13 писателей, которые возненавидели свои собственные книги

Если вы знакомы хоть с одним писателем, то вы знаете, что почти все они начинают ненавидеть свои книги в какой-то момент. Обычно он наступает где-то между тринадцатым и тридцать седьмым черновиком, когда конец еще не виден, и они сомневаются во всем, начиная от главного героя и заканчивая шрифтом. Но некоторые писатели начинают не любить, отрекаться, негодовать или сожалеть о своей книге после публикации – будь то из-за неожиданной реакции критиков или широкой публики, изменений в своих собственных взглядах или просто из-за взросления. В книге Palm Sunday Курт Воннегут , например, дает своим предыдущим опубликованным романам оценки от A+ до D (аналог оценок от 5+ до 2 – прим. пер.). Впрочем, это касается не только писателей: Уистен Хью Оден отказался от некоторых своих стихов, включая «Испанию» и крайне известное «1 сентября 1939 года», которое он наконец разрешил, наряду с некоторыми другими, перепечатать в антологии 1964 года, но только с напечатанным предупреждением: «Мистер У.Х. Оден считает эти пять стихов мусором и жалеет, что написал их».

Ниже приведен список нескольких других писателей, которые в конце концов отреклись (или по крайней мере выразили неодобрение) от своих собственных ранних работ – некоторые из них популярны и любимы миллионами. Как сказал бы К.В. (Курт Воннегут): поехали.

«Выживший» – третья из написанных Батлер книг, также третья и в ее первом цикле. Несмотря на то, что остальная часть цикла переиздавалась (некоторые книги несколько раз), Батлер отказалась давать разрешение на включение «Выжившего» в переиздания, и (по слухам) она даже не любит говорить об этой книге на автограф-сессиях и при публичных появлениях. В одном интервью она сказала:

Когда я была молодой, многие люди писали о путешествиях в иной мир и обнаружении маленьких зеленых человечков или маленьких коричневых человечков, и они все были «немного» в каком-либо плане. Они были немного коварными или немного напоминали «туземцев» в старом, плохом фильме. И я подумала: «Ни в коем случае. За исключением того, что все эти люди заселили галактику, это действительно оскорбительная чушь». Люди спрашивают меня, почему мне не нравится «Выживший», моя третья книга. Именно потому что она ощущается немного вот так. Некие люди отправляются в другой мир и сразу начинают спариваться с инопланетянами и заводить с ними детей. Я думаю об этой книге как о своем романе-Стартреке.

Этот роман до сих пор не переиздается – подержанные экземпляры оцениваются в стоимость около 175 долларов США.

В интервью 1975 года Баллард признал, что написал свой первый роман, «Ветер ниоткуда», почти полностью из клише, из-за того, что очень нужны были деньги, и в качестве «сознательной попытки проникнуть на печатный рынок»:

Видите ли, я хотел бросить свою работу. Мой первый рассказ был опубликован в декабре 56-го. К 1961 году я писал научную фантастику уже 5 лет и написал уже достаточно много рассказов. У меня был перерыв после того, как я съездил в 57-м на научно-фантастическую конвенцию. Не принимайте это на свой счет, я думаю, что времена изменились – но у меня отбило охоту. Я не писал где-то полтора года, так что был своего рода перерыв. Потом я начал заново, и написал много рассказов. Спустя пять лет я понял, что старею. У меня было трое детей. Мне было тридцать или около того, и я понял, что я никуда не двигаюсь. Мы приехали жить сюда, по необходимости. Мы были изгнаны из Лондона – как только у тебя появляются маленькие дети, ты предаешься анафеме. И мне приходилось каждый день предпринимать долгую дорогу до моего офиса в центральном Лондоне. Потом я приезжал домой, где вокруг меня бегали маленькие дети, и я был абсолютно вымотан. Моя жена родила всех этих детей, и она устала. Я знал, что единственное, что я могу сделать – это полностью остановиться и заниматься писательством полный рабочий день. Я знал, что я никогда не напишу роман – серьезный роман – в то время, как я добираюсь домой после 8 часов вечера. Я просто был слишком уставшим. Но приближался мой двухнедельный отпуск, и моя жена в качестве шутки сказала – у нас было недостаточно денег, чтобы куда-либо поехать – «почему бы тебе не написать роман за две недели?» И я подумал: «Хорошо, это разумное предложение». У меня уже были, через Карнелла, некоторые контакты с американскими издателями, и у меня было чувство, что если я напишу роман, то я смогу продать его, даже если мне много за него и не дадут. В те дни 300 фунтов могли обеспечить тебе существование на продолжительное время. Так что я сказал: «Я напишу роман за 10 дней, 6 тысяч слов в день, за этот отпуск», – и я подумал: «Что я должен сделать?» У меня была одна идея насчет вихря. У меня было искушение серьезно к ней подойти. Я имею в виду, это можно было сделать на абсолютно серьезном уровне – под серьезным я понимаю уровень других романов, Водного мира и других – и я почти так и сделал. Я не знаю, была ли книга лучше, потому что эта штука с ветром оказалась не такой уж интересной. Поэтому я подумал, что я использую все клише, которые существуют, стандартные приемы повествования, и я сел за пишущую машинку и написал книгу. Шесть тысяч слов в день, что довольно много. Я упорно продолжал, и когда я вернулся на работу, у меня была рукопись романа, который Карнелл продал. Он и потом выполнял роль моего агента. Мне кажется, что я получил 300 фунтов изначально. Но этого было достаточно, и я сразу же засел за написание Водного мира . Я написал сначала короткую версию, а потом расширил ее до романа.

