечу солнца, оплывающую звёздами. Солнце вот-вот погаснет, и настанет ночь хаоса и тлена.

Статуя плачущего ангела.

Дальше...

Находящихся в замке людей происходящее ничуть не тревожило. Они мирно сидели за столом с бокалами, переполненных вином, пресыщенные пороком, жизнью, красотой : их остывающее чувство жизни могла возбудить лишь красота безобразного, чрезвычайного - уродства, ибо невозделанный хаос уродства и порока манил их извращённые души абсолютным наслаждением, пульсирующим, темно и сладко замирающем в сингулярной точке пьянящих категорий бесконечного, разрывающего и созидающего мгновенные и неземные формы наслаждения, добра и зла, за которыми не могло успеть их человеческое и пресыщенное тело.
Смотря с грустной улыбкой на немое кино смолкшего за окном мира, они рассказывали порочные и злые истории прошлого, живя прошлым больше, чем настоящим, ибо - умирало, будущее - словно новорождённый младенец, мрачно покоилось у мёртвой груди своей матери - жизни, возле которой мелькали бледные тени ада - люди, перепрыгивая её, не замечая её, наступая на неё и ещё живого ребёнка.
Казалось, что мир уже умер, но память о нём ещё продолжала жить в разговоре неких мрачных ангелов : так гаснет звезда, но её свет ещё виден мириады лет.
Эти ангелы рассказывали свои злодеяния и пороки с таким сладострастием подробностей, что время их рассказа превышало возраст жизни умершего мира.

Де Сад, с лукавой усмешкой посмотрел на догорающую, наклонившуюся свечу, поднялся из за стола, подошёл к ней, сравнив её с истекающим семенем мужским членом, провёл пальцами по стволу свечи, и затушил двумя пальцами алый огонёк, похожий на солнце.

- Мне всегда хотелось напасть на солнце - проговорил де Сад, обернувшись к нам в покачнувшейся темноте словно бы скончавшегося воздуха,- чтобы устроить всемирный пожар. Вот это были бы преступления!!
Вы только представьте : в каждом человеке таятся тёмные желания порока и зла, но люди боятся к ним подходить на свету своей совести и призрачного света чужого мнения.
Словно нравственные безумцы, они сами противопоставляют себя, себе же, греша исподтишка, говоря на разные голоса порока и добродетели... Они ещё слишком дети порока и зла! Они - цветы зла.
Что для них другие? - Ад! Но и их "Я" - тоже, Ад, "другие". Они боятся быть собой, опереться на себя всецело. Ах, они ни на что не могут опереться всецело, ни на бога, на на дьявола!

- Маркиз, в ваших мыслях сквозятся тени мыслей Сартра и Рембо.
Вы правы, люди любят творить добро, не от полноты сердца, полноты чувства жизни, а от страха осуждния, страха ада и суда совести в зеркале ближнего. А зло... да они и зло то творят как-то пошленько, как дети, противопоставляя его закону и добру, норме.
Так иные сектанты воодушевлены своей истиной лишь до тех пор, пока они бунтуют против основной для них религии, пока чувствуют упор отторжения, отталкиваясь от которого, они как бы мыслят и живут от противного, зеркально, вспять, падая... в себя, в миражи своих рукотворных и мгновенных бездн.
Но если убрать этот упор, то против чего они будут бунтовать? Они бы рассеялись в воздухе и мысли.
Так и со злом и пороком : пока кукольные декаденты и развратнички всех мастей протестуют против нормы и бога, они - чувствуют тёмную силу наслаждения, напряжение истины, но убери норму и бога, и они в прямом смысле пожрут и растерзают себя, как и завещал Достоевский. Некоторые из них честнее других, ибо мыслят вспять, с конца, потому сразу начинают с этого.
Все они - пустышки.

- Сверкающая пустыня - это бог без человека, как сказал один наш знакомый. Звёздный, бледный песок и царственная тишина, прохладный, синеватый сумрак прибоя ночи, первой ночи творения...

