Я подарю тебе Париж! Поскорей приезжай!

Как-то раз, моему шапочному, светскому знакомству с семьей французов удалось перерасти во что-то большое.

Собственно, само знакомство произошло благодаря формирующимся вкусам к противоположному полу у моего сына. Отдельно отмечу, что сын мой - фанат эпопеи про Гарри Поттера. Он влюбился во французскую девочку из Лиона, удивительным образом похожую на Гермиону, которую звали Мадлен. Мадлен отвечала Саше застенчивой взаимностью.

Дело было на курорте, вполне могло уйти в небытие, однако не ушло. Уважительно относясь к чувствам своих детей, наши семьи сблизились, найдя общие темы в любви к истории, творчестве французских писателей, виноделию и вину, и, конечно, мы обменялись приглашениями приехать в гости, посмотреть Россию/Францию и обязательствами в стиле "Я подарю тебе Москву - поскорей приезжай!".

Однако...в небытие оно не ушло. После жаркого тунисского лета, дети продолжали переписываться. Мой отец, которого даже франкофилом скучно назвать, так как всю сознательную жизнь душой и телом он обитал во франкоязычных странах, с азартом одобрил выбор внука и помогал ему строчить по- французски любовные послания.

"Мы взовьемся в волнующем танце на площади Бастилии, отведав божоле..." - удружил дедушка 12-летнему внуку в письме к 10-летней избраннице.
Шутки шутками, но наши друзья уведомили нас о принятии приглашения и визите в Москву.
Встретили мы наших друзей радушно. Три дня в Москве, три дня в Питере. Ошарашенные масштабом Красной площади, они готовы были проводить на ней каждый день. Я их понимаю - такого пространства, красок и величия нигде в мире больше нет. Александровский сад, блинные, Замоскворечье, шашлычные, Старый Арбат, урючные, монастыри, вареничные, Коломенское, далма - мне удалось их удивить. Питер - отдельная история. Отдельного упоминания заслуживает потрясение наших друзей от абсолютного множества гиблых сел деревянного зодчества, увиденных из окон Сапсана. Очень меня огорчил путеводитель по Москве для иностранцев, ничего не рекомендующий для просмотра, за исключением тривиальных и коммерческих мест. Будто говорящих - ничего кроме Красной Площади, концерта девушек в кокошниках и суши бара...

Мы не могли не ответить встречной любезностью. Соблазн увидеть Париж под приправой граждан Франции, согласитесь - заманчиво. Мы полетели в Париж на ноябрьские праздники. Друзья наши - жители небольшого города под Лионом, но ради нас они приехали в столицу, поселившись в 14 округе, у родного брата Ани, мамы Мадлен-Гермионы.

Для удобства - мы поселились неподалеку. В первый день мы, распахнув свои ноябрьские одежды, гуляли в районе Нотрдама, Ситэ, наслаждаясь теплом и ожидая встречи с нашими друзьями, которые пригласили нас в гости. Мы - люди южные и зная что предстоит визит в гости, решили не наедаться перед званым ужином ассортиментом центральных засиженных бистро, из уважения к кулинарным усилиям хозяев, дабы не оскорблять их отсутствием аппетита.
Филип, Ани, Мадлен встретили нас, расцеловали как полагается и повели гулять. Дом Гюго, особняк Гизов, дом Золя, места пиршеств импрессионистов, та самая площадь Бастилии. Гуляли долго - хозяева готовили обед-ужин.

И вот, мы добрались до места. Четырехэтажные дома времен монархии, с дворами-колодцами, но с входной кованной дверью непосредственно во двор и домофоном с улицы. В круглом дворе замотаные кадки с пальмами - ноябрь. Под навесом, в углу обнявшиеся велосипеды и коляски всех жильцов. Пройдя через дворик мы попали в подьезд. Пахнущая свежая побелка кипельно белых стен. Винтовая деревянная лестница со ступенями стертыми в полумесяц, старые деревянные двери с огромными с ржавыми зияющими замочными скважинами. По одной двери на этаж.

Встретили нас радушно-сдержано. Хозяева были не совсем готовы и всей семьей метались по ультра современной кухне с потолком, пересеченным кривыми темно-коричневыми древними деревянными балками. Нас отвели в гостиную, прилегающую к кухне. Стопки журналов, дисков, подушки на диванах, старые выцветшие, но натертые деревянные комоды, размером с хороший холодильник, наполненные комплектами сверкающих бокалов - на все алкогольные вкусы с пола до потолка.

