Кафка по-петербуржски

Не знаю, что я там себе воображала, когда переезжала в Петербург, но я никогда и представить себе не могла, что он будет ассоциироваться у меня вовсе не с Достоевским или Андреем Белым. С каждым новым днём в Северной столице во мне чуть-чуть больше вырастает и созревает крошечный зародыш Кафки.

27 декабря, скоро Новый год. Двадцатиградусные морозы резко сменились плюсовой температурой, поэтому некоторые улицы превратились в гладкий каток, покрытый небольшими лужами. Естественно, Фокс, боящийся льда, навернулся в одну из этих луж, поэтому бродил по Невскому мокрый и ворчащий. Тут надо было сразу сворачивать вечер в трубочку, совать под мышку и бежать домой прятаться под безопасное мягкое одеяло, но почему-то я этого не сделала. К тому же, кто-то звонил Павлу с вопросом: "Это Иегова? Вы Иегова? Как, вы не Иегова?" — это тоже должно было меня насторожить.

Всё началось в том месте, где Кафка не был, но, несомненно, одобрил бы его в качестве места действия для своих произведений — в петербуржском метро. У меня был последний день проездного, поэтому я решила положить на счёт денежку и подошла к автомату пополнения БСК.

Тут всё и началось.

На автомате написано "Выдача сдачи". Я наивно подумала, что это означает, будто он действительно даёт сдачу, если ты сунешь больше денег. Это была роковая ошибка. Как мне пояснили чуть позже, "Сдача — это восемьдесят рублей. Не восемьдесят рублей — не сдача". Но откуда мне было знать!

Автомат всосал первую тысячу, а вторую выплюнул. На мониторе вроде как будто ничего не изменилось, вторая тысяча была достаточно мятая, поэтому я с надеждой подала её ещё раз. Автомат пискнул, выключил половину огоньков и заявил мне, что он заблокирован и теперь надо ждать кассира. Кассир шёл довольно долго (наверное, выбирался из комнаты через расставленные повсюду кровати и раскиданные картины).
— Две тысячи в автомат нельзя.
— Но это нигде не написано!
— Вы просто этого не заметили. Когда ты ещё не положил денег, маленькими буквами написано: "Вы можете внести 10, 50, 100, 500 и 1000 рублей". А когда вы засунете тысячу, последняя цифра пропадает. Этого никто не замечает.
— А зачем же сделали так, чтобы никто не замечал? Почему не написали про сдачу?
— Мне надо позвонить. У меня не работает карточка.

Карточка кассира действительно не работала, автомат делал вид, что он вообще ничего не видит и не слышит. Кассир звонила в какие-то неведомые службы, и от обрывков разговора шли мурашки по спине.
— Если повезёт и автомат заблокирован, то будет служебное расследование, и вы получите деньги обратно! — торжественно сказала она. Повезёт — служебное расследование — а можем и не получить? Голова начала взрываться. Павел почему-то засыпал.
— Сейчас я его включу и выключу, молитесь, чтобы он был заблокирован и готовьте паспорт, — сказала кассир и куда-то ушла. Вернулась через пять минут, открыла аппарат, пощёлкала космическими тумблерами, стали ждать. Аппарат блистал виндой икспи и непонятными цифрами. Ещё несколько космических операций, и мне пообещали вынести образец заявления для возврата денежки.

Образец был жутко интуитивно непонятный, заполненный ужасным почерком, а кассир в обязательном порядке велела не забирать его домой, как будто уже бывали случаи, что образцы утаскивали любители бюрократического индастриала и вставляли в рамочки, чтобы любоваться. Наконец, он был заполнен, и ещё минут десять-пятнадцать кассира не было. Учитывая, что в заявлении надо было написать: "Деньги мне вернули, претензий нет", мы решили, что она больше не выйдет. Но она вышла, победно размахивая тысячей.

— Заявление оформлено неправильно, переписывайте. Надо писать не "тысяча рублей", а "одна тысяча рублей".
— Но это одно и то же!
— Нет, совсем разные вещи.

Мне захотелось умереть, но я постеснялась. Вожделенная тысяча маячила перед носом, пришлось признать разность понятий "тысячи" и "одной тысячи".

— Теперь вот здесь. Написано: "Паспорт выдан ОУФМС России по Нижегород. обл-ти, в Автозавод. р-не, гор. Ниж. Новг-да". Надо написать все слова полностью.
— Но ведь и так понятно, а у меня в строчку уместилось только "Паспорт выдан ОУМС России по Нижегород.", места не хватает!
— Найдите место.

Пишу. Ненавижу последовательно ОУФМС, Россию, область, район, город и крошечные бумажки. Завидую тем, кто родился в чём-то более коротко звучащем. Продолжаю заполнять.

— Ах! Вы пишете "Я, Трубина Мария Игоревна..."! Это должна была писать я, другим почерком!
Кровавые слёзы текут из моих глаз. Это я — Трубина Мария Игоревна! Я! Не она! Но я чувствую, как от моей фамилии и имени отрываются буквы, совсем скоро я стану просто Т.
— А в образце у вас вообще всё оформлено по-другому и одним почерком.
— Да, я знаю. Просто у нас неправильный образец.

Тысячу отдали. Прошу прощения, одну тысячу. Это была совсем не моя родная тысяча, а какая-то чужая гладкая бумажка, но лучше уж так, чем совсем ничего.

Я доехала до автобусной остановки, вышла и попыталась сесть на автобус. Кондуктор стала меня выгонять:
— Мы едем в депо.
— А почему на автобусе не написано? Там написано: "В Лигово".
— Может, у нас в Лигово депо?
— Ну хорошо, выхожу. А у вас в Лигово депо?
— Нет.

Следующие два автобуса тоже шли в депо. Почти полночь. Я вернулась в метро, чтобы доехать до другой остановки более человечного наземного транспорта. Турникет высветил надпись: "Ваша карточка действительна ещё 32 дня".
— Тридцать два! — обрадовался мужик сзади меня. — Ровно месяц!
Мозги вытекали.

Когда эскалатор ехал вниз, он неожиданно остановился, и я посчитала пару ступенек подмоченной ранее в луже задницей.
— Эскалатор остановился! — заявила капитан Очевидность из кабинки внизу. Все ждали. Эскалатор не двигался. Ждали минуты три. Потом все пошли пешком. Я благоразумно передвигалась, намертво вцепившись в перила руками и переступая бочком, как краб. Эскалатор поехал, посшибав ещё людей.
— Внимание, запускаю эскалатор! — задним числом объявила капитан О. — Держитесь за поручни.
Она сделала паузу.
— Руками.
Правильно, так им, пусть знают!

По законам Кафки я не должна была добраться домой, роман оборвался бы. Но к часу ночи мне всё-таки это удалось. Шла и боялась, что меня казнят из любого тёмного угла.

Теперь сижу на работе и жду, когда же я превращусь в жука.