"Шаг вперёд, два шага назад" (c)

Эта история произошла, когда я работал в книжном магазине. "Дневник налетчика" оказался в отделе уцененных книг, которые были разложены на столах прямо перед входом в магазин. Так как столы находились на улице, то и разные праздные люди частенько собирались вокруг. Многим было нечего делать и они просто разглядывали книги. Некоторым продавцам это не нравилось, меня же забавляло, так как среди всех этих людей попадались очень интересные личности. Часто нам задавали далеко не книжные вопросы. Например, как пройти на такую-то улицу, где можно купить сотовый телефон или почему политики такие сволочи.

Как-то подошел к моему столу один мужчина, которому было примерно 50 лет. Он постоял рядом с этой книгой и спросил:

"Она действительно об этом? Нет, я понимаю, что это художественное произведение, вымысел, но все же. В наше время, в Советском Союзе, налетчики и убийцы считались последними из людей, их поступки порицались обществом. А сейчас издают книги, где какой-то грабитель рассказывает о своих похождениях".

"Да, вы правы. Все так и было. Но сейчас публикуют куда более эпатажные книги. Сам я не читал этот роман, но вон тот продавец на днях прочитал ее", - сказал я и указал на стоявшего в стороне Давида.

Давид был уникальным парнем. Последним из могикан. Он был единственным молодым коммунистом, которого я знал. В основном коммунистической идеалогии, Ленину и Марксу привержены были люди старшего поколения, а тут человеку едва 30 лет, но он до мозга костей живет по их канонам. Настоящий идейный человек. Сначала я удивился, что он начал читать подобную книгу.

"Скажи мне кто-то, что ты читаешь такую книгу - я бы не поверил. Ну как? Нравится?", - спросил его.

"Знаешь, сам удивился, но да, понравилось. Легкое, динамичное чтиво", - ответил Давид.

Как-то мы с ним разговорились о революции 17-го года. И дело дошло до обсуждения расстрела семьи Николая II.

"Ты так с воодушевлением говоришь о большевиках, но ведь они убили царских детей. Я уж не говорю о других "обычных" детях. А как же слезинка ребенка? Ты что же поощряешь убийство детей?, - спросил я его.

"Знаешь, если смерть одного или нескольких может помочь тысячам и миллионам, то да, можно и убить",- обыденно сказал Давид, - "ты пойми, что царевич был символом белого движения. Если бы его не убили, то война бы продолжилась. Столько бы крови пролилось".

"Ага, щас. Можно подумать, что с приходом большевиков к власти все стали жить в раю. А концлагеря, голод, репрессии, отсутствие свободы слова? Ты так говоришь, потому что сам не жил в это время. Вот и идеализируешь Союз, а вместе с тем и убийства детей оправдываешь".

"Голод был причиной мягкотелой и бездарной политики Николая II и Временного правительства, а не большевиков. Им досталась отсталая страна. Я не оправдываю убийства детей, но царевич должен был умереть. С ним умер и прежний режим. Короче, политиком ты бы не мог быть. Это грязная вещь", - заявил Давид.

"Расскажи эти сказки про отсталость людям, которые в жизни не держали в руках дореволюционные вещи. Твои большевики печатали книги чуть ли не на туалетной бумаге. Сравни с изданиями, которые печатались в Царской России. И это касается всего - одежда, архитектура, быт, еда, - все было более качественным, потому что была конкуренция. Капитал стимулировал развитие. Тебе ли не знать об этом. А политика вовсе не грязная вещь. Она помогает улучшить положение общества, наладить отношения с другими государствами. Она становится грязной в руках нечистых политиков. Так что я не согласен с тобой. И да. Есть еще кое-что. Что бы ты тут с пафосом не говорил, я не верю, что ты сам лично смог бы убить ребенка. Я успел более-менее узнать тебя, и ты не такой человек, так что хватит нести чушь".

Он улыбнулся, и в это время его позвали покупатели. Беседу мы позже продолжили, но к этой теме особо не возвращались.

Оказалось, что смерти миллионов людей и ужасы гражданской войны ничего не изменили в сознании некоторых людей. Патриоты всегда мне импонировали, но все же меня радует то, что вокруг не так уж и много таких крайне идейных личностей. Никогда не знаешь, что у них может быть в голове. Вдруг они и правда готовы на все то, о чем с пафосом говорят.