Добавим нейроразнообразия в детективы

«Больше разнообразия? Нет. Уже достаточно. Просто дайте мне написать книгу о парне в шляпе, который стреляет в другого парня в шляпе».

Я уже слышу эти возмущения, и они звучат так же, как если бы художник требовал убрать цвета из палитры. Хорошо, рисуй углем, если тебе так нравится, но не ной, если поймешь, что пишешь скучные книги.
«Погоди, что вообще за "нейроразнообразие"? На что я должна подписаться?»

Ладно, притворюсь, что у тебя нет гугла. В 1998-м австралийская ученая-социолог Джуди Сингер придумала этот термин, чтобы по-новому взглянуть на то, что раньше считалось нарушением нервно-психического развития. Она видела в этом состоянии не патологию, а разнообразие типов работы мозга, и считала, что недееспособными таких людей делают социальные барьеры. На самом деле все сложнее и тоньше, как и с любыми идеями, о которых стоит знать, но если по-простому, то даже если вы медведь с опилками в голове, с вами все в порядке.

Нейроразнообразные персонажи были с нами с того момента, как люди стали рассказывать истории. В скандинавской мифологии Асгард наполнен персонажами с самыми разными видами мышления и восприятия. Дон Кихот видел драконов там, где другие видели мельницы, но при этом стал одним из моих любимых литературных героев. Мне нравится О мышах и людях Стейнбека , нравится Стейнбек, но Ленни мне кажется… спорным персонажем. Был ли характер Ленни полностью сформирован? Или он просто картонный персонаж, нужный, чтобы Джордж и Керли были более реалистичными? Меня могут обвинить в излишней политкорректности, если я отмечу, что очень часто к людям с нарушениями интеллекта относятся так, как раньше относились к женщинам. То есть их прописывают как двухмерные объекты, чтобы на их фоне свой характер (или его отсутствие) могли проявить персонажи-мужчины.

Многогранный персонаж появляется в «Сиротском Бруклине» Джонатана Летема («Motherless Brooklyn» Jonathan Lethem). Его зовут Лайонел Эссрог, он детектив с синдромом Туретта. Попадая в стрессовые ситуации, Лайонел непроизвольно проговаривает вслух жутчайшие вещи, чем увеличивает напряжение при общении.

Загадочное ночное убийство собаки Марка Хэддона – замечательная попытка заглянуть в голову 15-летнего мальчика, который сам себя называет «математиком с некоторыми проблемами с поведением». Хэддону удается представить совершенно уникальный взгляд на мир, благодаря тому что рассказчиком от выбирает нейроотличного персонажа.

Элизабет Литтл (Elizabeth Little) прекрасно отобразила нейроразнообразие в романе «Хорошенькая как картинка» (Pretty as a Picture). Литтл выбрала рассказчицей Мариссу Даль, которая не навешивает на себя ярлыков, но, похоже, имеет расстройство аутистического спектра (РАС). Она говорит: «Лучшее описание, которое приходит мне в голову, – это как если бы в моей груди был пчелиный улей, и большинство людей пчелам не нравятся. Чем ближе такие люди, тем хуже пчелам. А если улей задеть, пчелы вылетают роем». Марисса не просто представляет диагноз, она очень живой персонаж, она работает режиссером монтажа, и ей сложно донести до продюсеров свой внутренний творческий процесс. У нее сложности в личной жизни, а теперь она оказалась там, где ей недоступны привычные способы самоподдержки, а именно на съемочной площадке, гле происходят драки и убийства. Из-за недостаточных навыков коммуникации и странного поведения, когда она начинает разгадывать, кто же убийца, ей до последнего не верят, из-за чего книга до самого конца не перестает щекотать нервы. Все эти авторы по-настоящему уважают своих персонажей и в то же время принципиально честно передают то, насколько сложно им жить с «необычным» мозгом.

Я поместил человека с нарушениями интеллекта в центр романа «Tricky» (досл. «С подвохом») не из-за того, что решил привнести больше нейроразнообразия – тогда я ещё не знал этого термина – и не из-за того, что рассчитал, что так книга будет популярнее. Решение было связано с моей личной жизнью. У моего сына Дилана нарушения интеллекта. Я знал, что если хочу увидеть кого-то, похожего на него, в книге, то должен сам ее написать.

Дилан был чудесным и интересным ребенком. Он любил танцевать и подпевать Мэри Поппинс. Он надевал безрукавку от Ливайс и повязывал бандану, чтобы подпевать Брюсу Спрингстину. Он был похож на мать: он любил и соблюдал правила, и поэтому его было легко воспитывать. В 26 у него развилось шизоаффективное расстройство, и на какое-то время наш мир разорвало. Он выходил из себя без явных причин. Он жил в квартире над нашим гаражом, которую мы надстроили, чтобы у него было личное пространство. Это ненадолго помогло. А потом как-то раз он разгромил её, а мебель, которую не смог сломать, перевернул. Он вырвал ящики из комода и скинул одежду в кучу на полу. Разорвал любимые комиксы про Хи-Мена и начал считать меня врагом. Его бред усиливался, но мы продолжали считать, что справимся. Мы ошибались. Он был абсолютно неуправляемым. Мы боялись, что он может повредить себе самому или нам, и знали, что нужно обратиться в больницу. Но как? Он начинал буйно сопротивляться. У нас не получалось посадить его в машину. В этих обстоятельствах мы приняли худшее решение в наших жизнях: мы позвонили 911. К нам прислали полицию.

