Оказывается, в переводе на русский допущена печальная ошибка, которая наверняка помешает читателю верно понять авторский замысел. Тем печальнее, что это финал, самые напряженные сцены, самые важные.

ПЕРЕВОД

Он откладывает книгу и начинает листать гравюры. Видит Икара с оплавленными крыльями, падающего в воду. Дедал придумал крылья и совершил первый полет. Он был куда осмотрительнее сына: пролетел над лабиринтом, над стенами, над морем так низко, что замочил ноги. Но затем он взмыл с ветром, и землепашцы таращились ввысь, убежденные, что видят богов или исполинских бабочек, и, пока он набирал высоту, был миг, когда искусник почувствовал нутром: «Получится!» И то было худшее мгновение его жизни.

ОРИГИНАЛ

He lays the book aside and turns the pages of his engravings. He sees Icarus, his wings melting, plummeting into the waves. It was Daedalus who invented the wings and made the first flight, he more circumspect than his son: scraping above the labyrinth, bobbing over walls, skimming the ocean so low his feet were wet. But then as he rose on the breeze, peasants gaped upwards, supposing they were seeing gods or giant moths; and as he gained height there must have been an instant when the artificer knew, in his pulse and his bones, This is going to work. And that instant was worth the rest of his life.

Подстрочник: «‎‎И это мгновение стоило всей его оставшейся жизни». Кромвель в интерпретации Мантел утешает себя, а не жалеет.

Можно спорить о точном выборе слов и синтаксиса, но нельзя не заметить, что одна из переводчиц явно перепутала worth и worst. Я и не думаю всерьез обвинять ее в халатности – наверняка этот томище в девятьсот страниц нужно было перевести едва ли не за пару недель, сидя над текстом днями и ночами, причем оплачивается такой труд на современном рынке очень скупо. Хотелось бы, впрочем, надеяться, что в следующих изданиях книги эту оплошность исправят.