С тех пор Баллард часто говорил о Водном мире как о своем первом романе, и биографы и журналисты часто делали то же самое. Но все сказанное выше напоминает мне мини-версию знаменитой «отключки» Кадзуо Исигуро для написания Остатка дня – и похоже, это сработало для них обоих.

Внесем ясность: Флемингу нравился его роман, по крайней мере сначала. Потом он услышал, что думают рецензенты, и так расстроился, что хотел отречься от него. Книга стоит в стороне от остальных романов о Джеймсе Бонде – рассказ идет от лица девушки, представьте (святые угодники!), и Джеймс Бонд появляется только позже. Флеминг написал книгу таким образом по конкретной причине, но отзывы были плохими. В письме своему издателю, датированном тремя днями позднее выхода романа, Флеминг написал:

И я, и вы все относились к саге Джеймса Бонда с легким сердцем, и так же делали и рецензенты, которые, за парой исключений, были очень добры на протяжении девяти книг. Но в отзывах к «Шпиону» я ощущаю нотку искреннего неодобрения. Это удивило меня из-за происхождения этой конкретной книги, которое я должен, наверно, объяснить.

Я был крайне удивлен тем фактом, что мои триллеры, которые были задуманы для взрослой аудитории, читают в школах, и что молодежь делает из Джеймса Бонда героя, хотя в моей голове, и я часто говорю об этом в интервью, я не считаю Джеймса Бонда героической фигурой, а только лишь эффективным профессионалом в своем деле.

Поэтому мне пришло в голову написать предупреждающий рассказ о Бонде для внесения ясности в умы молодых читателей.

…

Я не взял на себя труд объяснить мои причины для написания этой книги раньше, и я делаю это сейчас только потому, что эксперимент явно не удался, и критика в общем-то говорит о том, что у меня получилось сделать ровно наоборот относительно того, что я намеревался сделать. Так как дело обстоит так, и несмотря на то, что мы, может быть, получим более понимающие отзывы позже, я бы хотел, чтобы эта моя книга имела как можно более короткую жизнь, и целью этого письма является просьба о содействии этому.

В частности, я бы хотел, чтобы после истощения запасов текущего тиража не было переизданий, и я прошу, чтобы вы не предлагали книгу издательству Pan Books, через которое, предположительно, она достигнет аудитории более младшего возраста, чем ваше издание в твердом переплете.

Это означает значительную финансовую жертву и для меня, и для вас, и я должен просить вас принять вашу долю потери в настолько дружелюбном расположении духа, насколько вы сможете.

В конце концов он продал права на фильм, но – довольно странно – дал разрешение только на использование названия, без использования каких-либо элементов сюжета. Однако один персонаж из книги все-таки проскочил под псевдонимом. Что, по-моему, является очень хорошей шпионской работой.

