Когда контекст важен

В издании от "Азбуки" помимо самого эпоса вошли, на мой взгляд, обязательные пояснение и эссе. Хочеться подстветить интересные куски эссе, без которых чтение эпоса, если не бессмысленно, то точно менее осознанное.

Первым русским переводчиком «Гильгамеша», кто смог донести текст «Эпоса о Гильгамеше» от аккадской клинописи до широкого читателя, стал Игорь Михайлович Дьяконов (1915–1999), глубокий знаток множества языков древнего Ближнего Востока.

В своей сопроводительной статье Дьяконов дает широкий обзор культурно-исторического и мифологического контекста поэмы, глядя из той идейной системы, к которой он принадлежал. Назвать эту систему марксистской было бы неточно. Немалая доля марксистской риторики была необходима, чтобы книга могла увидеть свет в 1961 году.

В 1961 году «Гильгамеш» Дьяконова находился на высоте достижений мировой ассириологии. Дьяконов поставил себе две задачи: 1) «довести до читателя древнюю поэму как целостное художественное произведение» и 2) «в максимальной степени отвечать требованиям научной точности». На пути решения этих задач находилось и до сих пор находится принципиальное препятствие: текст ниневийской (канонической, младовавилонской) версии дошел до нас не полностью; в 1961 году было известно немногим более половины ниневийской версии эпоса.

Тем самым, «Гильгамеш» Дьяконова стал законченным произведением русской литературы, но по-аккадски такой текст, в буквальной точности, никогда не существовал: он составлен из разновременных версий.

Правда, в большей или меньшей степени то же можно сказать о любом древнем сочинении, восстановленном в наше время из фрагментов, а временами и домыслов, — восстановленный текст есть современная конструкция, предмет нашего времени, а не древности. Он дает нам представление о древности, но не принадлежит ей каждой своей буквой.

В заключении очень понравилось:

накопление опыта идет бесконечно медленно, а ошибочные умозаключения закрепляются и освящаются традицией, тем более что они по большей части воспринимаются на веру, даже непосредственно внушаются религией и потому нередко не подлежат никакой критике

Круг мифологических мотивов, при всем разнообразии сказочных деталей, довольно ограничен.