Моя Автозаводская

Книгу я прочитала ещё в 2017, но почему-то на исходе лета 2019 очень захотелось перечитать, что я и сделала. И это имело неожиданный эффект - мне захотелось рассказать свою историю.

Я не родилась в Москве. Первые 17 лет жизни я жила в столице - но Республики Бурятия, в славном и по-своему прекрасном Улан-Удэ. И тем не менее в Москве, точнее, в одном конкретном месте Москвы, родилась новая я, такая, которая я сейчас, и с каждым днём я всё лучше понимаю, что это действительно случилось, произошло тогда - обретение, а точнее, наверное, переобретение себя.

Впервые я попала в Москву 15-летней девочкой, и город этот после родного привычного Улан-Удэ ударил массированно сразу по всем органам чувств и влюбил в себя незамедлительно и, кажется сейчас, навсегда. Помню, как читала в метро "Собачье сердце" Булгакова и ощущала себя - смешно! - настоящей москвичкой, такой, как все вокруг. Помню, как деловито носилась по городу, ездила в разные концы его - с Пионерской на Бабушкинскую, с ВДНХ на Арбат, и люди даже спрашивали у меня, как пройти или проехать куда-то, что наполняло меня ликованием и затаённой какой-то гордостью - я здесь кажусь своей, я вписалась, мимикрировала - тогда это умение для меня, часто ощущавшей себя чужой, белой вороной в плохом смысле, казалось крайне важным...

Помню, как впервые возвысилась надо мной башня университета на Воробьёвых горах, как я, подавленная её величием, красотой и собственным восторгом маленькая школьница, пообещала себе сделать всё, чтобы учиться здесь. И я сделала.

Сдавая вступительные экзамены, я жила в Тёплом стане, потом пять лет в общежитии в Ясеневе, после окончания вуза мы с будущим мужем переехали в съёмную однушку в Конькове... Когда стало ясно, что скоро нас будет трое, мы начали подыскивать жильё побольше - и неожиданно подвернулся вариант на Автозаводской.

Как же мне не понравилось там вначале! С залитой солнцем улицы Ленинская слобода мы свернули в заросший кряжистыми тополями сумрачный Пересветов переулок, там стояли старые, мрачноватые тёмные приземистые дома - на контрасте с белоснежными высотками окраинных спальных районов, окружёнными тонкими молодыми деревцами, к которым я привыкла, это показалось мне сущим убожеством. А потом - невзрачная панельная хрущёвка на первом этаже, окна на Велозаводскую улицу в вечном потоке машин, старая, частично поломанная мебель, старая сантехника, старые стеклянные треснувшие окна с решётками. Всё было плохо. Однако сейчас я готова благодарить Бога за то, что мы тогда почему-то согласились на эту квартиру.

Первый месяц житейские мелочи и неурядицы застили мне глаза и не давали рассмотреть мир вокруг. Я постоянно мыла и чистила буквально всё, до чего дотягивались руки, а в свободное время предавалась запойному чтению под вентилятором и безуспешным поначалу попыткам заснуть под неумолчный шум машин за окном.

Постепенно я начала чаще выходить из дома, и не с целью поездки куда-то за чем-то, а просто погулять. И вот тогда... Мне кажется, это началось тогда, примерно в августе, когда основные работы по благоустройству были позади и начался декретный отпуск, времени стало больше, погода стояла хорошая, и восточная часть Даниловского района, соседствующая с Южнопортовым, открылась мне своей восхитительной стороной.

Я ходила по Пересветову и Ослябинскому переулкам, всматривалась внимательно в дома - старые, 1928 - 1930-х годов постройки, - и проникалась их своеобразием, их грубоватой кирпичной кладкой, шероховатой штукатуркой, архитектурными украшениями: лопатки, карнизы, руст, филёнки - всего этого не было в типовых многоэтажках, в которых и вокруг которых я обитала всю свою жизнь. Здесь же - дома по индивидуальному проекту, строившиеся для жителей рабочего квартала "Ленинская слобода". Советская история, недавняя и такая уже далёкая. Я стала читать про жизнь рабочих здешних заводов и фабрик - АМО, ЗИЛа, завода Бари, Шарикоподшипниковского. Во мне тогда проснулся вкус к познанию, к изучению истории места вокруг меня. Случайно ли именно там?.. Я бродила вдоль оставшихся стен и башен Симонова монастыря - большой Солевой у ворот на Восточную улицу и ещё более массивной - Дуло, соединённых стеной, а посередине - маленькая стройная Кузнечная башня, а на месте нынешних дорожек и детской площадки было когда-то кладбище, высились надгробия... Здесь похоронен был Сергей Аксаков. Об истории Симонова монастыры и его разрушении я тоже читала тогда. Я шагала по Восточной улице, проходила мимо прекрасного в своей лаконичности и строгости форм конструктивистского дворца культуры ЗИЛ, в нём и по сей день есть маленький камерный книжный магазин, из которого я никогда не выходила без покупки. В нём даже до сих пор работают продавцы, которые работали в год моего переезда туда!

Я полюбила ходить по недлинной Велозаводской улице, от её начала с красивым конструктивистским жилым домом 3/2 мимо здания корпорации "Комета" - бывшего велосипедного завода, давшего улице имя, минуя перекрёсток с улицей Машиностроения, и дальше дивные большие дома - тоже высокие, тоже многоквартирные, всё как в обычном вроде бы спальном районе, но эти - ещё тех, дохрущёвских времён, с башенками, лепниной и всякими прочими "излишествами", в одном из них - библиотека, а дальше - Велозаводский рынок, где беременной мне продавцы фруктов обязательно делали какой-то подарок - персик, яблоко, - в довесок к купленному. И к её концу - Сайкинскому путепроводу - большой дороге, ещё более шумной, чем наша заоконная Велозаводская. Именно когда я одним прекрасным летним утром выходила со стороны Сайкина на 1-ый Кожуховский проезд, и вверху справа вырос высокий столб со старым ещё указателем к Велозаводскому рынку, - именно тогда, помню, меня и накрыло в первый раз ощущение, что жизнь изменится скоро необратимо. Хотя вообще-то это было связано с осознанием вскоре грядущего материнства, но так оно и получилось на самом деле. И эта мысль о переменах наложилась на окружающий меня городской пейзаж. Как и вся моя тогдашняя жизнь.