Я помню, как мне приказали не мешать и дать им со всем разобраться. Офицер, держа руку на рукояти пистолета, требовал, чтобы мой сын подчинялся. Дилан в пижаме с черепашками ниндзя выглядел таким юным. Его взгляд расфокуссирован, он не понимал, что происходит. Большая часть самоощущения Дилана основана на знании, что он хороший парень, и обвинительный и рассерженный тон офицера усилил сумасшествие Дилана.

Не видя ожидаемого повиновения, офицер указал на свой значок и громко спросил: «Ты знаешь, что это?»
«Он не знает», – сказала моя жена, но ее проигнорировали.

Уверен, моего сына застрелили бы, если бы в этот момент не приехал специалист из специальной команды оценки ментального здоровья полиции Лос-Анджелеса. В этой команде полицейский работает в паре с психологом. С их приездом напряжение ушло. Благодаря вежливым словам и расслабленному поведению противостояние сменилось на тихий разговор с Диланом, сидя на диване. Они уважительного поговорили с Диланом о том, что ему нужно в больницу, спросили, хочет ли он одеться, перед тем как ехать. Даже когда на него надевали наручники, они поясняли каждое свое действие, чтобы он понимал и принимал его. Тем же вечером, когда Дилан был в безопасности под присмотром психиатра, психолог из специальной команды позвонил нам, чтобы уточнить, что было с Диланом и как мы справлялись с его состоянием. Он по-настоящему нам сопереживал.

Роман «Tricky» начинается с того, что Циско, мужчина с нарушениями интеллекта, наклоняется над трупом, держа в руке пистолет. Офицер полиции достает пистолет и стреляет, требуя, чтобы Циско бросил свой. Далее он узнает, что у Циско криминальное прошлое, что он был снайпером в банде западного Лос-Анджелеса. Учитывая уголовное прошлое, полицейский логично считает, что Циско притворяется, что у него травматическое повреждение головного мозга, чтобы избежать ареста. У него могут быть нарушения интеллекта, но также он может просто быть прекрасным лжецом.

Я много раздумывал, прописывая Циско. Я игрался с речью от первого лица, но в конце концов решил от этого отказаться. Дилан не мог мне сказать, правильно ли я все передал. Он не мог объяснить, как это – быть Диланом, он просто есть. Но я был рядом с ним всю его жизнь и чувствовал себя комфортно, показывая, кто он, описывая его поведение, его характер, его гнев и глубокое чувство справедливости.

Я понимаю, что разнообразие может казаться постоянно отдаляющейся целью. Я вырос в контркультуре с активистами-квакерами. Они верили в разнообразие, так как они его тогда понимали. Я ходил в частную связанную с хиппи начальную школу в Северной Каролине. Мне и моим братьям и сестрам выплачивали стипендию, отчасти из-за того, что наша мама была учительницей, а отчасти из-за того, что ватага детей из бедных семей добавляла экономического разнообразия. В каждом классе у нас было по несколько цветных детей. Семьи детей исповедовали самые разные религии. Но детей с нарушениями интеллекта не было.

В этой же частной хипповой школе я был хуже всех в классе. Я не мог произносить слова по буквам и читал намного хуже среднего. Я не мог решить простые математические задачки. Слава Богу, у нас были занятия по искусству и труду. Помню, как подслушал, что учительница объясняла маме что некоторые дети просто не такие умные, как остальные. Мои родители придавали огромное значение образованию. Отец получил стипендию Родса для обучения в Оксфордском университете, а мама получила докторскую степень в Стэнфорде, при этом не бросая преподавания и оставаясь матерью-одиночкой четырех непосед. Мои модели успеха были связаны только с образованием. Но никто из нас не знал, что у меня, как и у некоторых моих любимых писателей, была дислексия. Если бы мы открыто обсуждали нейроразнообразие, я бы, возможно, знал, что мой мозг не такой как у всех. Не лучше или хуже, просто другой. Я бы, возможно, не считал себя глупым большую часть жизни.

Нейроразнообразие – это сложно, я знаю. Но представьте, какого было мне растить сына в мире, где в популярной культуре люди с интеллектуальными нарушениями – это или загадочно улыбающиеся святые, или психопаты. Из-за недостаточной репрезентации реалистичных, цельных персонажей заботливые родственники говорили мне, что Дилан ангел, посланный Богом, чтобы чему-то нас научить. Это неправда. Дилан сложный человек. Иногда он злится, иногда счастлив, иногда грустит, когда чирлидерка не заметила, какой он классный. В нем заключен такой же человеческий опыт, просто в другой упаковке.

А теперь мы с Диланом хотели бы попросить вас об одолжении. Читатели, ищите и читайте истории с нейроотличными персонажами. Писатели, художники, творцы любого сорта, пожалуйста, рисуйте своих героев такой богатой разнообразием палитрой, чтобы она могла передать разнообразие реальных людей. Создавайте работы, в которых я бы мог видеть своего сына. Пожалуйста. И я буду делать то же самое.

Автор: Джош Сталлингс (Josh Stallings)

Джош Сталлингс (Josh Stallings) родился в Лос-Анджелесе, вырос Северной Калифорнии в семье контркультурных активистов (и в какой-то период квакеров). В детстве имел недиагностированную дислексию, часть жизни занимался мелкими преступлениями, безуспешно пытался стать актером, а затем занялся редактурой кинотрейлеров. Сейчас вместе с женой и многочисленными четвероногими друзьями живет в горах Сан-Джасинто в Калифорнии. Его новая работа «Tricky» посвящена сыну Дилану, имеющему нарушения интеллекта.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