Как Мюриэл Спарк вернулась домой в Шотландию

Автор: Кирсти Ганн
Переводчик: Виктория Митрофанова

Ашер-Холл в Эдинбурге – официальное место, предназначенное для классической музыки и сольных концертов. Внутри – красный ковер и обшитые панелями стены, которые производят приятное впечатление от всего Эдинбурга в целом. Перед концертом голоса лишь слегка повышаются. Люди стоят небольшими группами. Это не то место – и Эдинбург не тот город, – где можно было бы поднять шум. Но в начале этого года, когда журналист и издатель Алон Тейлор присоединился к литературному редактору газеты Розмари Геринг и директору Эдинбургского международного книжного фестиваля Нику Барли для создания собственного спектакля, здесь была совсем другая картина. Вместо привычной сдержанности атмосфера в фойе была явно буйной, и, хотя, возможно, не играла музыка, во время объявления, сделанного Барли, когда все трое вышли на сцену, прозвучали фанфары. «Посмотрите на всех нас!» – он просиял в толпе, которая аплодировала, хлопала в ладоши и топала ногами в знак одобрения: «Вот мы и приехали!»

Шотландия начала праздновать столетие писательницы Мюриэл Спарк – писательницы, родившейся в Эдинбурге, но прожившей большую часть своей жизни в других местах и умершей в северной Италии в 2006 году. Несмотря на долгие годы проживания в чужих местах, Спарк всегда называла себя «шотландкой по происхождению», хотя, казалось, она имела мало общего со страной, в которой родилась. В течение многих лет списки книг для чтения великих университетов Эдинбурга и Глазго составлялись без какого-либо ее вклада в шотландский канон. Читатели могут задаться вопросом, была ли она вообще шотландкой? В конце концов, она покинула родную страну – помчалась в Родезию будучи совсем молодой девушкой, вышла замуж, родила ребенка и быстро развелась, а затем самостоятельно отправилась в Лондон, где написала по-настоящему английские романы – «Далеко от Кенсингтона», «Баллада о Пекхеме Рае» и «Аббатиса Кру». После этого она провела некоторое время в Нью-Йорке, где открыла свой собственный офис. А затем, наконец, приехала в Италию – сначала в Рим, затем в Тоскану, где поселилась со своей партнершей, художницей Пенелопой Жардин. Кроме того, она приняла новую веру – католичество. Во многих отношениях она не была «Эдинбургом», как часто называют себя живущие там люди. На самом деле, они могли бы сказать, что все могло быть совсем наоборот, что с ее поворотом спиной к городу, который остается глубоко укоренившимся в своего рода консерватизме, который держит своих жителей довольно близко, традиционные привычки и все, что не «Эдинбург» – что-нибудь с запахом опасности, скажем, или неприличия – под оберткой.

Тем не менее, автору наконец-то разрешили вернуться домой – грохот аплодисментов, который приветствовал Ника Барли в январе, подтвердил это. Так что же произошло между тем, как Спарк покинула страну своего рождения и той холодной январской ночью? Почему жители Эдинбурга только сейчас признали, что она была, возможно, «шотландским созданием»?

Мюриэл Спарк родилась в семье Камбергов. Ее родители имели еврейское и литовское происхождение. Она начала писать еще в детстве, первые стихи и песни для школьного журнала она написала, учась в средней школе для девочек Джеймса Гиллеспи, как «поэт и мечтатель». Затем последовали рассказы и эссе, которые она пыталась писать с того момента, когда вернулась из Африки в Лондон одинокой женщиной. Она хотела стать писателем. В 1947 году она стала генеральный секретарем поэтического общества в Южном Кенсингтоне и редактором журнала «Поэтический обзор»; в 1950 году она опубликовала совместно отредактированное критическое исследование, посвященное Вордсворту, затем рассказы и сборник стихов. Но полноценные романы начали появляться только после ее обращения в католичество: в 1957 году вышел роман «Утешители», а затем, друг за другом, еще четыре. Как будто освободившись от строгостей протестантского воспитания, ее письмо, с его дикими поворотами от сатиры к авторитету, могло, наконец, выйти наружу. К тому времени ее сына отослали жить к отцу, и единственным остатком ее прошлого было имя бывшего мужа, которое она сохранила. Дочь Сисси и Бернарда Камбергов из Эдинбурга стала Мюриэл Спарк.