Как и в случае с Флемингом, Берджесс невзлюбил не столько содержание своего романа, сколько реакцию на него и, неизбежно, свое место в этой реакции. В книге Пламя жизни , биографии Дэвида Герберта Лоуренса, написанной Берджессом в 1985 году, он сравнивает Любовника леди Чаттерли со своим Заводным апельсином :

Мы все страдаем от популярного желания сделать известное дурно известным. Книга, по которой меня знают лучше всего, или единственная книга, по которой меня знают, это роман, от которого я готов отречься: написанная четверть века назад, острота, сколоченная за три недели для получения денег, ставшая известной как сырье для фильма, который, кажется, прославляет секс и жестокость. Фильм дал возможность читателям неправильно понять, о чем книга, и это непонимание будет преследовать меня до конца жизни. Я не должен был писать книгу из-за этой опасности неправильного толкования, и то же самое можно сказать о Лоуренсе и его «Любовнике леди Чаттерли»

В своем вступлении к американскому изданию 1986 года Берджесс назвал роман «моя маленькая петарда» и написал, что

книга также имеет и моральный урок, и это изнурительно традиционная фундаментальная важность морального выбора. И именно потому, что этот урок выпячен, как сломанный палец, я склонен пренебрегать «Заводным апельсином» как работой слишком дидактической, чтобы быть артистической. Это не работа писателя – проповедовать; его задача – показывать. Я показал достаточно, хотя занавес изобретенного жаргона мешает – еще один аспект моей трусости.

Уинтерсон нравится ее книга – просто писательница не думает, что эта книга так уж важна. В конце концов, она написала ее, чтобы заработать. «Это комиксы с картинками», – объясняет она на своем вебсайте. «Я опубликовала ее через 3 месяца после выхода «Апельсинов» ( Oranges Are Not the Only Fruit , первая книга Дженет Уинтерсон), и если это не доказательство того, что эта книга не задумывалась как второй роман, что еще я могу сказать? Писатели не публикуют свои серьезные работы в один год с разницей в три месяца – даже если бы они хотели, их издатели не дали бы этого сделать». Она написала всю книгу за шесть недель. Почему? Ей нужны были деньги. «Ничего плохого в этом нет», – говорит она.

Я никогда не пишу мои настоящие книги из-за денег, но для меня нет проблемы написать что-то еще с этой мыслью в голове… Мне было 24, я ждала выхода «Апельсинов», не знала, чего ожидать и что я буду делать потом, и я получила предложение сделать что-то забавное. Вы должны помнить, что статус, который имеют «Апельсины» сейчас, отличается от того, который был тогда. Из-за сильных сторон «Апельсинов» издатели подумали, что я могла бы написать что-то комедийное для их раздела с юмором. Поэтому я сочинила «Водный туризм для начинающих» и, само собой, как только эта книга вышла, «Апельсины» получили Уитбредовскую премию, и люди перестали понимать, кто я.

Она также написала книгу о фитнесе в 1986 году под названием «Готовый к будущему» (Fit for the Future). «Опять же, деньги, – говорит она, – ну и я была помешана на фитнесе. Точнее, до сих пор. Книга уже не переиздается».

Внесем ясность: речь идет только про один рассказ в сборнике – вы знаете, про какой. Как и Берджесс, проблема Пру с ее наиболее известной работой связана с популярной экранизацией. «Я жалею, что написала рассказ», – сказала она в интервью. «С момента выхода фильма он только и является причиной хлопот, проблем и раздражения. Все было нормально до фильма». Может быть, фильм дал людям почувствовать, что они поняли персонажей, или просто история стала достаточно известной, чтобы люди начали неожиданно высказывать свои мнения:

В Вайоминге этот рассказ не читают. Большая часть населения по-прежнему возмущена. Но проблема кроется не там. Я привыкла к отклику от местных, которым в основном не нравится, как я пишу. Проблема появилась вместе с фильмом. Так много людей абсолютно не поняли историю. Я думаю, что важно оставлять места в истории, которые читатели могут заполнить своим опытом, но, к сожалению, аудитория, которую достигла «Горбатая гора», имеет очень богатую фантазию. И одна из причин, по которой мы держим здесь ворота закрытыми, это мужчины, которые решили, что история должна иметь хороший конец. Они не могут примириться с тем, как она заканчивается – они просто не могут этого перенести. Поэтому они переписывают рассказ, включая всех бойфрендов и новых любовников и так далее после того, как Джек был убит. И это меня просто бесит. Они не понимают, что рассказ не о Джеке и Эннисе. Он о гомофобии; он о социальной ситуации; он о месте и об определенных образе мышления и нравственности. Они просто не понимают этого. Я даже сказать вам не могу, как много переделок мне присылали, как будто они думают, что я скажу: «О, здорово, если бы только у меня было достаточно здравого ума написать так». И они все начинаются одинаково – я не гей, но… Подтекст такой, потому что они мужчины, они намного лучше меня понимают, как эти люди повели бы себя. И может быть, это и правда. Но это не тот рассказ, который я написала. Это не их персонажи. Эти персонажи принадлежат мне по закону.