- Ах, сударь, вы напомнили мне о тех затаённых и тёмных мечтах женщин, которые хоть раз, да посещали каждую женщину, хотя бы во сне... Что женщина ищет в пороке? Может, некий фантом какой-то прежней боли, что была так давно, на самой заре жизни? Так жертва иногда возвращается на место преступления..
Во всяком случае, мужчины никогда не поймут этого художественного осмысления женщиной порока и зла; этого тёмного изгиба души, этих бледных крыльев поруганного ангела, раскрывающихся под нежными, тёмными касаниями любимого человека... Вам хотелось когда-нибудь поцеловать тёплое, переливчатое сердце ангела? В пороке женщине хочется обнять в изогнувшемся и жарком теле весь этот пламенеющий хаос, тёмный, нежный, бесконечно податливый мир, в котором ещё нет ни человека, ни бога, и лишь ангелы мерцают огромными тёмными мотыльками над светлой пульсацией солнц и планет.
Понимаете ли вы, мужчины, этот мотыльковый, тёмный трепет в животе мира, жизни?

- Слушай, солнце моё, а почему вас, женщин, так манит именно этот экзистенциальный порок? Ведь ты права : каждая, хоть раз, да думала о нём. Скажи, я остроумно сравнил его тёмный аромат с розой?
Это ваше пристрастие обожествлять пустоту, темноту?
Это для вас флирт со смертью? Тёмная ласка смерти, ничто? Желание зачать от "ничто"?
Вот только что можно так зачать?
Мы, мужчины, в этом пороке умираем и воскресаем. Этот порок для нас - как сон во сне, смерть в смерти. В нём - грядущая смерть мира, и потому в нём мы ищем забвение, ничто.
Неужели вы ревнуете нас к смерти, к ничто, если..

- Вы, мужчины, этого не поймёте. Что можно зачать от пустоты? А знакомо ли вам ощущение, когда сердце-ребёнок, словно бы тепло и колко бьёт ножками в животе, под грудью? Вы же никогда не ощущали своё сердце, как своё дитя, зачатое от мира, от солнца, звёзд и цветов.

- К чертям разрушу твой нежный мир, с его цветущими звёздами и небесной молью!
У Платонова есть дивный рассказ, в котором г.г. мог научился мыслить миром. Он ложился в темноте смолкшей комнаты на пол, и, расправив руки крестом, смотрел сквозь тёмный дым потолка на густое течение неба и звёзд : в небе сталкивались звёзды, гасли солнца, планеты сходили с ума и с орбит...
Ах, какой бы мировой пожар и мировую оргию я бы устроил!! Я бы вовлёк в неё всё живое, звёзды и даже людей на этих звёздах!!
Эрос сошла бы с ума, и разметав свои тёмные волосы по бледным плечам и груди, оседлала бы Танатос, изнасиловала бы смерть, доведя её до наслаждения, оргазма - жизни, и словно в орфических мифах, мир был бы зачат на новых началах, в безумии любви. Смерть и жизнь, сладострастно бы обнялись, и, лаская страницу любимой книги умершего автора, лаская ладонью цветок и волну, словно нежного, синего зверя, любимый нами человек (любящий всё это) физически испытывал бы наслаждение и любовь за тысячу миль от нас. Я.. я хочу быть снова цветком, волной, звездой.
С богом мы сходимся лишь в одном : мы ненавидим человека таким, каков он сейчас.

