Врач велел положить меня горизонтально, отобрать решительно все гаджеты и ноут. И хотя меня укутали любимым белым пледом, одели белые пушистые носки, все равно сделалось грустно-прегрустно, ведь и читать, и заниматься языками увы, запретили.

Пришлось заявить, что если отобрать еще и все книги, получим "пониженные коленные рефлексы, скверный аппетит и угнетенное состояние духа" (с).

И вот у меня в руках книжка с крупным шрифтом и картинками. А написал ее Осип Мандельштам. У нас с поэтом свои секреты, и один из них — он занимался древнегреческим, в который я влюблена.

"Забываю тягости и горести,
И меня преследует вопрос:
Приращенье нужно ли в аористе
И какой залог "пепайдевкос"?

Сначала перебираю странички по одной, изучаю рисунки Веры Павловой. Кажется, она попала в настроение Мандельштама!

Потом читаю про примус, и белье с "белой рубашкой наружу", и про старый трамвай, который ищет молодого, чтобы помочь ему устроиться и обжиться во взрослом мире...

И к "Шарам" я подбираюсь уже с улыбкой от уха до уха.

За окном — дождь и ветер, сбивающий последние листья...

А я читаю про автомобилище, которое на самом деле — "слон автомобилий".

И про калошу, про муху, про одеяльную страну.

А когда книга кончается, настроение и улыбка так и не уходят, а остаются со мной.

Разве это не настоящее литературное чудо? То, что поэт писал в 1924 году, утешает меня через век.

Спасибо, Осип Эмильевич!

До новых встреч.