…

У меня не было такой проблемы больше ни с чем из того, что я написала. Ни с чем. Люди увидели это как рассказ о двух ковбоях. Он никогда не был о двух ковбоях. Известно, что нужно иметь персонажей, чтобы «повесить» на них историю, но, похоже, они получились слишком реальными. Многие люди «усыновили» их и пишут их имена на номерах машин. Иногда повозка ускользает от лошади – персонажи переросли свое предназначение.

Это и правда звучит раздражающе, но мне кажется, что есть вещи похуже, чем то, что твои персонажи слишком хорошо написаны

Пауэлл написал знаменитую культовую книгу, содержащую инструкции по сборке и подкладыванию бомб, приготовлению слезоточивого газа и изготовления глушителя собственными руками, будучи тинейджером, но в 2000 году он написал письмо фан-клубу книги (да, книга имеет свой фан-клуб), отрекаясь от нее:

Книга была написана за 1968 и часть 1969 года, вскоре после того, как я окончил школу. В то время мне было 19 лет, и война во Вьетнаме и так называемое «контркультурное движение» были в разгаре. Я был вовлечен в антивоенное движение и посещал протесты и демонстрации за мир.

Книга была некорректным плодом моего подросткового гнева от перспективы быть призванным и отправленным во Вьетнам сражаться на войне, в которую я не верил. Центральной идеей было то, что насилие является приемлемым средством для достижения изменений в политике. Я больше так не думаю.

…

Я больше не соглашаюсь с содержанием «Поваренной книги анархиста», и я был бы очень доволен (и испытал бы облегчение), если бы книгу перестали издавать. Я считаю ее ошибочной и потенциально опасной, и она должна быть изъята из печати.

Однако Пауэлл не может изъять книгу из печати – права на книгу принадлежат издателю. В 2013 году, после стрельбы в школе Арапахо в Колорадо – стрелок читал книгу Пауэлла, – Пауэлл сказал NBC News: «"Поверенная книга анархиста" должна уйти из печати немедленно и тихо… Больше не может быть оправдана и защищена ее печать». Для Guardian он написал следующее: «Я не знаю, какое влияние могла оказать книга на исполнителей этих атак, но я не могу представить, что оно было положительным. Продолжение печати "Поваренной книги" не имеет никаких других целей, кроме как получение прибыли издателем».

Стивен Кинг написал первый черновик этого романа – о мальчике, который берет в школу ружье, убивает учителя и держит в заложниках класс – когда был подростком. После того как он стал успешным писателем, он был переопубликован как Ярость . Книга не стала хитом – но в 80-х она начала появляться в шкафчиках и карманах школьных стрелков. У четверых из них, чтобы быть точным. «Этого было достаточно для меня», – написал Кинг в своем эссе «Ружья» в 2013 году.

Я попросил моих издателей изъять роман из публикации, что они и сделали, хотя это было не так-то просто. К тому времени роман был частью антологии, содержащей все четыре книги Бахмана… Коллекция Бахмана до сих пор доступна, но вы не найдете в ней «Ярость»… Моя книга не сломала [стрелков] и не превратила их в убийц; они нашли что-то в этой книге, потому что они уже были сломанными. И тем не менее я вижу в «Ярости» возможный катализатор, и именно поэтому я вытащил ее из печати. Не стоит оставлять канистру с бензином там, где мальчик с наклонностями поджигателя может найти ее.

Тем не менее, Кинг говорит, что у книги была некая ценность, и отозвал он ее с сожалением.

На старости лет, по словам литературного критика и специалиста по Толстому Павела Басинского, «Толстому стало стыдно за написание «Войны и мира» и Анны Каренины .

Это стало результатом «духовного прорыва», когда Толстой отрекся от своих ранних работ ради своих новых религиозных убеждений. То же самое, кстати, произошло и с Гоголем в конце его жизни, когда он отказался от Мертвых душ и Ревизора . К Толстому изменение пришло в расцвете сил, когда ему только что исполнилось 50, и он был физически и умственно крепок. Это очень специфическая и очень русская судьба: русские известны сжиганием мостов, внезапным отказом от всего, что они делали раньше. Мы можем видеть это и в нашей истории: сначала в 1917, потом опять в 1991-м. Это плохо для общества, но это всегда интересно, если это поворот в чьей-то личной жизни.

