Хроники одного чтения

Помню, как ехал забирать "Бедных людей". Я и книгу-то заказал только из-за того, что к заказу по акции бесплатно шли лабиринтовские закладки - я вообще тогда был на книгах немного тю-тю.

И вот, вместо того, чтобы после работы ехать домой, я, как какой-нибудь фанатик, помчался через весь город на Калинина. День был сер, угрюм и дождлив - я такую погоду люблю. Пункт выдачи книг спрятан на первом этаже офисного здания, расположенного на окраине мира и окруженного целым сосновым лесом.

Я тогда еще не успел привыкнуть к "Лабиринту", и каждый привезенный заказ вызывал восторг. А тут еще и с закладками, представьте себе!

Книга - из какого-то школьного издания, на обложке - Варя сидит и читает письмо. Я понятия не имел, чего ждать от писательского дебюта Ф. М. Закладки - красочные, яркие, но ничего особенного.

Ну, это я сейчас так говорю - ничего особенного - а тогда я весь сиял от радости.

Я ехал по серой дороге, под серым небом, среди серых машин - и сиял.

Как много может дать человеку какое-нибудь внешне незначительное событие!

Хорошо помню дорогу домой - но как именно помню, описать не могу. Это, по Довлатову, та самая "внеаналитическая сторона", которую мы так ценим в литературе. То, для чего, быть может, и слов-то нет в человеческом языке. Или есть - но требуется знание каких-то таинственных смысловых формул.

Читать переписку Вари Доброселовой и Макара Девушкина я начал, если мне не изменяет память, в то время, пока на нашей кухне орудовал рабочий-ремонтник.

Прорвало трубу под раковиной - и на кухню хлынула какая-то черная зловонная жижа. Я в то время был по болезни отселен в отчий дом, а, собственно, дома жила беременная жена. Она пришла на обед с работы - срок еще был небольшой - и увидела лужу черной жижи на полу кухни.

Жижа испортила нам мебель. Пришлось все разбирать и вывозить. Ну, почти все.

Мой больничный подходил к концу, и жена, собрав вещи, переехала в отчий дом вслед за мной - потому что без кухни, сами понимаете, не обойтись.

Кухню ободрали, как липку, и оставили грустить какое-то время. Пока не занялись ей вплотную, заказав новую мебель и вызвав умельца для перестилания линолеума и всякого такого.

Солнечное, жаркое утро. Я встречаю умельца у подъезда, мы поднимаемся в квартиру. Он приступает к решению кухонных вопросов, я сижу порожняком в комнате и читаю "Бедных людей", выуженных из стеллажа. Квартира пропахла черной жижей - и даже от книг, вероятно, пахнет неприятно.

Книгу я закладываю чеком из "Лабиринта". Из начала книги я помню слова Макара Ивановича о птичках - это перекликается в памяти со словами о птичках князя Мышкина.

Потом "Бедных людей" я читал во время нашего "абажурного путешествия" - это когда мы переехали на несколько недель в пустующую временно квартиру бабушки и дедушки. В квартире стоит ультрааутентичный зеленый абажур, читать под которым было настолько здорово, насколько это вообще возможно, и поэтому я зову те недели "абажурным путешествием", хотя, надо признаться, это название я придумал только что. Что, конечно же, ничего не меняет.

Я читал "Бедных людей" в крохотной наиуютнейшей комнатке с абажуром и штурвалами-барометрами на стенах, и - в кухоньке, вслух, жене, пока она готовила нам ужин. У жены на тот момент был приличный живот, и мы уже чувствовали, как дочка толкается, возится и даже икает.

Жене не понравились "Бедные люди" - слишком грустно.

Ну а дочитывал я их в дождь, снова будучи отселенным из-за простуды. Наша кухня к тому времени, кажется, уже была готова. Это был, кажется, последний день моего больничного, я сидел в зале, за окном лил дождь - и я дочитывал "Бедных людей". Книга далась сложнее, чем я ожидал, и не могу сказать, что я остался впечатлен - и уж точно этот текст не из тех, которые я жажду перечитать - но прочесть ее определенно стоит, если хочешь хоть на ноготь указательного пальца правой руки слыть знатоком Достоевского. Или не слыть, а быть им - я неправильно выразился, прошу меня простить.

И я уже точно не знал - потому что не стал читать безжалостное по отношению к читателю предисловие - что для верного и глубокого понимания "Бедных людей" следует освежить в памяти впечатления о "Шинели" Гоголя, в полемику с которой вступает Достоевский на страницах своего первого романа. Но это ничего, переживать не стоит.

Книга поселилась на полке рядом с "Князем Серебряным", "Заячьими лапами" и детским сборником Шмелева - все из одной, школьной, серии. В этой серии не ахти какое качество бумаги и печати, но вот с чем у них все в порядке - так это с иллюстрациями. Иллюстрации у них - что надо.