Скрытая сюжетная линия в романе «Мидлмарч», доступная читателям 2021 года

Когда Тейлор Свифт только выпустила список песен своего последнего альбома в стиле коттеджкор (позиционируется как бегство от избыточного потребления, городского стресса и прочих капиталистических проблем; эта эстетика романтизирует загородную жизнь – прим пер.), название его восьмой песни разожгло интерес некого уголка литературного Твиттера. К нашей печали, в словах «Доротеи» не прослеживается никакой связи с почти сразу же пришедшей нам на ум Доротеей Брук, вымышленной героиней викторианского романа Джордж Элиот Мидлмарч . Но независимо от того, имела ли Тейлор в виду эту героиню-провинциалку Элиот, когда давала название песне, наша реакция является отражением невероятной вездесущности этого романа в последние месяцы. С самого начала пандемии мне кажется, что все читают «Мидлмарч».

На первый взгляд этот всплеск интереса к самой известной работе Элиот может показаться совсем не примечательным. Но есть не совсем очевидная причина того, что роман XIX века, возможно, стал вновь актуальным для читателей 2020 года. Элиот, вероятно, задумывала «Мидлмарч» как историю о заражении, сюжетной основой которой является эпидемия. И если прочесть его внимательно, тема конечного произведения – все-таки заражение. Иными словами, «Мидлмарч» – это пандемический роман без пандемии.

Вы не найдете «Мидлмарч» в списках «пандемийной» литературы, которых в этом году было пруд пруди. На первый взгляд это не повествование об эпидемии – это викторианский роман о замужестве. Элиот прослеживает жизненный путь двух протагонистов, Доротеи Брук и Терция Лидгейта; оба они неудачно выбрали себе пару: Доротея вышла замуж за посредственного и капризного учёного Эдварда Кейсобона, а Лидгейт женился на городской красавице Розамонде Винси, которая оказывается избалованной интриганкой. Именно благодаря Лидгейту, молодому врачу, роман наиболее тесно связан с явной проблемой заразных заболеваний. Когда Лидгейт переезжает в Мидлмарч, то стремится работать в больнице для больных лихорадкой и вынашивает планы открыть «новую палату на случай прихода к нам холеры».

Холера, в том виде, в котором ожидал Лидгейт, так и не приходит в Мидлмарч, однако заметки Элиот для романа указывают на то, что изначально у неё были иные планы. В своей записной книжке «В поисках Мидлмарч», где Элиот прорабатывала детали и порядок сюжета чернового варианта романа, она также записала результаты своих обширных исследований в высшей степени заразной болезни. В частности, она документирует распространение пандемии азиатской холеры 1826-37 годов, которая достигла Британии, где унесла тысячи жизней, в 1831 году. Изданный в 1871-72 годах, «Мидлмарч» охватывает период с 1829 по 1832 год. Как, например, отметила Мэри Уилсон Карпентер, эта историческая обстановка точно совпадает с прибытием холеры на английскую землю.

В то время как это предположение находит только косвенное выражение в законченном тексте – в 86 главах романа слово «холера» появляется всего девять раз, эпидемия занимает более заметное место на страницах «Поисков» Элиот. Она скрупулезно расписывает сроки появления холеры в Британии: «Профилактический карантин в Англии 13 июня 1831 года. Первые случаи отмечены в Сандерленде 4 ноября. Проявляется в Ротереме – 10 февраля 1832 года...» В этих записях также документируется первоначальная неспособность британского правительства подготовиться к приходу эпидемии, несмотря на то, что холера сначала охватила Шотландию и северные районы Англии. «До сих пор законодательный орган молчал, – пишет она, – пока, по-видимому, сразу же, без вспышки где-нибудь на полпути, болезнь не проявилась в Лондоне, что, наконец, побудило парламент спешно принять серию законопроектов» – эта политическая халатность многим из современных читателей покажется до боли знакомой.

Для Элиот заражение приобретает более метафорическую весомость, сосредотачивая её всепроницающее внимание на рисках и обязанностях общественности.

Даже там, где «Поиски» превращаются из исторической документации в наброски «Мидлмарча», холера остаётся явной основой сюжета в сознании писательницы. Элиот внедряет эпидемию в сюжетную схему романа в один из его наиболее ключевых промежутков. На фолио (формат в половину листа – прим. пер.) с заголовком «Уилл Ладислав и Доротея» она излагает череду событий, которые способствуют сближению Доротеи с двоюродным братом Кейсобона Уиллом, за которого она в конце концов выходит замуж после безвременной кончины мужа, несмотря на неблаговидную близость Уилла с замужней Розамондой: «Уилл, продолжая работать в качестве редактора "Пионера", приезжает в Лоуик, чтобы увидеться с Фербратерами, и беседует с Доротеей. Они расстаются с чувством, что их разделила судьба. У Доротеи есть проекты, которыми она хочет заполнить свою жизнь: она говорит сэру Джеймсу и Селии, что больше никогда не выйдет замуж – всё наследство достанется сыну Селии. Сама же она займётся героическим делом переправки эмигрантов и т.д. Между тем, бушует холера. Уилл не уезжает и всё больше сближается с миссис Лидгейт».

