Завершая круг...

Нет у меня никакой истории, связанной с этой книгой. Но сегодня я закончила ее читать и как по волшебству...совершенно случайно... получила в ленту на одном из ресурсов вот эти стихи. И они как будто подвели черту под прочитанными "Лабиринтами Ехо" . Удивительное совпадение... По-моему лучше не скажешь, чем удалось автору стихов. Поэтому я их тут и размещаю...Судите сами. Наталья Захарцева:

Менял города, хозяек квартирных, считал поезда чем-то вроде пунктира
От города N до города «зироу»,
от Вильнюса до метро,
от Леннона сидя до Ленина стоя. Проехал пол-лета. Остался без моря.
Ходил по перронам, искал Меламори,
нашёл в волосах перо.
Перо буривуха. Земля Арвароха. И, если подумать, все было неплохо –
от нового вздоха до дырок в лоохи,
от морока до морок.
Придумывал феньки в стилистике «бохо», ходил в демиурги, вернулся без бога.
Но в каждом трактире искал Кофу Йоха,
премудрого, как Харон.
Казался усталым, считался нездешним для всех, кроме сальсу танцующих женщин,
которые сделали домом скворечник.
Для них был шутом с Таро.
Хранил под подушкой любимый и вещий. Такие простые волшебные вещи –
трамвай без возницы, билет до конечной,
туда, где течёт Хурон.
И обувь себе выбирал за способность не рваться, не мокнуть, чтоб было удобно,
чтоб сказки на вынос, и кофе с сиропом и звездами –
два в одном.
От Джуффина до Кеттарийского Лиса два солнца Черухты, два взмаха ресниц – и
срываются крыши, скрипят половицы
и нянчат мосты ворон.
Промокших, сухих. Под порывом зюйд-веста к мятежным Магистрам кончается сердце.
Такое родное, волшебное место, где дни собираются в странные тексты,
чтоб после попасть в ведро.
Закутавшись в Гнезда и теплую скабу, Хумгат починяет дырявую карму.
Пондохва и камра. Холоми и камни.
И Темная Сторона.
Терял телефоны, любил граммофоны, из гипса зимы отливал мыслеформы,
считал упырей приложением к дому,
так что говорить о снах.
Казался серьезным. Лишался рассудка – и пах как безумный, сбежав из приюта.
Два сердца под ребра, по носу два стука,
как признак своих людей.
И помнил про самое первое утро.
Про магию в воздухе рисовой пудрой.
Побыть наконец-то счастливым придурком –
не худшая из идей.
Ходил по земле. Оставался ребёнком,
где с магами, правда, давно напряжёнка, где маги уходят в закат по бетонке.
Один по воде ушёл.
Кувшин из «Обжоры» с последним курьером,
за тех, кто остался, за тех, кто поверил,
за тех, кто стучался в зелёные двери.
Вари, дорогой горшок.