Я тут просто покидаю цитат. Моё восхищение абсолютным, поистине удивительным и впечатляющим отсутствием у автора этой книги мастерства, а у самой книги — смысла столь сильно, что я не могу держать это в себе, мне необходимо знать, что у меня есть единомышленники. Может, конечно, в этом есть и весьма существенная доля наших чудесных переводчиков, не знаю. К примеру, от слова «сексапильный» меня к третьему разу его упоминания уже тошнило. А от самой отвратительной книжной главной героини, которая вообще мне когда-либо встречалась, — почти с самого начала. И если каким-то совершенно случайным образом эта моя запись предотвратит кого-нибудь от чтения этого бреда в полном его объёме, я буду только рада.

Ее ночной кошмар пульсировал внутри, вытряхивал меня из сна, в котором присутствовали побережье и сексапильный парень, втирающий мне в кожу масло для загара.

Это лучше, чем выпивка или травка, лучше, чем секс, — по крайней мере, так мне казалось, поскольку я, увы, не знала ни того ни другого.

Мы с Лиссой стали лучшими подругами еще в детском саду, когда воспитательница посадила нас вместе на уроках письма. Заставлять пятилетних детей выводить «Василиса Драгомир» и «Розмари Хэзевей» — это было за гранью жестокости, и мы — или, точнее, я — реагировали соответственно. Я бросила в воспитательницу книгой и обозвала ее фашисткой. Я понятия не имела, что это слово означает, но умения попадать в движущуюся цель мне уже тогда было не занимать.

Однако сексапильный он там или нет, сейчас это к делу не относилось.

Грустно на самом деле, поскольку она никогда не была по-настоящему увлечена им. Думаю, она встречалась с ним просто потому, что такое поведение вроде бы от нее ожидалось.

В основном здесь были парни. Один попался мне на глаза, и я едва сдержала усмешку.
— Эй, Мейсон, вытри слюни! Если хочешь представлять меня обнаженной, занимайся этим в свое время.

Дальше...

С торчащими рыжими волосами и редкими веснушками, он выглядел симпатичным парнем, хотя и не слишком сексапильным.

— Это и есть мое время, Хэзевей. Сегодняшнее занятие веду я.
— Правда? Ха! Ну, значит, сейчас самое время представлять меня обнаженной.
— Всегда самое время представлять тебя обнаженной, — вставил кто-то, еще больше разрядив напряжение.
Эдди Кастиль. Еще один друг.

На ней красовалось вычурное фиолетовое платье, на фоне которого мой секонд-хенд выглядел бледной тенью, — однако при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что это дешевка.

С другими парнями флиртуешь просто ради флирта, а вот флиртуя с Джесси, надеешься, что дело дойдет до раздевания. Он был королевский морой и очень, очень сексапильный парень.

— Роза, рад твоему возвращению. По-прежнему разбиваешь сердца?
— Вызываешься добровольцем?

Он пошел дальше, а я восхищенно провожала его взглядом. Наталья и ее друзья благоговейно уставились на меня. Может, я и не бог в том смысле, как Дмитрий, но для этой компании мы с Лиссой были богами — или, по крайней мере, бывшими богами, — хотя и другой природы.

Он дугой выгнул бровь. Круто. Я всегда хотела освоить это искусство.

— Ты, случайно, не запала на него?
Она фыркнула.
— Нет. Конечно нет.
— Хорошо. Потому что если тебе нужен парень, уведи снова Аарона.

Она засмеялась.
— Мия выцарапает мне глаза.
— Мы с ней справимся. Кроме того, он заслуживает девушки, которая одевается не в «Гэп кидс».

Джесси отпустил мою руку и с разочарованным видом провел по своим бронзовым волосам. Да. Не иметь возможности встретиться с ним — чертовски досадно. Как-то надо будет все устроить.
— Может, тебя когда-нибудь все же отпустят за примерное поведение? — пошутил он.
Я одарила его чарующей — как хотелось надеяться — улыбкой и уселась на свое место.
— Конечно, — бросила я через плечо. — Если когда-нибудь стану хорошей девочкой.

— Подожди минутку.
Он отвернулся, и даже спина его выражала неодобрение. Потом он исчез за дверью рядом с алтарем, той самой, через которую Лисса проникла на чердак.
Я подумала: «Может, сбежать? Нет. Вдруг Бог накажет меня?»

Кто может подумать о том, чтобы сбежать, если перед этим попросил человека о чём-то разузнать, это для него важно и он знает, что тот человек скоро вернётся? Мне лично очень сложно это представить.

Выйдя наружу, я услышала странный скользящий звук, но слишком поздно сообразила, что происходит, — груда мокрого снега сползла с крыши церкви и упала прямо на нас. Стояло начало октября, и этой ночью выпал ранний снег, почти сразу же начавший таять. В результате мы намокли и дрожали от холода.
В основном досталось Лиссе, но и я взвизгнула, когда на волосы и шею пролилась холодная вода. Рядом вскрикнули и другие, задетые краем этой мини-лавины.
— Как ты? — спросила я Лиссу.
Ее пальто намокло, платинового цвета волосы свисали по сторонам лица.
— Х-х-хорошо, — ответила она, стуча зубами. Я сняла пальто и протянула ей. Ткань была скользкая и плохо впитывала влагу.
— Снимай свое.
— Но ты останешься…
— Бери.
Она послушалась, и тут на меня наконец напал смех, как правило сопутствующий таким ситуациям.

