Нежнее нежного (история одной любви)

Раннее утро. Трели синичек, похожи на звёзды, посверкивающие в листве.
За окном, в зелёной зоне с деревьями, тёмная такса выгуливает своего сонного хозяина: крепко держит своей шеей поводок, привязанный к руке человека, чтобы он не потерялся, не убежал в кусты, да и дорога с машинами рядом.
Порой, словно искушая человека, собачка пропадает в кустах и тогда кажется, что нежный сумасшедший, выгуливает на поводке - куст.
Стою у окна. Прижимаю синий листик к стеклу: пишу стих для любимой..
Листочек нежно-прозрачный на свету. Синие строчки набегают на него, как волны на берег.
Сквозь листочек виден высокий тополь, красноватая крыша дома напротив, собака, выгуливающая человека, или куст. Уже толком не понять.
Так мило.. целая жизнь роится в моём стихе, словно пылинки в солнечном луче.
Или нет.. как мотылёк, комарик, увязший в солнечном янтаре.

Моё сердце тоже похоже на жаркий янтарь, когда я думаю о любимой: кто знает? Возможно, в нём нежно заключён, солнечный ангел. Поднимешь сердце к свету, и увидишь его.
Вот бы подарить своё сердце любимой..
Буквально. Оно горит и болит без неё. И чем дальше она, тем сильнее оно горит.
Однажды, она уехала далеко и не отвечала какое-то время.
Я упал на колени, от боли, прямо посреди улицы, схватившись за сердце.
Прохожие так странно смотрели на меня.. Быть может подумали, что я пьян. Я опустился на колени прямо в лужу.
Стоял на коленях в синеве, глупо улыбаясь.. держась за сердце, словно потерял сердце своё.
Робко стал гладить небо в лужице, пролетающие отражения птиц..

Когда Перси Шелли утонул и на берегу сожгли его тело, Трелони, его нежный друг, выхватил из пламени сердце — сильно обжёг руку.
Он потом принёс сердце, Мэри, которая до конца своих дней хранила его в рукописи поэмы Шелли — Адонаис, а кусочек сердца, носила на своей груди.
Когда она тяжело заболела и была прикована к постели, то нежно гладила на своей груди сердце Шелли и шептала его имя.
Мэри похоронили вместе с сердцем Шелли. А его прах был далеко от неё, в Риме.
Как это грустно, когда даже прах, далеко от любимой..
Я уже долгое время потихоньку переписываю письма любимой, с телефона, на листочки разных цветов.
В этих письмах — нежное сердце любимой моей.
Когда я умру, их похоронят вместе со мной, на моей груди.
Боже.. мне бы кусочек сердца любимой! Я бы многое тогда мог вытерпеть в аду своей жизни..
Или ей.. отдать своё сердце. Всё, без остатка.

Сегодня опять снился этот странный сон.
Мне было очень плохо без любимой: снилось, что она ушла от меня, и моё сердце остановилось.
Я пошёл в больницу и ждал в каком-то пасмурном коридорчике врача.
На стене висели часы и улыбались как Сальвадор Дали.
Мне было стыдно перед ними и я прикрывал своё сердце рукой.
Приходили люди и не замечали меня, словно меня нет, пытаясь сесть на моё место, на меня, или задевая меня ногами.
Уборщица, словно демон в аду, подкидывающий уголь в огонь грешника, самозабвенно тыкала под мои ноги шваброй, по привычке ругаясь с кем-то невидимым, довольно болезненно ударяя меня по ногам.
Мне стало стыдно, что я умер и я робко сказал вслух: простите меня.

Вечерело. В коридоре уже никого не осталось. У заикающейся лампочки, ослепшими крыльями бился и дрожал мотылёк, словно огонёк забытой свечи.
Доктор уже переоделся и вышел, Заметив меня, замер у светло открытой двери, в раздумье, и робко сказал: ладно, чего уж там. Проходите, если пришли.
(глянул на чеширские часы на стене). Полчасика у меня есть.
Доктор был похож на чуточку подвыпившего и доброго Мичурина, в чеховском пенсне, в изящном синем пиджаке с белой рубашкой.
Приступил к операции. Разрезал мне грудь.. раскрыл грудную клетку и покачал головой.
Вздохнул и грустно промолвил: совсем сожжено.
Молодой человек, вы влюблены?

Я робко ответил, пытаясь прикрыть рукой своё остановившееся сердце, свою обнажённую до бессмертия душу: да, доктор. Я влюблён в смуглого ангела..

- Так так. Сердце нужно заменить. Ваш анг.. ваша любимая, какие любит цветы?

- Сирень, лилии, флоксы. Флоксы очень простые и вроде ничем не выделяются внешне, но у них неземной аромат.
Сам аромат, как тайный цветок.
А зачем вам это, доктор?