Между тем, бушует холера. С одной стороны, это крошечное предложение не говорит нам ничего нового о холере в Мидлмарче; оно низводит эпидемию до уровня мимолетного, фонового всплеска, белого шума большего мира романа. С другой стороны, оно проливает свет на заражение как промежуточную силу, которая сформировала у Элиот вИдение её книги, и которая задерживается в Мидлмарче, несмотря на то, что в окончательном варианте про холеру почти ничего не сказано. Вероятность эпидемии остается «между прочим» – она постоянна, возможно, неизбежна, но про неё легко забыть. И я не просто имею в виду эпидемию в прямом смысле: для Элиот образ заражения приобретает более метафорическую весомость, сосредотачивая её всепроницающее внимание на рисках и обязанностях общественности.

Согласно этимологическим корням, суть слова «заражение» отражает вероятность опасностей, которые неизменно существуют в общинной жизни. Комбинация латинского префикса con- (вместе) и основы tangere (трогать) обозначает неизбежные опасности контакта, угрозу связанности. Эти опасности являются центральными для «Мидлмарча», даже, и особенно там, где реальная зараза отступает на дальний план. Вместо неё появляются другие формы заражения: заразные эмоции, передача сплетен, разоблачение токсичных истин. Супруги заражают друг друга, испытывают непреодолимую опасную тягу к другим людям. Профессиональные отношения вызывают перекрестное заражение, когда ошибки союзников наносят вред репутации персонажей. Множеством способов «Мидлмарч» иллюстрирует легкость, с которой мы запутываемся в заразной паутине жизни наших соседей.

Метафорическая «логика заражения», которую Тина Янг Цой также наблюдала в «Мидлмарче», возможно, нигде не проявляется сильнее, чем в моменте, когда от Лидгейта отворачивается удача. Блестящий врач с блестящими карьерными перспективами, Лидгейт страдает не только от эгоистично-манипулятивного влияния Розамонды, но и из-за своих отношений с евангелическим святошей, банкиром Николасом Булстроудом, желающим финансировать госпиталь для больных лихорадкой. Когда из шкафа «тёмного» прошлого Булстроуда вываливается множество скелетов, вред, нанесённый Лидгейту, столь же огромен, сколь и вред, причинённый общественному положению Булстроуда в Мидлмарче. Дело не в том, что Лидгейт совершил какое-либо преступление, которое может быть доказано на законных основаниях; скорее, он считается виновным как соучастник – «пострадал от порчи», выражаясь его собственными словами, «как сгнивший початок кукурузы». Это не просто метафора: вариации фразы «зараза Булстроуда и Лидгейта» появляются неоднократно на протяжении заметок Элиот. Как свидетельствует «В поисках Мидлмарча», Элиот давно планировала описать этот поворот событий с точки зрения инфекционных заболеваний, вроде заразы, которая может поглощать целые сообщества.

Более того, помимо истории о каком-либо единственном персонаже, организационная логика заражения сообщается всему сюжету «Мидлмарча». По ходу романа Элиот прослеживает связи, объединяющие всех её персонажей в сети физического и эмоционального обмена. Здесь снова рассказывают «Поиски»: как представлено в её заметках, тщательная последовательность точек соприкосновения между персонажами Элиот имеет более чем мимолётное сходство с тем, как она выстраивает и перестраивает хронологию эпидемии холеры. Сначала рассказав о географических перемещениях холеры по всей Англии, позже она вновь обращается к теме эпидемии, чтобы расположить её события на менее масштабной шкале социально-политической истории; в списке под незатейливым названием «Даты» холера появляется прямо посередине, между записью «Открытие железной дороги Ливерпуль – Манчестер, апрель 1830 года» и «Реформы в парламенте, выборы; январь 1833 года». Подобно этому, она заполняет страницы «Поисков» различными формулировками социальных «условий» и «элементов», которые являются контекстом для отношений персонажей и которые способствуют то расцвету, то увяданию этих отношений.

В обоих случаях Элиот, кажется, интересуют тонкие силы причинности, которые связывают, казалось бы, несвязанных людей и события. Законченный роман придаёт обширную форму размаху этих связей; среди наиболее обсуждаемых особенностей «Мидлмарча» – вызываемое им видение общественной путаницы во всей её глубине и охвате. При этом роман также выражает мнение о взаимосвязях как о чём-то ядовитом – создаёт впечатление, что простая близость к другим людям способствует общему вреду. На уровне самой формы многосюжетная структура «Мидлмарча» представляет собой карту отслеживания контактов.