Как правило? Не знаю, что-то никогда не слышала о том, что нужно смеяться, когда кому-то плохо/больно/неприятно.

Ее светлые кудри были идеально уложены, на ногах — потрясающие черные туфли на высоких каблуках, которые на мне смотрелись бы несравненно лучше.

— Слушай, ты что, не видишь? Она затевает ссоры, болтает черт знает что за нашими спинами. Вчера она посмела обвинить меня в том, что мои джинсы из Армии спасения.
— Твои джинсы действительно из Армии спасения.
— Ну и что? — фыркнула я. — Как она смеет насмехаться над ними, когда сама носит одежду из «Таргет»?
— А что плохого в «Таргет»? Лично я люблю «Таргет».
— Я тоже. Не в том суть. Она пытается сделать вид, будто одевается у какой-нибудь долбаной Стеллы Маккартни.
— И это преступление?
Я напустила на себя серьезный вид.
— Безусловно. Ты должна отомстить.

Моя жизнь вращалась вокруг церкви, ланча с Лиссой и тех крошек общения, которые удавалось наскрести помимо этого.

Ну да, этой идиотке же никто не объяснил, что в учебном заведении нужно прежде всего заниматься. Хотя вот это, да, проясняет ситуацию с образованием:

Шел урок американской литературы, время самостоятельной работы, но она, как и большинство учеников, не занималась делом. Они с Камиллой Контой прислонились к стене в дальнем конце класса и негромко разговаривали.

Иногда болтовня Натальи по-прежнему вызывала у меня желание разбить себе голову о стену, но она по-настоящему славная девушка — гораздо более славная, чем все остальные королевские особы, — и по большей части мне нравилось общаться с ней.

Кто-то принес в зал CD-плеер, и, хотя поначалу это меня обрадовало, песня Принса «Когда голуби плачут», льющая из него сейчас, произвела совсем другое впечатление. Стыдно было даже знать ее название, я была знакома с ней лишь потому, что один из наших бывших соседей по дому бредил музыкой 80-х.
— Может, хватит, Дмитрий? — Я швырнула сумку на пол. — Я, конечно, понимаю, что сейчас это хит в Восточной Европе, но неужели нельзя послушать что-нибудь, записанное еще не до моего рождения?
Не меняя позы, он сверкнул на меня глазами.
— Какая тебе разница? Слушаю-то я, а ты будешь бегать снаружи.
Я состроила гримасу, поставила ногу на перекладину и начала растягивать подколенные сухожилия. Учитывая все обстоятельства, Дмитрий терпимо относился к моим высказываниям.

Если вожаку бросают вызов и его место занимает другой, стая может изгнать или даже напасть на проигравшего.
Я оторвалась от своих размышлений и сфокусировала внимание на госпоже Мейснер.
— Вызов чаще всего бывает брошен во время сезона спаривания, — продолжала она, и, естественно, в классе захихикали.

Я одна не вижу здесь ничего смешного?

— Пошел ты! — тихо сказала я.
— Вместе с тобой? Куда угодно.
— Да на фиг ты мне сдался!
— Ой-ой-ой! Надо же, как ты изменилась. Насколько я помню, ты не слишком разборчива в том, перед кем обнажаться.
— А насколько я помню, ты обнаженных людей только в Интернете и видел.

Потом мы заметили, что мимо проходит Мия. Нашего разговора она не слышала, но уловила общий его тон. На ее лице заиграла лицемерная улыбка.
— Огорчения в раю?
— Поищи лучше свою соску-пустышку и заткнись к чертям собачьим, — рявкнула я, не рассчитывая на ответ.

Я села, придвинулась ближе и перекинула через его колени ногу. Обняла его и… он тут же забыл о Мие: включился тестостерон.

Я прямо чувствовала, как в его голове завертелись колесики, и вынуждена была скрыть улыбку.

Взгляд его потрясающих голубых глаз был прикован ко мне, и я снова почти видела, как позади них крутятся колесики напряженных раздумий

— Знаешь, Джесси, оказывается, не такой сексапильный, как я раньше думала.

— А, ну да. Ты же у нас такая крутая. Тебе никто не нужен.
Я остановилась.
— Не нужен, да. Я — одна из лучших среди новичков в этой хреновой школе. И мне не нужно, чтобы ты галантно кидался защищать меня. Нечего обращаться со мной, словно я какая-нибудь беспомощная девчонка.
Я торопливо зашагала дальше, но он нагнал меня, огорченный тем, что в его услугах не нуждались.
— Послушай… Я не хотел расстраивать тебя. Просто беспокоюсь о тебе.
Я издала резкий смешок.
— Серьезно, — продолжал он. — Послушай… Я сделал кое-что для тебя. Пошел вчера вечером в библиотеку и поискал, что там есть о святом Владимире.
Я снова остановилась.
— Правда?