(задумчиво затягиваясь сигареткой)

- Просто для вашей груди, идеально подходит не человеческое сердце, а цветы. Или обычная травка.
Давайте, я вам сирень пересажу вместо сердца. Вам очень идёт сирень.

Из больницы я вышел счастливый и живой, с цветущей из груди сиренью, волнующейся на ветру.
Я шёл к любимой. В моих руках была синеватая коробочка, в которой было моё сердце: подарок для любимой. Оно ведь принадлежит только ей. Целиком.
Поднимаюсь пешком на 23 этаж (лифт опять не работает).
Слегка вспотел. Сирень на груди, блестит от росы и такой чудесный запах от неё вокруг, на целые этажи..
Звоню в дверь. Переживаю..
Любимая открывает.. такой свет из-за двери, словно я до рая дозвонился.
Боже.. её чудесные глаза, цвета крыла ласточки, ныряют в сирень на моей груди.
Она улыбается. В улыбке её милых губ, тоже есть что-то от ласточки.
Она робко трогает пальчиками сирень и говорит: прямо из груди растёт, боже мой!
Тебе не больно? Ну что ты опять придумал?
Почему у тебя сирень растёт из груди, милый?

- Просто я тебя люблю.. больше жизни.

- А что в коробочке? Это мне? (ласточка улыбки мелькнула возле меня).

- Да, это тебе. Там… сердце моё. Оно чуточку обожжено. Прости.
Но оно твоё, любимая. Другого у меня нет..

На ресницах любимой, светло дрожат слёзы.
Она открывает коробочку, осторожно гладит сердце. Делает шаг ко мне, целуя сирень, растущую из моей груди.
Приникает с сердцем моим, к груди, нежно теряясь лицом и словами нежными, смазанными, в сирени.
Ночью я проснулся от счастья.
Господи, как это прекрасно, проснуться ночью от счастья! Протянуть руку и коснуться плеча любимой.. словно счастья.

Стою у окна, улыбаюсь. Ласточки летают с пронзительным писком, почти касаясь моих рук на стекле.
Пишу стих на листочке. Синие волны строк, медленно накатывают, как волны.
Вспоминаю, как с любимой гуляли вдоль берега моря.
В своём чудесном, лилово-бежевом платье, она искала янтарь.
Наклонится, поднимет осколочек смуглого солнца… словно цветок сорвёт.
Улыбнётся, глядя на меня и бросит его в море: не янтарь.
Я иду с ней рядом и не отвожу взгляда от лиловых ноготков на её милых ножках: пальчики, «указательные», те что возле больших, чуточку длиннее их, совсем как у боттичеллиевой Афродиты.
Не выдерживаю, падаю на колени и целую лилово-солнечные ноготки, как самый редкий янтарь.
Беру в ладони ноготки на её правой ножке, ещё раз припадаю к ним губами, поднимаю лицо на любимую и говорю: ты только посмотри какое я чудо нашёл!

Любимая улыбается (только она умеет улыбаться так ласково и кротко. Так порой травка улыбается на вечернем, тихом ветру), нежно гладит меня по голове и.. поднимает ножку свою, упираясь ею мне в грудь.
Её лиловые ноготки у моей груди.. совсем как сирень.
Поднимает ножку выше, к моим губам. Поднимает с томным и властным изяществом, с каким в 19 веке, графини протягивали руку для поцелуя.
Вот бы такую статую изобразить на пляже!
Мол, вот как в России встречают Афродиту..
И почему Боттичелли не написал такую картину? Стеснялся?
Купающиеся и просто, влюблённые, подходили бы к статуе на пляже и тёрли на счастье, стройную, смуглую ножку любимой, возле моих губ.
Со временем, ножка стала бы совсем солнечной и блестящей: янтарной.
На моей голове, с вечно непоседливыми волосами, любили бы сидеть чайки, синички.
Моя крылатая, влюблённая голова, вечно витающая в облаках, думая о любимой..

Синий листочек на стекле. Прибой новых строчек.
Я в детстве любил через зелёное, синее, карее стёклышко, смотреть на нежно преображённый мир, словно у него солнечный удар, или он в кого-то влюблён и вот-вот он без сил, милый, упадёт в мои объятия.. тоже, обессиленные.
Боже, что за чудесный, нарниев мир мне открывался в замочную скважину цвета стекла! — синее солнце, синяя собака, моя синяя рука. И удивительной красоты, синяя девочка, с глазами, цвета крыла ласточки.
Она казалась мне инопланетянкой..