До этого я жила как-то обособленно, отдельно от города. Или, точнее, город был декорацией к моей жизни. Так это примерно ощущалось. А в то лето город стал участвовать в ней. Город заглядывал в окна и шумом шагов прохожих и двигателей машин неустанно напоминал о себе. Когда я выходила из подъезда, город сразу встречал меня своими звуками, прохожими, запахом дорог и разогретых стен домов (мне кажется, я чувствую, знаю этот запах). Город помогал мне усыплять ребёнка: дочь первые месяцы своей жизни очень хорошо спала на улице в коляске, чего я не предполагала, а дома почему-то хуже, и я, памятуя о важности детского сна, старалась гулять с ней больше, чаще, дольше. Мне это нравилось. Я везла коляску по улице Ленинская слобода, переходила на Мастеркова: приблизительно там, где высится серый корпус бывшего завода "Динамо", а может, чуть левее, там, где сейчас бизнес-центр, был вырыт пруд, в котором, по легенде, утопилась Бедная Лиза. В здании бывшей фабрики-кухни - очень симпатичное, округлое, оштукатуренное, - сейчас Бургер-кинг. Часами я наматывала круги по скверу возле Симонова монастыря, положив раскрытую книгу на ручку коляски и придерживая её большими пальцами. Я здорово навострилась тогда читать на ходу и прочитала очень много книг в этом парке. Никогда больше у меня не было столько времени на чтение и, удачно совпало, столько желания узнавать новое... Я шла туда, где Восточная улица встречается с Симоновским валом, но толкала коляску налево, к Симоновскому райсуду, а от него вниз, на Крутицкую набережную. Я очень любила гулять там, сидеть в одной из нескольких симпатичных беседок и смотреть на воду. Алексей Варламов в книге "Москва. Место встречи" пишет про специфичность Москвы-реки в этой части города, и это место в его воспоминаниях - одно из немногих сильно отзывающихся у меня, так как в основном Варламов пишет о другой Автозаводской, о позднесоветской, всё ещё окраинной и рабочей, унылой, скученной, задымлённой, - о той, которой я уже не застала.

Да, когда я поселилась на Автозаводской, она уже была другой. Она стала, в общем-то, довольно обычной, не неким малоприятным окраинным анклавом, а вполне себе московским районом, хотя и тогда близость к Третьему кольцу, например, не добавляла ей очков в жилищном рейтинге. Автозаводская была такой же, как другие московские районы, - и всё-таки неуловимо другой, не похожей на привычные мне спальные. Не было в ней той отдельности, столь характерной для тех, других, той замкнутости в себе, не было не по-городскому "распахнутого" неба над головой, как в Ясеневе, кожей ощущаемого огромного простора, как в Братееве, ощущения сытого достатка, как в Строгине или в районе, например, Баогратионовской, "тихой гавани", как в некоторых уголках Бабушкинской. На Автозаводской в пору моего бытования там жизнь кипела. Люди приезжали сюда в офисы или, как моя подруга, в спортклуб, или на футбольные матчи на стадион "Торпедо", или к стенам Симонова монастыря - фотографироваться в осенних листьях. На улицах было оживлённо, энергичное движение чувствовалось, городская целеустремлённая жизнь. Даже друг мой, неплохой знаток Москвы и житель Южного Тушина, наслушавшись моих рассказов и приехавший прогуляться по моим любимым местам, отметил, что район мой не слишком похож на обычный жилой, что он совсем не спальный по своему характеру. И я замечала это, хоть и, может, не могла сформулировать, и гордилась этим. Кроме того, жить в одной станции от кольцевой ветки метро оказалось очень удобно. Автозаводская разбаловала меня - теперь я страшно не хочу уезжать жить куда-то дальше четвёртой-пятой станции от кольца, и даже нынешнее моё место жительства - Коломенская, - кажется мне отдалённой и бесконечно замкнутой в себе.

К сожалению, мне не суждено было прожить на Автозаводской и года. Достаточно быстро мы уехали оттуда на юго-запад, в район, по всем параметрам более приятный для жизни семьи с ребёнком - тихий, с окнами во двор, с прекрасной инфраструктурой и парками поблизости. По всем обыкновенным, человеческим параметрам этот переезд был выигрышным. Для меня же он таким не оказался. Что-то ушло безвозвратно с отъездом из старого рабочего района Москвы, бывшей Симоновой слободки, из района старых построек, реконструируемых заброшенных заводов, раннесоветской рабочей истории. Мне кажется, с этим переездом ушла, утратилась какая-то важная часть меня самой, проявившаяся именно тогда, когда я жила там.

Я до сих пор очень сильно скучаю по тому месту и тому времени. Приезжаю, отмечаю, как изменяется район - наш бывший дом приговорён к реновации, как и ближайшие к нему два пятиэтажных индивидуально-проектных дома 20-х годов. В районе появилось много новых магазинов, кафе, даже торговый центр, и не один. И всё же он точно таков, каким был в мою бытность его жителем.

Когда-нибудь я всё-таки туда непременно вернусь в том же качестве.