Одну историю, связанную с модой и провинциальным любительским театром, я уже рассказала, сейчас будет вторая ;)

В конце 80-х — начале 90-х годов народным театром районного дома культуры руководил молодой режиссёр, мой земляк. Мы даже успели пересечься с ним в Перми, во время студвесны в госуниверситете: я там что-то с упоением играла, а он (на другом факультете, правда) режиссировал, а впоследствии ставил дипломный спектакль. Встреча на Валдае была неожиданной. Поиграть у него я успела совсем немного, только в «Провинциальных анекдотах» Вампилова, потом потеряла форму (не сценическую, а геометрическую, хех — прибавление в семействе ожидалось, куда в таком виде на сцену…), но с удовольствием ходила на репетиции и капустники, ну, и помогала чем могла.

А костюмы в любительском театре вообще и для капустников в особенности — отдельная песня! Тут рассказывать и рассказывать! Постараюсь сосредоточиться на двух моментах.

В 1987 году студия народного театра (то есть школьники и студенты, в отличие от взрослого состава) взяла в работу пьесу Галины Соколовой «Вставай, красавица, проснись!». Вообще-то это была пьеса для кукольного театра, этакая юмористическая осовремененная версия сказки о Спящей Красавице. Нашёл её в репертуарном сборнике мой близкий друг Алекс, он же и работал со студийцами над постановкой, выбрав для себя роль барона Робера.
И вот однажды пришёл ко мне Алекс в печали. Что такое? «Оля, они все там себе костюмов уже намастерили, а я, барон Робер, как дурак, до сих пор в свитере и джинсах. Камзол с серебряным шитьём, который дядя Фёдор делал, Вспыльчивый Генрих себе забрал… Ты мне не состряпаешь костюмчик какой-нибудь баронский, а?..»
Швея из меня никакая, но дружба — это святое. Не говоря уж о театре :))

Я перетряхнула шкаф и извлекла из него два своих вечерних платья сказочной красоты — винно-красное и сиренево-лиловое (среднее между цветами «аметист» и «глициния», для тех, кто разбирается)… Было ли мне их жалко? Нет. К тому времени я прочно угодила в ситуацию, известную многим женщинам: «было нечего носить — стало некуда надеть». Лязгнули ножницы…
Руководствуясь свежеподаренной друзьями «Иллюстрированной энциклопедией моды», я старательно кроила и шила. Платья, к счастью, были достаточно длинными, а одно ещё и широкое. Так что получились у меня для Алекса прелестный вамс (особенно удались пышные рукава с прорезами, подбитыми присборенным более светлым шёлком, и аристократичными такими манжетами), штаны-буфы на средневековый манер и драпированный пояс, для которого я вместо петель использовала кусочки безжалостно разобранного декоративного мониста — вроде мелких монеток.

Настал день примерки. Алекс несколько недоверчиво натянул малиново-сиреневое непонятно что, подошёл к зеркалу… и завопил в восторге: «Я барон Робер! Мне двадцать шесть лет!..» :)
…и тут же помчался на репетицию, где ему потом, как он рассказывал, все завидовали, а Вспыльчивый Генрих, он же Король, с некоторой даже обидой сказал: «Что это такое, Алекс! Ты почему роскошнее короля одет?..»

Ну, а теперь о королевских штанах.
Перед самым спектаклем, когда за кулисами царит дежурная паника, бежит наш барон за арьерсценой с полными руками какой-то бутафории. Навстречу ему попадается растерянный Женька, он же Генрих: «Алекс! Что делать?! У меня штаны порвались!..» И вправду: спереди, выше колена, на самом видном месте. Зашивать уже некогда, да и некому: девчонки заперлись в гримёрке и в волнении наводят последний лоск. Алекс, после секундного замешательства: «Да обыграй ты эту дырку!..» — и бежит дальше.
Идёт спектакль. Главный герой, Жан, приходит к королю. Тут, кстати, мой любимый диалог в пьесе:

ЖАН: Так вы король?.. Как я рад! Как я рад!
ГЕНРИХ: Да я и сам не нарадуюсь…

ГЕНРИХ: …да я и сам на грани разорения!

Ну, и напоследок. К костюмам это уже не имеет отношения — только к этому конкретному спектаклю. Расскажу здесь, «чтоб два раза не вставать».

Мальчики и девочки из студии играли с удовольствием и даже неплохо, но одна беда — зачастую говорили слишком тихо. На репетициях им то и дело приходилось об этом напоминать. Режиссёр гневался: «Да, Серёжа, я тебя слышу! Но когда тут полный зал будет сидеть — думаешь, с восемнадцатого ряда тебя кто-нибудь услышит?! Алекс, ну что они у тебя все умирают-то на ходу?..»
На премьере же — вот чудо! — все говорили громко, на полном звуке, на резонаторах, всё, как учили… И никто из актёров об этом не забыл в течение всей пьесы.
После спектакля: «Алекс, как ты это сделал?..» У Алекса хитрый вид. В своём баронском костюме он сейчас похож на Рейнеке-лиса. «Поднимитесь на сцену». Мы: «Зачем?» Алекс: «Идите-идите».
Идём. Поднимаемся на сцену… Боже! Наш барон-помреж, оказывается, отрезал от ватманского листа две длинные полосы, написал на них огромными буквами «ГОВОРИТЕ ГРОМЧЕ!» и прикнопил эти полосы прямо к полу авансцены: актёры их видели, а зрители — нет :)