О тайных страхах.

"ЦВЕТЫ ДЛЯ ЭЛДЖЕРНОНА". В ДОПОЛНЕНИЕ К СКАЗАННОМУ.

Пишу для того, чтобы ответить многим людям, предъявившим мне претензии после вчерашней записи. И в мыслях не было, что мое скромное мнение о книге, которую знают все, вызовет такой странный резонанс. Так вот в моем читательском багаже еще неделю назад "Цветов" не было. Как-то все не складывалось, такое случается. Если бы не достаточно агрессивная контекстная реклама спектакля Юрия Грымова, не оказалось бы до сих пор.
Могла объяснять свое выпадение из числа "всех" чем угодно: от нелюбви к мейнстриму до "некогда сейчас". Но реальная причина, кажется, в том, что боялась брать ее. И не зря. Эта совершенно компактная по объему и написанная (о качестве оригинала могу судить лишь приблизительно, перевод выше всяких похвал) отменным языком повесть шла у меня тяжелее сложнейших научных трактатов, которые приходится изучать регулярно. Сначала было грустно, потом тоскливо и очень хотелось отложить. После взяла себя в руки, дочитала на одном дыхании, проревелась и записала первые впечатления.
У повести есть это замечательное свойство гениальных вещей - она подлинно проста. Настолько, что каждому читателю, независимо от уровня, кажется понятной. В то же время, сомневаюсь, что все нюансы всего спектра, охватываемых ею проблем, под силу вычленить самому высоколобому ученому. Очень грубо и приблизительно:вина и наказание, отцы и дети, одиночество среди людей, социализация, деменция.
Я заговорила вчера о последнем, возможно потому, что это становится слишком актуальным в стареющем мире. Может быть оттого, что это один из глубоких тайных страхов любого человека, осознающего как свое интеллектуальное превосходство над окружением, так и отсутствие гарантий, что оно пребудет вовеки. И навлекла на себя коллективный гнев, лишившись определенной доли социализации. Социум дал понять: есть то, о чем позволено говорить, есть - о чем нет. Не заступай дозволенную черту, не причиняй всем нам боли. Не буду.
Несколько слов о первом абзаце. Я крестилась сознательно в восемнадцать лет, когда поиск Бога и потребность вверить Ему свою душу, чтобы перестать блуждать в потемках, достигли остроты необычайной. Православие для русской девушки, жившей в союзной республике, было естественным выбором. Не став воцерквленной христианкой, восприняла дух религии и строила с тех пор жизнь в соответствии с ее заветами. Сознательные самоограничения, которые предполагает следование обрядовой стороне, не тяготят меня. Однако, фанатизм и воинствующий экстремизм с тотальным контролем сознания, принять не могу. Оставляя за собой право дарить прощение всем, кто в нем нуждается.