В эссе, написанных примерно в то время, Толстой также пускает в расход и Шекспира на пару с Чеховым (пьесы, не рассказы), так что, по крайней мере, он в хорошей компании в своем презрении.

Первый роман Готорна был тоненьким произведением (одним из его первых) о студенческой жизни, основанным на его опыте в Боудин-колледже. Это не было, однако, его первым выбором – он написал книгу после того, как отказался от мысли о публикации сборника под названием «Семь рассказов о моей родной земле», рукопись которого он потом сжег. Потом он написал и сам издал «Фэншо», анонимно, потратив 100 долларов. Но он скоро озлобился и на это произведение. «Было продано всего несколько экземпляров, – объясняла его сестра, – и он подарил мне один; но позже забрал его, и, без сомнения, сжег. Нам было предписано хранить авторство в глубокой тайне, что мы, конечно же, и делали, с одним или двумя исключениями». На самом деле, Готорн говорил, что он не писал этот роман. В 1851 году Готорн написал другу, Джеймсу Т. Филдсу, который спросил его про «Фэншо»:

Вы спрашиваете о какой-то предположительно бывшей моей публикации. Я не могу отвечать за все литературные и другие глупости моего юношества; и я искренне рекомендую не сдувать пыль, которая могла собраться на них. То, что может принести мне пользу, я несомненно с большой готовностью достану, не сомневайтесь. Все остальное в наших общих интересах скрыть; так что я не только не буду помогать вашим исследованиям в этом направлении, но настойчиво рекомендую вам, мой дорогой друг, не читать ни одну непризнанную страницу, о которой вы предполагаете, что она может быть моей.

Все, что я могу сказать: хорошо, что во времена Готорна не было интернета.

Первый роман Лема (технически – он публиковал до этого роман в форме серии в польском еженедельнике, так же, как и новеллу) – это коммунистическая утопия, написанная для подростков. Об этом романе Лем писал:

Сейчас я думаю, что мои первые научно-фантастические романы не представляют никакой ценности (несмотря на тот факт, что я получил мировое признание через их многочисленные издания). Я писал их – это касается «Астронавтов», изданных в 1951-м – под влиянием мотивов, которые я до сих пор понимаю, однако мир, представленный в них, радикально отличается от всего моего жизненного опыта.

Все так гладко и сбалансировано; среди героев есть положительный русский персонаж и приятный китаец; наивность есть на каждой странице книги. Надежда, что в 2000 году мир будет прекрасным, очень детская… Как очень молодой человек, в какой-то мере я должен был напоминать губку, которая впитала в себя постулаты, предложенные социализмом. Я был сконцентрирован на том, чтобы делать мир более и более позитивным. В какой-то мере я обманывал себя, так как мои ощущения и надежды были искренними. Сейчас я чувствую отвращение к этой книге.

Возможно, что по этой причине книга никогда не была переведена на английский язык.

Дебютный роман Бенчли разошелся тиражом в 20 миллионов экземпляров и стал основой крайне успешного фильма Стивена Спилберга (Бенчли был соавтором сценария). Но Бенчли сильно пожалел о паранойе, связанной с акулами, которую он породил своей работой. Более того, после того, как книга была издана, он стал защитником акул и стремился распространять информацию о них и том, что угроза для людей минимальна. «Зная то, что я знаю сейчас, я бы не смог написать эту книгу сегодня, – сказал Бенчли в интервью незадолго до смерти. – Акулы не выбирают цели среди людей, и, конечно же, не держат обиды».

Как написала Мона Симпсон в New Yorker:

«Вашингтонская площадь» Генри Джеймса не была фаворитом своего автора. Джеймс назвал короткий роман «плоховатым» и написал в письме своему грозному старшему брату Уильяму: «Единственная хорошая вещь в истории – девушка». К концу своей жизни, когда он отбирал работы для пересмотра своего кульминационного издания, он не выбрал «Вашингтонскую площадь», отбраковав ее как одно из его «несчастливых происшествий».

Но мы выбираем эту книгу снова и снова. Среди посмертных читателей «Вашингтонская площадь» признана любимым произведением, как знатоками Джеймса (которые редко возвращаются к Дэзи Миллер , наиболее популярной книге Джеймса во время его жизни), так и широкой публикой.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