История десяти страниц

В очередной раз открываю произведение Моэма, которое цепляет буквально с первых строк.

Как минимум, своими выражениями, той самоиронией, с которыми так хочется что-нибудь сделать, что бы они навсегда остались в памяти.
Все началось с предисловия "редактора", который утверждает, что роман написан в 1900 году, а автор умер много лет назад. Совсем не сразу стало понятно, это письмо самому себе, написанное 55 лет спустя, и только инициалы в виде трех букв "W.S.M." в конце текста дают это понять. Уже эти восемь страниц из еще даже не начавшегося произведения вызывают эмоции и кучу мыслей.

В силу того, что для своего возраста автор немало путешествовал по Европе и довольно свободно разговаривал на четырех иностранных языках, а так же по той причине, что молодой человек читал не только на английском и французском, но и на немецком, испанском и итальянском языках, у него сложилось чрезвычайно благоприятное мнение о себе. Бывая в Европе, он свел знакомство с людьми - молодыми и не очень, - которые разделяли его превратные убеждения. Со средствами, достаточными для жизни в те недорогие времена, и дипломом без отличия они приезжали из Оксфорда или Кембриджа и вели бесцельное существование в Париже, Флоренции, Риме и на Капри. Писатель был слишком простодушен и не замечал в них безвольных слабаков. Они не стеснялись называть себя эстетами и воображали, что сгорают ярким, небесным пламенем. Они полагали Оскара Уайльда величайшим мастером английской прозы девятнадцатого века. Сознавая в душе, что приятели находят его незрелым юнцом и даже в чем-то мещанином, автор изо всех сил старался соответствовать их высокому уровню. Он послушно восхищался произведениями искусства, которые вызывали восхищение у них, и презирал все то, что презирали они. Наш молодой человек был не только глупым, но так же надменным, самоуверенным и часто вздорным. Если бы я встретился с ним сейчас, то с первой же минуты почувствовал бы к нему глубокую неприязнь.

Признаться честно, я редко читаю предисловия дальше, чем пару-тройку абзацев. Как правило, это фактические даты, нередко спойлеры и рассуждения о том, что двигало автором.
Фактически, в предисловии "Миссис Крэддок" все тоже самое, но как же приятно иногда влезть в мысли талантливого человека, который так или иначе прожил интересную жизнь, да при всем этом рассуждающего о ней с такой иронией.

Пару раз еще пробежавшись по тексту, который меня так зацепил, я перевернула страницу и... Встречаюсь с вступительным письмом-посвящением некой дорогой мисс Лей. С произведением я совершенно не знакома, но из предисловия знаю, что данная мисс Лей - единственный персонаж, который не был списан с реальных, знакомых ему людей, а прообразом является портретная статуя Агриппины из музея в Неаполе.
Может быть, Моэм не отличается языком, в котором столь много художественных оборотов и приемов, но в его текстах столько много реальной жизни, что, повторюсь, лично мне хочется ими зачитываться и запоминать.

Вы как-то говорили, что если знакомство оставило приятное воспоминание, следует избегать соблазна возобновить его - иное время и место способствуют новым впечатлениям, которые не могут соперничать со старыми, вдвойне идеализированными сперва новизной, затем расставанием. Эта максима сурова, но оттого, видимо, еще более верна. И все же не хотелось бы верить, что будущее приготовило нам лишь забвение. Меня ожидает работа, а вы затеряетесь в лабиринте итальянских отелей, в которых по странному капризу предпочитаете прятать свои достоинства от окружающих. Я не рассчитываю на встречу с вами (звучит ужасно сентиментально, а вы, знаю, терпеть не можете бурного проявления чувств. И - да, в моем письме чересчур много скобок), однако же страстно надеюсь, что однажды вы решитесь на этот маленький эксперимент. Что скажете?
Искренне преданный вам, дорогая мисс Лей (пожалуйста, не смейтесь, я хотел бы написать - Любящий вас),
У.М.

Прекрасно!