Для тех, кто знаком с художественной литературой XIX века, отношение Элиот к эпидемии, может, и не отличает её от других романистов её времени. О заметности заражения в викторианском литературном воображении написаны целые книги; маркер для очень реальных уязвимостей физического тела, заражение также таит символический потенциал для писателей того периода. Оно было излюбленным литературным приёмом в романах Чарльза Диккенса и Элизабет Гаскелл, которые использовали инфекционные заболевания в сентиментальных целях, часто для критики социального неравенства, которое сделало определенные группы людей более восприимчивыми к болезням, чем другие. И наоборот, метафоры заражения стали также средством для расистской и ксенофобной риторики. «Дракула» Брэма Стокера, например, связывает своего одноименного вампира с идеей заразной болезни, и роман часто воспринимают как выражение тревоги викторианцев по поводу колониальных отношений и смешанных браков.

Элиот приводит доводы в пользу режима общественного сознания, при котором все поступки людей оцениваются по их влиянию на сообщество.

В «Мидлмарче», однако, политический и моральный вклад Элиот обретает полноту эмоционального воздействия не через жалость или страх перед потенциально заразным человеком. Вместо этого она привлекает взгляд своих читателей к потенциально заразному «я». Снова и снова, «Мидлмарч» подчеркивает, как легко мы сами можем причинить боль нашим соседям, становясь проводниками для заражения, как буквально, так и в переносном смысле. В силу тесно взаимосвязанного характера социальной жизни, персонажи Элиот регулярно причиняют вред другим людям, составляющим их окружение, часто не зная об этом и без всякого дурного намерения. «Вы же не специально заставляете коня наступить на собаку, когда пытаетесь убраться с дороги, – объясняет доброжелательный геодезист Калеб Гарт. – Но когда это происходит, это задевает и вас».

Для Элиот такой способ мышления служит этике, под которой можно понимать условную ответственность. В своем дидактическом ключе она приводит доводы в пользу режима общественного сознания, при котором все поступки людей измеряются их воздействием на сообщество, и в котором ответственность за это воздействие понимается как коллективная. Через логику заражения «Мидлмарч» бережно приводит читателей к чувству себя, которое заложено в паутине отношений с людьми, на которых наш выбор оказывает непосредственное влияние, насколько бы далеки от нас, как нам казалось, ни были эти люди. Как утверждает повествование Элиот, у нас есть обязательство касательно этих связей; они требуют от нас практиковать заботу о других людях и постоянно уменьшать причиняемый вред.

Если в прошлом году многие из нас обратились к «Мидлмарчу» с новым или возобновлённым вниманием, возможно, это потому, что роман предлагает рамки для борьбы с экзистенциальными дилеммами, навязанными нам COVID-19. Элиот показывает нам способ вновь обрести себя во время пандемии: радикальная децентрализация, которая смещает наш фокус с индивидуальной жизни на взаимозависимое здоровье людской паутины. Как по содержанию, так и по форме, «Мидлмарч» воплощает коллективистское мышление, необходимое для того, чтобы считаться с заражением по множеству масштабов – от местного, соседского уровня ношения маски и пребывания дома до большей абстракции нахождения себя в разрастании с отслеживанием контактов. В целом, роман служит соответствующим руководством для навигации по незнакомым моментам, которые открывает наш нынешний кризис.

Однако, в то же время, смысл «Мидлмарча» не в кризисе. Поскольку Элиот хоронит заражение под поверхностью законченного романа, она выдвигает свою коллективную этику не в качестве немедленного ответа на чрезвычайные ситуации, а в качестве необходимого предписания о социальной принадлежности в более общем, повседневном смысле. Элиот рассматривает заражение или подобные вещи как скрытое состояние общинного существа: иногда скрытый, но непрерывный контекст, лежащий в основе общественной жизни. Этот подход становится тем более важным для современных читателей второй половины 2020 года, ведь пандемия продолжает затягиваться и кризисное выгорание даёт о себе знать. Что «Мидлмарч» дает нам, так это устойчивую модель для адаптации себя к вероятности заражения – более осторожный, терпеливый способ жизни с другими и для других, даже после того, как стихнет катастрофа.

Диана Роуз Ньюби (Diana Rose Newby)

Скриншоты взяты из цифровых коллекций Гарвардской библиотеки, открытых для совместного использования и адаптации под международной лицензией Creative Commons Attribution 4.0.
Диана Роуз Ньюби – кандидат наук в области английского языка и сравнительной литературы в Колумбийском университете. Её работа опубликована или готовится к публикации в Politics/Letters, Texas Studies in Literature and Language, отредактированном томе о гуманитарных науках о здоровье и руководстве по педагогике для преподавателей колледжа ранней карьеры. Уроженка Калифорнии, в настоящее время она живёт в Гарлеме со своим партнёром и их общей кошкой.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