Гаргантюа в юбке

Простите, не удержалась ;)

«— Расскажите поподробнее, Ольга Митрофановна, во сколько встаете, что кушаете в течение дня? — постарался придать заинтересованность своему голосу Тоннер.— Встаю раненько. Часов этак в семь. Сразу за молитву.— В кровать еды не подают?— Ну, как не подают? Я и молиться не смогу. Урчать будет в животе. Но кружечка молочка топленого разве еда? И булочек тарелочка… Помолюсь с часок, затем умоюсь — и закусить перед завтраком.— Перед завтраком? — удивился Тоннер.— А как аппетит расшевелить? Обязательно надо. Ветчинка, грибочки соленые, сырку фунтик. Всего по чуть-чуть. Потом завтрак. Сначала яичница на сале. Прямо на сковороде, чтоб вся дюжина шкворчала!— Дюжина? — С ужасом переспросил Тоннер.— Когда очень голодна, могу и из пятнадцати яиц. И квасом все запиваю. У меня всегда в ледничке, холодненький. Будете довольны! Очень для пищеварения полезен. Если квасу не пить, только клизмою спастись можно. Потом мяско постненькое или холодец, кашки. Гречневую страсть как люблю, и чтоб рассыпчатая, да туда масла… и свининки копченой. Пальцы не то что облизать, сгрызть после такой вкусноты хочется. Суховская еще крепче вцепилась в руку Тоннера.— Под конец молока кислого выкушаю. И все. Делами пора заниматься! У меня такое хозяйство! Сама не понимаю, как справляюсь. Перво-наперво управляющего допрошу, шельмеца. Битый час антихриста пытаю. Если кофий со сливками в сей момент не испить, могу гаду голову откусить. А так пирожок с брусничкой или вязигой, и успокоюсь. Прощу дурака никчемного — и начинаю объезд владений!
Скоренько так бульон с расстегайчиком выкушаю, закутаюсь потеплее, в бричку — и полетела!— В дороге-то ничего не едите? — опасливо осведомился Тоннер.— Ничего. Только фрукты. Яблочки там, груши. Сливы, когда уродятся. В этом году такие, что ведро съешь — не заметишь. А зимой мешочек сухофруктов. Для зубов полезно, чтоб не стерлись. Поезжу, с крестьянами поговорю, на полях все осмотрю — и домой! Приезжаю всегда такая голодная! Вся дворня в это время меня боится. Закусочки прямо к крыльцу выносят!— Что закусываете? — поинтересовался Тоннер.— Вы про спиртное? Рюмочку настойки завсегда пропускаю. Но за обедом! А так — ни-ни. Закушу холодненьким язычком, капусточкой квашеной, огурчик малосольный непременно, и жду обеда.— Поздно обедаете?— Да через полчаса после возвращения. Щец или борща как наверну! А потом — гуся с груздями или цыпленка табака. И обязательно, чтоб на столе колбаска кровяная или паштетик печеночный и два соусника каши на крепком бульоне. Все с белым хлебцем ем, от черного изжога. Компота напьюсь и вздремнуть иду. После обеда такой сон сладкий. И сны хорошие! Вот давеча снилось, будто Элизабетушка наша паштетика мне прислала из гусиной печени с трюфелями. Очень он вкусный, только дорогой. А тут целое ведро в подарок! Такая счастливая проснулась! Противень пирогов с капустой на полдник одолела. Обычно только половинку!
… В пять пополудни у меня всегда «Фуфайка клок», — продолжала Суховская.— Что, простите? — Доктор с нетерпением ждал, когда Гаргантюа в юбке отправится восвояси.— Ну, так Вера Алексеевна чаепитие на аглицкий манер называет.— А-а, — понял Тоннер.— Ватрушечку всегда заказываю к чаю. Ну, само собой меренги, конфекты, варенья сортов десять с булочкой. Иногда пирожные прошу сделать или кекс. Часок, а там и ужин готов! Уха с пирожками, блины, вареники. Люблю, чтоб со сметаной и медом. Лучше всяких соусов заморских, «сами попробуете! Затем котлетки мясные, а под конец картофельные с начинкой. Снова молочка — и на боковую.Тоннер поежился:— И давно такой образ жизни ведете?— Полтора десятка лет! Как муж преставился, царство небесное. Но последний год что-то чувствовать себя хуже стала.— Неудивительно, Ольга Митрофановна. С таким питанием… Удивляюсь, что вы еще живы!— Так и мать моя говорит, — всхлипнула Суховская. — Моришь себя, Оленька, голодом. Придется завтра ко всему прочему еще рубца заказать, голову телячью, сырников горшочек, а на ужин поросенка. Спасибо, доктор, за совет, а то вся извелась.»