The New Yorker: Харуки Мураками о параллельных реальностях

Автор: Дебора Трейсман (Deborah Treisman), ответы перевел с японского Филипп Габриэль (Philip Gabriel)

История этой недели – «The Wind Cave» (Пещера ветра) – отрывок из вашего нового романа Killing Commendatore . Рассказчика, уже взрослого, спустя двадцать лет после трагедии все еще преследуют воспоминания о мертвой сестре. Как вы думаете, почему эта потеря оставила такой глубокий след в его жизни?

Есть три типа эмоциональных ран: те, которые заживают быстро, те, которым нужно много времени, чтобы исцелиться, и те, которые остаются до самой смерти. Я думаю, что одна из главных задач художественной литературы состоит в том, чтобы как можно глубже и максимально подробно изучить раны, которые остаются. Потому что эти раны – хорошо это или плохо – определяют и формируют жизнь человека. И истории – хорошие истории – могут определить, насколько рана глубока, чем она ограничена (часто раненый человек не понимает, что он ранен), и пытаются исцелить её.

Самый драматичный момент истории разворачивается в пещере Ветра около горы Фудзи. Что заставило вас выбрать это место?

Я всегда был очарован пещерами. Путешествуя по всему миру, я посетил бесчисленное количество пещер. Одной из них была Фугаку – пещера Ветра у подножия Фудзи.

Сестра рассказчика, Коми, говорит ему, что персонажи в Алисе в Стране Чудес действительно существуют. Главная тема этой истории – и всего романа – размывание различий между реальным и нереальным. Фактически, можно сказать, что это главная тема многих ваших работ. Что заставляет вас возвращаться к этой идее?

Я задаю себе тот же вопрос. Когда я пишу романы, реальность и нереальность смешиваются сами собой. Я к этому не стремлюсь, но чем больше я стараюсь писать реалистично, тем более нереальным кажется мир. Для меня роман похож на вечеринку. Любой, кто хочет присоединиться, может присоединиться, любой, кто хочет уйти, может уйти, как только захочет. Я думаю, что романы получают свою движущую силу от этого чувства свободы.

Когда Коми спускается вниз по кроличьей норе, она обнаруживает секретную, абсолютно круглую комнату. Имеет ли эта комната символическое значение для вас? Или она действительно перешла в другой мир?

Мой взгляд на мир заключается в том, что рядом со всем нам знакомым миром существует еще один, о котором мы не знаем ничего. Структура этого мира и его смысл не могут быть переданы словами. Но он есть, иногда мы по чистой случайности его замечаем, и словно вспышка молнии на мгновение освещает всё вокруг.

Была ли «Алиса в Стране Чудес» ориентиром для вас? Вы, как и Коми, одержимы Льюисом Кэрроллом?

Я сомневаюсь, что в мире есть ребенок, который не был бы очарован Льюисом Кэрроллом. Я думаю, детям он нравится потому, что мир, который он изображает, является полностью самостоятельной параллельной реальностью. Его не нужно объяснять; дети могут сами его прочувствовать.

В романе есть отголоски других произведений – от «Дон Жуана» Моцарта и Великого Гэтсби Фицджеральда до Синей бороды . Часто ли вы вдохновляетесь другими произведениями?

Изначально роман был вдохновлён одной историей, написанной во второй половине периода Эдо. Это история из сборника «Рассказы о весеннем дожде» Акинари Уэды : о мумии, которая возвращается к жизни. Долгое время я думал о развитии этой истории в полноценный роман. Я также хотел написать что-то, что отдало бы дань уважения «Великому Гэтсби».

Как вы думаете, «Killing Commendatore» – это отступление от ваших предыдущих романов?

«Killing Commendatore» – первый роман за долгое время, который я написал исключительно от первого лица. Собственно, я понял, насколько сильно я скучал по этому. Мне казалось, что я вернулся на детскую площадку, где играл раньше. Я наслаждался написанием этого романа и кропотливой работой над всеми деталями.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