Скунскамера

Книга понравилась, лёгкая, но не глупая, навевает хорошие воспоминая из далёкого советского прошлого.

Калейдоскоп воспоминаний, анекдотов, эпизодов из прошлой жизни автора заставляют и нас, читателей, побродить по лабиринтом своей памяти.

Нет ничего ценнее  милых иногда наивных крупиц воспоминаний, которые переносят тебя в детство и юношество. Здесь важно не само событие, а эмоции, флёр того времени.

Сюжета особо в книге нет. Всё самодвижется и вытекает одно из другого. Отдельно сказанные слова, взгляды, дома и улицы мгновенно навевают образ матери или отца, а может, преподавателя или закадычного друга, и ты отправляешься с мечтательным видом по нежным волнам ностальгии.  Этого уже никогда не будет, с этим ты уже не поговоришь...

Как сказал автор:

Фрагменты жизни укорачиваются, когда…

вчера я утюжил перхать и захател прочитать скунскамера, пришёл в местную библиотеку и попросио эту книгу, мне сказали что надо пройти 100 метров прямо, а потом столько же на право, оказалось это был путь в психушку, я пошёл туда - думал там будет эта книга но меня там еbaнули 758,3948 вольт и я понял что утюжить перзать надо под угло 89 градуса по цельсию - вывод не читайте книгу а то также будете утюжить кран под контролем дикообраза

Андрей Австсавьмвщьа визуально не внушает мне доверия, как и других чувств. Никогда не тянуло к его книгам, хотя многие восторгались. Вот видишь иногда писателя и думаешь: "Вот это писатель, вот это да! Он наверное написал что-то стоящее, мир изменил пером, сердца сжег в труху глаголом." По внешнему виду понятно о чем пишет, в каком жанре. ( Бегбедер -секс, бабы, пиар, Уэлш-шотландцы, наркота, ирония) Работает не со всеми! А Аствацатуров на кого похож? хм...На физика из Комарова, фаната КиШа? Но, в принципе, он об этом-то и пишет. (да, даже к концу книги фамилию Аствацатурова я не смогла выговаривать даже у себя в голове)

Книга -набор воспоминаний, нечем несвязанных, за что и ругают критики Андрея. Но так как Андрей тонкая нигилистическая социопатическая натура и критики ему не уперлись…

Когда я была юной, категоричной, наивной, и, чего уж говорить, нездоровым снобом, я недолюбливала так называемых филологических дев. Неожиданное признание для пользователя сайта книголюбов, а? Но из песни, то есть моей истории, строк не выкинешь.

Чем же заслужили несчастные филологи моё презрение? Ну, смотрите, я поступала на журфак — получать настоящую, ПРАКТИЧЕСКУЮ профессию. Работать в редакции! Сообщать людям правду (ха-ха-ха)! Короче, быть крутой журналисткой, как знаете, в фильмах? Настоящая работа! Ещё и с зарплатой, наверное, хорошей (ХА-ХА-ХА).

А что ЭТИ? Книжечки будут по библиотекам читать? В архивчиках сидеть? По дневникам писателей шариться? И зачем? На потеху сотне задротов, таких же, как они? А деньги откуда брать будут? КОФЕ В МАКДОНАЛДСЕ ПОДАВАТЬ? А эти их юбки в пол, косы…

Невероятно атмосферная и живая книга. Такое ощущение, что ее не читаешь, а тонешь во времени и живешь в том мире, по которому тоскует автор. Гуляешь по улицам Санкт-Петербурга, сидишь на кухне у автора, пьешь с ним чаек, слушаешь байки... Да и все. Лампово, уютно, обо всем и ни о чем — книга-полуночный разговор с соседями. Автор сам пишет, что композиция у произведения рыхлая, и конкретной цели и замысла нет — но при этом книга написана так мило, что от чтения оторваться невозможно.

Сказать о чем это произведение — практически невозможно. Наверное, просто отражение жизни во всем ее многообразии. Слепок языка — от филологических отступлений до матерный диалогов. Калейдоскоп историй, где главы можно читать в любой последовательности и возвращаться к определенным фрагментам в соответствующем…

Дома моего детства уже нет. Жалкую хрущевку снесли экологичным методом разделения мусора на стекло и кирпичи. Мое окно не будет смотреть на восток, вид завис отдельными картинками только в моих воспоминаниях, иногда приходящих во снах, когда ностальгия прорывается обрывками, заглушая страх от того, что детство ушло безвозвратно. Можно, конечно, открыть белый лист и начать записывать все, что всплывает в памяти, но нужно ли?

Андрей Аствацатуров поведал грустную историю. Порой, я правда улыбалась и иногда даже вслух смеялась, но червячок грусти все равно не отпускал. Потому что это что-то одинаково однообразное, такое, что несмотря на прошедшие годы, практически у каждого человека остается в багаже, когда часть жизни безвозвратно ушла. Час, день, год – события происходят нон-стоп, формируя…

"Самого Петра я никогда не видел. Только на картинках и в кино. И ещё мне про него бабушка читала стихи. Она водила меня к Медному всаднику и всегда хвалила Петра. Я даже поначалу думал, что она с ним знакома" Я родилась в Ленинграде. В роддоме №1. Жили на Мойке (или на Фонтанке, путаю всегда), и в Колпино. У меня был маленький Микки Маус, а в квартире на стенах висели белые металлические полки на бирюзовых держателях. В отличие от родителей я там прожила всего пару-тройку лет. Потом, по загадочным для меня причинам, мы переехали. Но несмотря на скорую смену декораций (городов и стран), очень радует тот факт, что родилась я в Ленинграде. И хоть моей заслуги в этом нет от слова совсем, даже испытываю гордость по поводу места выхода в свет. До сих пор.

Когда-то интернет шагнул во все…

Любому творцу говорят о том, что нельзя работать в стол, что нужно любые свои работы доводить до конца и демонстрировать окружающим: мол, самому полезно. Да и в реалиях современного мира никогда не знаешь, что "зайдёт" аудитории. Но в некоторых случаях ты смотришь на результат и думаешь: а за что ты, Аствац, так со мной?

Я давно не верю в "волшебные слова", но верю, что истории могут быть чудесным и светлыми, даже когда все очень плохо. Знаете, как говорил Кар-Карыч, если ты чувствуешь в этой истории что-то своё, то она будет необыкновенной, все дело в рассказчике. Причастность к Питеру-Лениграду же у автора чувствовалась только в самом начале, а потом меня преследовал один вопрос: зачем?

Зачем ты это пишешь, если говорить у тебя получается лучше? Зачем рассказываешь начало истории и…

История начинается с дома — уродливейшего исполина на севере Петербурга — вокруг которого как вокруг Иггдрасиля выстраивается до боли знакомая вселенная ребёнка в позднем Советском Союзе.

Бесконечный (и безначальный) морок наполняет каждую главу и весь мир: кажется, что воздух раньше действительно был темнее — возможно, чёрно-белые фотографии тому виной.

Вездесущая тьма порождает чудовищ: глупость, насилие, страх и братьев их и сестёр их — а те бесконечно подпитывают тьму. Вашему вниманию предлагается сардонический путеводитель по трём кругам этого ада: садик, школа, университет.

Зачем тащиться за автором через тернии, вспоминая (и заново заливаясь стыдом) то, что хотелось бы забыть?

История заканчивается домом, который вследствие времени и определённых традиций жилищного хозяйства почти не…