Сейчас эта девочка выросла и превратилась в самую прекрасную женщину на земле.
У неё сердце дрожит на ветру, как сирень. У неё голубой холодок в груди и усталость.. словно она и правда летела на землю, сотни и тысячи лет.
Это моя вина. Я причинил ей боль.
Я не знаю, чем согреть её грудь.
Господи, у меня такой нежный огонь в сердце.. вот бы вырвать его и положить ей на грудь!
Через мою грудь тепло не доходит..
Как сладко бы я заснул на её милой груди! У ней на груди и умереть не страшно..
Правда.. ей было бы страшно. Ещё бы: не очень приятно, когда кто-то умирает у тебя на груди.

А славно это, наверно: алая тишина моего сердца на её смуглой груди.
Сердце еле-еле подрагивает от её сердцебиения, как бы намокая его теплом, дыша им.. словно осенний, первый опавший листок на траве.
А если совсем на чуть-чуть умереть на груди любимой? Она даже и не заметит, а мне будет приятно..
Задумчивой рукой, она будет гладить мои тёмные волосы, смотря в окошко на ласточек.
А я.. нежно умру у неё на груди. Моё сердце замрёт и задышит её сердцем, оно станет покорным малейшему его движению: у нас будет одно сердце на двоих..
Я умру совсем на чуть-чуть, но моя душа успеет оказаться в раю, так сказать — «зайцем»,
Я побегу в раю по ярким цветам. С широкого озёра, в небеса будут взлетать стаи лучезарных ангелов, словно прекрасные утки с озера Чад.
Возле озера с чудесными лилиями, крылатый Чехов ловит рыбу с Мичуриным и с грустной улыбкой смотрит на меня.
Возле его босых ног, сидит и клюёт носом, чёрная такса.
Мэри и Шелли куда-то плывут на лодочке…

А мне не нужны ни ангелы, ни красоты рая.
Я ищу любимую мою. В раю нет времени. Там всё и сразу: душа и тело — одно целое, как бог и природа, пространство и время, любовь и жизнь.
Я знаю точно, что душа любимой где-то здесь. Она играет со мной в раю, в прятки. Я на миг пропал, спрятался в травку, за куст сирени: умер на земле, на груди у любимой.
Я бегу изо всех сил и за моими плечами ярко бьются крылья на ветру, бьют меня по пяткам даже: в раю нет сердца, но есть сердцебиение крыльев.
Мне страшно. Я боюсь, что я вот-вот оживу на земле и так и не добегу до моего смуглого ангела.
Мне нужно успеть ей сказать что-то очень важное, обнять её так, как нельзя обнять на земле, исцелив её вековую усталость в груди и голубой холодок.

Мой ангел со смуглыми крыльями, стоял возле сирени. Искал меня, раздвигая руками листву.
Я добежал до неё и обнял со слезами на глазах.
Она мило улыбнулась и сказала: милый, что с тобой? Ты плачешь?
В раю не плачут, перестань. Ты и так столько уже раз смущал ангелов тут. по самым разным поводам.
Что с тобой?

- Жизнь моя! мне так много мне так много нужно тебе сказать.. но времени почти нет.
Боже.. какая ты прекрасная! Кажется, я не видел тебя целую вечность..

- Дурачок мой. Ну как с тобой играть в прятки? Всего 2 минутки не виделись..

- Любимая! Посмотри на меня! Сейчас моя душа и тело, блаженно прозрачны.
Ты видишь мои мысли, все мои чувства, всю смуглую даль моего непоседливого прошлого.
Взгляни на меня! Коснись рукой вот этой мысли, и этой, вот этого грустного воспоминания, похожей на сирень после ночного дождя.
Ты видишь? Я люблю тебя больше жизни!
Я не хотел причинять тебе боль. Это вышло случайно, видит бог!
Я никогда, слышишь? Никогда не лгал тебе, потому что люблю тебя.
Коснись моих мыслей, почувствуй! Прости меня, родная!!

Падаю на колени в яркую прохладу цветов и плачу, закрыв ладонями лицо.
Моё левое крыло, как ребёнок, выглядывает из-за плеча и улыбается, робко протягиваясь к любимой, словно бы идя по воздуху к ней.
Её смуглое крыло тоже тянется к моему крылу.
Любимая что-то начинает понимать. Становится на колени в цветы и обнимает меня яркой, янтарной теплотой крыльев.

Просыпаюсь на груди у любимой от жаркого сердцебиения.
Любимая спит ещё в своей лиловой пижамке. Милая.. чему-то улыбается во сне. На ночном столике, в вазочке, стоят сиреневые флоксы и словно ангелы, ласково смотрят своим ароматом, то на неё, то на меня.
Нежный и голый, чуточку прихрамывая, подхожу к окошку.
На стекле — синий листок.
Волны строк набегают.. я пишу стих для любимой.
Пишу душу свою, жизнь свою, которую положу рядом с её подушкой, у самого лица, (нежного-нежного!), словно цветок из рая.