Разуваться нам запретили, и мы "с ногами" расселись в непривычной обстановке милого домашнего парижского хлама, вида французского окна на ту самую площадь Бастилии, вприкуску с хумусом, политым оливковым маслом и багетными палочками, что выпечены на первом этаже, в кулинарии с козырьками. Хозяин, брат Ани, принес бутылку божоле в стальном ледяном ведре и отворив старый комод ключом с кисточкой, достал бутылку с вязким ликером фиалки из Прованса. Оказывается, если добавить в вино хоть каплю, вкус молодого вина разворачивается гораздо сильнее. Это действительно так.

Ужин был готов лишь после двух неторопливо выпитых бутылок божоле, не считая хумуса, громкого озорного диска Ивана Купалы, привезенного нами, смело перекрикивающего атмосферу старого квартала, где впору экранизировать романы Дюма-отца.

Мы перешли в столовую. Если не считать приборов - деревянный стол был пуст. Абсолютно. Его древние царапины, покрытые стертым лаком, не были прикрыты тарелками закусок, бутылками, вазами и всем тем, чего хотелось бы после длительной прогулки по центру, воздержания от ассортимента парижских бистро, двух бутылок божоле с фиалковым ликером, не считая хумуса.

Помня восторженное изумление русской водкой нашими французами, после того, как им был раскрыт секрет ее правильного потребления - без кока-колы, в ответ на привезенный набор марочного вина, созревшего в их провинции, с жестяной банкой засахаренных вкуснейших каштанов, мы вручили хозяевам не маленький хрустальный графин русского эликсира с хрустальной вазой красной икры. Но на столе их не было, все эти деликатесы были поставлены гурманами-французами в буфет, под стекло.

Рассадив нас, нам снова налили вино. Объявили, какого года урожай. Сорт винограда. Какая была погода тем летом.
После, хозяйка разлила всем по полполовника тыквенного супа в огромные тарелки. Может - день был тяжелым, может - вкус был божественным, может - тарелка огромной площадью, намного большей, чем объем содержимого полполовника, хотелось добавки, но ее не было.

Далее, когда суповые тарелки были убраны, на огромных тарелках подали по маленькому кусочку тушенной говядины и такому же кусочку какого-то паренного корнеплода, полагаю - топенамбура, земляной груши, напоминающей картофель, только слаще. Повторюсь - день тяжелый, вкус божественный, тарелка огромная. Добавки просить бесполезно - потрескавшееся дно фарфоровой антикварной супницы улыбалось Людовиком Шестнадцатым. Как и лица наших, практически чистых тарелок.

Нас ждал десерт. Хозяин вынес деревянную доску с третями, четвертями головок разных сортов сыра. Теплых, подтаявших, ароматных. С ножом, с закругленным лезвием. Сыры - с местного рынка, от фермерских хозяйств. К ним - кальвадос.

То ли день тяжелый, то ли тарелки красивые, то ли, то ли... Все исправить мог чай. Но его не полагалось. Кальвадос и сыр. Это десерт.

Я хвалила хозяйку. По русско-кавказской традиции. Потому что вкусно, как ни язви, потому что трудилась, потому что открыла свой дом, приоткрыла таинство своей кухни. Кухню своей страны. У них не принято хвалить - она смутилась. Я стала хвалить по-русски - она расстрогалась, попросила говорить медленнее, повторяя запоминая.

Мы распрощались обилием поцелуев. До отеля было недалеко. Пошли пешком. Нам казалось, была ночь. Но первые этажи абсолютно всех зданий были освещены, наполнены лохматыми людьми в шарфах, с большими носами и мятых одеждах. Они сидели за небольшими столами, пили вино из больших бокалов и ковырялись вилками в маленьких кусочках непонятной еды на больших тарелках. Говорили что-то одновременно, пережевывая свою еду и играя мимикой. Переходя дорогу, мы шарахались от легких мопедов со всадниками в шлемах, скрывающих лицо и торчавшими под ними слоями шарфов и кончиками нечесаных волос. Не Азнавур и Дасен пели из их динамиков, ту самую площадь Бастилии с запахами хлеба, вина, оливкового масла озвучивал чувственный рэп на французском языке с арабским акцентом.

Такой был первый день в нетуристическом Париже. То ли просто трудный день, то ли две бутылки божоле, не считая хумуса...