Несмотря на неприступные каменные стены, причудливые статуи и орудийные башни по углам зданий, внутри Академии все было устроено очень даже современно. У нас имелись лампы дневного света, Wi-Fi и разные технологические прибамбасы, какие только можно вообразить.

Грустно, что он питает ко мне такие чувства. Я даже испытала легкий укол вины.
Интересно, задумалась я, это было бы трудно — встречаться с ним? Он славный, забавный и определенно симпатичный внешне. Мы ладим друг с другом. С какой стати я впутываюсь в неприятности с другими парнями, когда у меня есть этот славный малый, который хочет меня? Почему не могу просто ответить на его чувства?

Без сомнения, эта речь Розы — одна из самых гениальных за всю книгу:

— В чем дело? Тебе надоел Грег? Ищешь новых приключений?
Я уперла руки в бедра, надеясь, что это придаст мне угрожающий вид. Суть в том, однако, что на самом деле меня начало слегка подташнивать, оттого что я перебрала.
— Все наркотики мира не заставят меня быть с тобой, — сказала я. Некоторые его дружки засмеялись. — Видишь лампу над головой? Она хорошо светит? Различаешь, что уже получил достаточно? Хватит терзать ее.

Он повел меня через весь зал, по дороге растолкав группу первокурсников, выглядевших слишком юными для того, чем они занимались, а именно: пытались в танце бедрами ударяться друг о друга.

Прежде всего они обратили внимание на мою фигуру и платье. Произошел мощный выброс тестостерона, и чисто мужское вожделение засияло на их лицах. И только потом до них, похоже, дошло, что это не кто-нибудь, а я. Теперь их физиономии выражали ужас. Круто.

Ральф, также не глядя мне в глаза, буркнул что-то отдаленно похожее на извинение.
Добившись своего, Мейсон снова повеселел.
— Ты еще самого интересного не слышала, — заявил он.
Я искоса взглянула на него.
— Правда? Типа, мы отмотаем время назад и ничего вообще не произойдет?
— Еще лучше. — Он снова ткнул Джесси. — Скажи ей. Скажи ей, почему вы делали это.
Джесси и Ральф, явно испытывая неловкость, обменялись взглядами.
— Парни, вы выводите мисс Хэзевей и меня из себя. Говорите, почему вы делали это.
С видом человека, угодившего в ситуацию, хуже которой и не придумаешь, Джесси в конце концов посмотрел мне в глаза.
— Мы делали это потому, что она спала с нами. С обоими.

— Ну, что скажешь? Я дожал их? Можешь похвалить меня, я не возражаю.
Я рассмеялась.
— Как ты до всего этого докопался?
— Попросил расплатиться за кое-какие оказанные услуги. Прибег к угрозам. Факт тот, что теперь у Мии вырвано жало.
Я вспомнила, как Мия приставала ко мне не так давно. Мне не казалось, что теперь у нее «вырвано жало», но вслух я высказываться не стала.
— Они начнут рассказывать остальным в понедельник, — продолжал Мейсон. — Так мы договорились. После ланча уже все будут знать.
— Почему не сейчас? — надулась я. — Они спали с девушкой. Известие об этом повредит больше ей, чем им.
— Ну, тоже верно. Просто сегодня у них есть другие занятия. Ты, если хочешь, можешь сама уже сейчас начать рассказывать всем. Или, скажем, мы изготовим плакат.
Учитывая, сколько раз Мия обзывала меня шлюхой? Не такая уж плохая идея.
— Достанешь бумагу и карандаши?..

Я ударила Мию со всей силой — наверно, сильнее даже, чем в свое время Джесси. Послышался хруст, когда мой кулак врезался в ее нос, и хлынула кровь. Кто-то вскрикнул. Мия взвизгнула и отлетела назад, прямо в стайку девушек, которые тоже завизжали, поскольку не хотели, чтобы кровь испортила их наряды.

Приз за лучший диалог в сексуальной сцене обеспечен:

— Быстро… Быстро же ты избавился от платья. — Я ткнула себя между тяжелыми грудями. — Думаю, это тебе понравится.
— Это мне нравится, — сказал он, теперь мы оба тяжело дышали. — Я люблю это.
И потом он отнес меня в постель.

Нравилось, как он смотрит на меня — будто я самая сексапильная, самая изумительная в мире

Последняя фраза — просто аплодисменты стоя:

На наших глазах происходило чудо, и Альберта потрясенно открыла рот. Раны Кристиана закрылись. Кровь перестала течь. Его щеки вновь обрели цвет — насколько это вообще возможно для мороев. Веки затрепетали, в глазах вспыхнула жизнь. Сфокусировав взгляд на Лиссе, он улыбнулся. Это было все равно что смотреть диснеевский фильм.

И — занавес! После этого у меня началась истерика=)))

И потом внезапно он возник здесь, пронесся по коридору, словно Смерть в ковбойском пыльнике.