- Эх, все вы господа-развратники таковы : посеете мировой пожар революции и порока, и броситесь в него, словно Сарданапалы.
И это всё, на что у вас хватило фантазии?
Да это тот же пошленький разврат самоотрицания, только в ночи хаоса.
Знавал я иных благочестивых женщин и мужчин, которые, оставшись в потемневших нравственно условиях, точно знали, что их никто не увидит, не осудит, и тогда они творили нечто порочное, нарушали норму. Правда, шёпотом нарушали, шёпотом грешили.. это было даже забавно.
Вот и вы так грешите, боясь ужаса действительности, её чрезвычайности и уродства, желая изнасиловать "ужас" и безумие мира, получив от них наслаждение и фантомы сгущённой инерции жизни, провернувшейся - словно призрак ребёнка в животе, - в холостую, в ночь и звёздное ничто.
Когда обнимаешь страх, ведь его уже и не видишь, правда? Кого вы пытаетесь обмануть? Желаете изнасиловать мир? Полно, с вас хватит и насилия над здравым смыслом и мозгами читателей.

- Кстати, сеньор, вас никогда не удивляло то обстоятельство, что в легенде о Содоме и Гоморре, когда жена Лота с ангелами покидала эти порочные города, оглянулась именно женщина?
Мне всегда было обидно, что мужчины именно женщину выставили в таком свете, мол, вернулась туда взглядом, мол, женщина - душа порока и зла.
Но разве не мужчины хотели в Содоме изнасиловать ангела? Уверена, что в Гоморре, женщины бы по другому встретили ангелов...

- Согласен с вами, сеньора. Мне вообще близко в этом смысле ахматовское виденье данного поступка : светлое желание женщины обернуться, последней, синей лаской взора посмотреть, прижать к сердцу те нежные места первой встречи с любимым, места, где дети сделали первые шаги...
Хм... а вы знаете, что было бы с ангелами, если бы они попали-таки к содомитам? Ну, можно представить удивлённые от ужаса огромные глаза содомитов, раздевших этих "сияющих странников", а дальше что?
Пола то у них - нет. Как надругаться над ними?
Однажды, смотря на сияющую в небе нежную округлость месяца, де Сад заметил, что он столь любит задницы, что и инопланетян представляет себе с прекрасными задницами, более того, ему мало одной задницы и одного члена, и потому, в каком-то аде мечты, он измыслил себе идеального посланца звёзд : шёлковые паутинки звёздных орбит дрожат, по ним скользит полу-ангел, полу-паук.
Словно бы размноженные в зеркалах ада множество рук и ног, и между каждой ноги... да-да, не смейтесь, находится именно "он", и словно в жуткой баньке вечности Достоевского, полной пауков, находится де Сад, но у него на теле, на ногах, животе, груди, голове, руках.... много "отверстий", тех самых тёмных отверстий, похожих на зловещие норки для пауков.
Вот, этот ангел-паук приближается к нему, вонзается в него, пронзает его всеми своими членами... Это - идеальный образ ада для де Сада, который он желает расширить на весь мир, желая его изнасиловать, распять, вполне себе следуя принципу Канта : поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступили с тобой.
Н-да... меня всегда ужасал этот инфантильный императив Канта...
Только представьте : совершается первый контакт. Житель Сириуса потерял крушение в 18 веке возле замка де Сада... Боже! Изнасилованный инопланетянин!! Это же трагедия космических масштабов!! Да они после этого будут облетать Землю стороной, это уже нечто большее чем контакты 3-й степени.
Что-то я увлёкся... я об ангелах и Содоме говорил?
Мери, милая Мери, ты ещё не догадалась, что содомиты сделали бы с ангелом? Они бы ножами проделали отверстия у ангелов в тех самых местах, и словно насильники, раз за разом вонзающие нож в тело содрогающейся жертвы, стали бы вонзать в тело ангела нечто иное, испытывая наслаждение от голубой крови звёзд, вытекающей из нежной, цветущей раны между ног ангела.
Мери, моя милая Мери, ( подходит, отнимает ладони от лица Мери, которыми она закрылась), не плачь, и пойми, прими самое главное : женщина, с её цветущей раной внизу живота, и есть тот самый поруганный, изнасилованный ангел!!
Теперь ты поняла, почему обернулась женщина на Содом и обратилась в плачущий соляной столп, так похожий на слезящиеся светом звёзды над нашей безумной землёй?