Не стоит читать такое слишком рано

Я прочитала этот рассказ слишком рано, и он впечатался в память каким-то жутким ужасом, мрачной безысходностью. Если литература может заразить социофобией, то это как раз тот случай. Из текста мой неокрепший подростковый мозг смог вычленить лишь историю дикого изнасилования и самоубийства несчастной затравленной девушки. Так жить нельзя и незачем. Вот все, что я смогла вынести из рассказа. Перечитывать такое? Да ни за что и никогда.

Прошло время. В прошлом году я открыла Астафьева и начала читать "Людочку", чтобы понять: что же меня тогда так сильно напугало и наполнило депрессивной тоской? И вот внезапно я увидела, что в тексте все это время рядом с историей Людочки была история ее отчима. Лагерного пахана, родившегося в тюрьме от ссыльных родителей, не видевшего воли, но сумевшего после отсидки вернуться в человеческую жизнь: вникнуть в деревенский быт и хозяйство, быть добрым с женщиной, зачать позднего, но любимого и желанного ребенка и жестко и быстро восстановить справедливость и отомстить за падчерицу. Сцена его купания, когда он пытается вспомнить, что такое радость, игра - это же шедевр!

Прыгая по луговой тропинке на одной ноге, вытряхивая из уха воду, Людочка вдруг услышала за обмыском звериный рокот, вой, шлепанье, взбежала на пригорок и увидела картину: отчим, будто детсадовец, булькался на отмели, молотил узластыми бледными ногами по воде, хлопал черными по локоть руками, брызгался и веселой пастью, сверкающей вставными зубами, ловил брызги.

Мужик с бритой, седеющей со всех сторон головой, с глубокими бороздами на лице, весь в наколках, присадистый, длиннорукий, хлопая себя по животу, вдруг забегал вприпрыжку по отмели, и хриплый рев радости исторгался из сгоревшего или перержавленного нутра мало ей знакомого человека, — Людочка догадываться начала, что у этого человека не было детства, оно, детство, настигло иль настигало его, вернулось к нему лишь теперь, и что каждому человеку положено поздно или рано прожить свое, отыграть, отбегать, отгрешить, отплакать. И тот, кто изымает какую-то часть жизни человека, совершает преступление против него и всякой жизни, сам он, этот изыматель, и есть насильственный преступник, пытающийся взять то, что ему не принадлежит.

Персонаж отчима я в первом чтении вообще не запомнила! И то, что на похороны Людочки ее мать приезжает беременной, готовой на все, чтобы доносить и родить еще одного ребенка, - это я тоже пропустила.

А ведь в итоге получается, что нет безысходности. Есть жизнь, которая продолжается. И если слабая Людочка в рассказе не смогла пережить поздние 70-е и 80-е, то ее отчим, перевезший беременную жену из умирающей деревеньки в леспромхоз, наверняка выжил в 90-е и вытянул за собой всю свою семью. Такие люди жизни не боятся.