Я познакомился с ним семь лет назад, когда играл в "Мяте" на бульваре Пико. По вечерам там собиралась самая разнообразная публика. Мужчины в дорогих костюмах приходили с красивыми женщинами, но большую часть времени проводили, муштруя официантов и шумно приветствуя заходящих в бар знакомых. В темных углах сидели, склонившись к бумагам на столе, заблудшие души вроде аферистов или фальшивомонетчиков. Кто-то оказался здесь, чтобы послушать музыку и изо всех сил пытался выглядеть расслабленным, королем жизни. Просто пьяниц у нас не было - слишком дорогая выпивка, только те, которых я называл "пьяница последнего дня": живчики с лихорадочно сияющими глазами, что пропивают все деньги, а со следующего дня шагают к алтарю или с моста.

Но любимое мое время наступало ближе к восходу солнца. Оставшиеся посетители были слишком нетрезвы или чересчур сентиментальны после ночи в окружении роскоши, каждый думал о своем, а я мог играть, что вздумается, не пытаясь никому понравиться: ни случайному скауту, ни дамам. Вообще-то серьезную надежду заключить контракт и стать известным музыкантом я оставил почти сразу, как переехал в город Ангелов. С местными дамами лучше было не связываться.

В тот день хозяин поставил мне третью подряд внеочередную смену, и к половине четвертого утра я почти перестал понимать, где нахожусь. Из транса меня вывел тихий властный голос. Крепкий мужчина, нестарый, но с белой сединой, хорошего достатка, судя по часам, он просил сыграть популярную в тот год песенку. Никогда его раньше не видел, но такой может дать хорошие чаевые, да и до окончания смены оставалось полчаса. Так что я играл с усиленным энтузиазмом. А потом от незнакомца поступил следующий заказ. И еще одна песня, потом еще одна. Скоро разбрелись последние гуляки, но тот мужчина продолжал сидеть, кажется, даже без бокала виски, и продолжал заказывать песни. Через несколько минут спросил, не устал ли я. Он обладал какой-то неизъяснимой силой, исходящей не из денег или положения в обществе, но самого факта бытия. Конечно, я вежливо улыбнулся и сказал, что всё отлично. Играл я еще несколько часов, не знаю точно, сколько, когда дошел домой и рухнул на жесткую кровать, даже не посмотрел на часы. Проваливаясь в сон, я слышал, как посетитель снова и снова задает вопрос, все ли в порядке.

Несмотря на то, что в "Мяте" я отработал потом еще больше года, таинственный незнакомец не появился ни разу. И вот, одним душным летним вечером, вечером моей последней смены и последнего дня в Лос-Анджелесе, я увидел его в компании девушки, чью внешность я не могу описать даже сейчас, будучи довольно мастеровитым рассказчиком. Она была не белая, а словно прозрачная, казалось, что при лучшем освещении можно будет рассмотреть, как кровь бежит по ее венам. Не выпивая и не произнося ни слова, девушка сидела за столом и отстраненно наблюдала за посетителями. Я задохнулся и начал играть какую-то любовную чушь. Да, виноват, мои шансы были столь жалки, что я заранее смирился с поражением и не пытался принять вид недооцененного музыкального гения, как порой с женщинами попроще. Близилось утро, я был одновременно зол и в эйфории от грядущей свободы: в планы входил переезд и надежда вместо сводящего концы с концами музыканта побыть бедным писателем. Романтика еженедельных субботних попоек и предрассветного города незаметно отравила мои мысли. Когда заканчивался последний номер того вечера, седой мужчина подошел ко мне и, как в первый вечер, попросил сыграть для него. Через 2 минуты я перестану здесь работать, ответил я. Признаюсь: кроме наглости мной руководила тайная надежда, что незнакомец предложит мне место в своем банке, в газете или чем он там владел. Как ни странно, мужчина задал вопрос, нравится ли мне моя жизнь. Могла быть и лучше, усмехнулся я. А нравится ли мне его спутница, спросил он тогда, глядя прямо в глаза. Ледяной взгляд. У меня пошел мороз по коже. Кажется, в ту минуту на моем лице отразились все годы мечтаний и неудач, все ночные смены под крики пьяной мрази и ненатуральный смех их подруг, все холодные одинокие дни. Я промолчал. Мужчина прищурился, наклонил голову, а затем развернулся и направился к выходу. Девушка вышла из-за стола. Когда она проходила мимо, я на пару секунд почувствовал свежий аромат ее духов и едва не коснулся бледной руки.

На улице заходился рассвет. Я закурил. Поблизости начиналась ссора, двое состояли в разных бандах и не могли из чувства собственного достоинства разойтись мирно. Я попытался пройти мимо, но в итоге лег в больницу со сломанным ребром и перебитыми пальцами. Я не сыграл для моего незнакомца, кем бы он ни был, и с того дня больше не мог играть никогда.