Похвала за раннюю работу последовала быстро – Грэм Грин и Ивлин Во написали восторженные отзывы, но именно публикация ее шестого романа, изданного в 1961 году, в котором впервые прослеживалось ее шотландское прошлое, привлекла внимание. «Расцвет мисс Джин Броди» – это история учительницы средних лет, управляющей классом впечатлительных девочек-подростков в довоенном Эдинбурге. За счет понятного изложения и чувства социальной принадлежности к его жителям она сформировала город, почти идентичный тому, который существовал в то время и, в значительной степени, сегодня (адаптация фильма, в котором снималась Мэгги Смитт, вышла вскоре после этого и, казалось, суммировала эпоху и набор социальных типов, все еще узнаваемых в районах Брантсфилда и Морнингсайда, где Спарк провела свои ранние годы). Книга стала бестселлером и с тех пор находится в печати. Неудивительно, что Спарк назвала ее «дойной коровой».

Ни одна другая последующая работа, хотя и успешная и широко опубликованная, не привлекла такого же количества читателей. Как выразился Алан Тейлор, давний друг Спарк, Джин Броди «обращается к читателям» так, как многие другие герои романов этого не делают, хотя каждый из них является привлекательным – смешным и диалогичным, прыгающим от инцидента до радостного чувства литературного самосознания. Это не редкость, когда нужно рыться в содержании романа, который она пишет, и изменить его, когда нужно придать сознательную искусственность ее вымыслу. «Слова – это идеи», – сказала она, сигнализируя о модернистской чувствительности, которая лежат в основе всех ее рукописей, и напоминая нам, что предложения и абзацы имеют разряд, который может повлиять на нас таким образом, что удовольствия от традиционной истории, с ее персонажами, чувствующими вещи от нашего имени, никогда не будет.

Возможно, именно это особое литературное качество, строгое понимание поэтом того, что другой модернист, Д. Х. Лоуренс, назвал «скачком слов по линии», когда он искал противопоставление легко читаемой «Мисс Джин Броди» с ее привлекательностью для массового рынка, так долго смущало ее шотландских и британских читателей. Была ли она серьезна или относилась к бизнесу блокбастеров? Это идеальный пример шотландской антисизигии, умонастроения, который держит в себе два совершенно противоположных способа бытия, и, несмотря на то, что он проходит свой путь через шотландские письма – от «признаний оправданного грешника» Хогга до «Джекилла и Хайда» Стивенсона – это не та особенность, которую страна Реформации и просвещения позаботится признать. Возможно, это еще одна причина, по которой девушку, работающую в Брантсфилде, несколько игнорировали.

Теперь, однако, Мюриэл Спарк – самая известная дочь Эдинбурга. Первый министр Шотландии, Никола Стерджен, рассказывала о ней на общественных мероприятиях и читала ее книги; Алан Тейлор наблюдал за новым изданием всей коллекции романов, каждый из которых появлялся в хронологическом порядке месяц за месяцем; выставки и шоу о ее жизни продолжают привлекать толпы. Она повсюду. Это, конечно, характер столетий, когда писатель может получить второй шанс, чтобы подружиться с читателями, которых она не привлекла в первый раз. И Спарк никогда не выступала против своего прошлого. По ее мнению, она никогда не была кем-то, кроме «Эдинбурга».

Но, тем не менее, вся информация о ней не поддается обобщению. Она не может быть привязана книгами, которые варьируются по стилю от комедии и романтической драмы до сатиры, постмодернистского мэшапа и критики. На ранних фотографиях она жизнерадостна и капризна, ее каштановые волосы дразнят и распыляют в сложный шиньон, или позже, дикая и шерстистая, как будто она сгребла их кистью только один раз. Темная помада, кольцо или серьги – и вот она. Но кто именно? Еврейка или католичка? Угодник толпы или отшельник? Где ее место? Для читателей, которые любят своих писателей за прямолинейность, с которой они легко описывают свое искусство, Спарк – это символ вызова и раскола женщины, которая, как доктор Джекилл и мистер Хайд, не имеет ничего, кроме неприятностей. Она вышла замуж в девятнадцать лет, переехала в Африку, затем оставила там мужа и ребенка. Она писала осторожно и заботливо своему сыну Робину, но также лишила его наследства. Она создавала романы, смешные до смешного, в то же время обращая внимание на самые серьезные, самые глубокие проблемы человеческой жизни: почему мы здесь? какова наша цель? что нам известно?

Поскольку эдинбургская аудитория продолжает хлопать в ладоши, когда этот год переходит в следующий, остается вопрос, хлопают ли они из-за того, что показала Спарк в своей работе? Из-за невозможности принадлежности? Или просто из-за ее ухода, хотя она не совсем понятна, но уже прощена и даже забыта? Лучше поздно, чем никогда. Можно было видеть, как они хлопают, словно это исправить, наконец, ошибку, хлопают ради своего рода облегчения.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