Рецензии на книги издательства «Издательский проект «А и Б»»

Эта книга совсем не то, чем кажется на первый взгляд.

Факт номер один: у Эллиса я читал только пару страниц "Американского психопата"... для пробы... из них сложил какое-никакое представление об авторе и его стиле. И мне казалось, что все его романы будут плюс минус в этом жанре. Но нет.

Факт номер два: большинство из вас, прочитав 2-3 страницы произведения, сразу же поймёт в каком ключе оно будет развиваться.

Мне очень хотелось ошибиться, но нет... Посмотрел MTV, поехал к другу закинулись таблетками, поехали к подруге на вечеринку, там закинулись или понюхали, посплетничали кто с кем спит, уехали, увиделись на следующий день, приняли, поехали покушали бургеры, затем отправились куда-то повеселиться...

Такое вот бесконечное безделье, тусовки и сплетни о сексуальных контактах того или иного персонажа. Это было скучно. Это утомляло. Меня оно, вообще, не зацепило. На тему наркотиков и такого непринужденного пребывания в мире можно было написать гораздо лучше. Есть много классных фильмов и книг об этом.

Здесь же стиль повествования совсем не цепляет. Вроде есть геи, наркотики, грязь, разбазаривание собственной молодости, но всё это не составляет цельного конструкта. Ну есть и есть, нет какой-то попытки осмысления происходящего, стремления к чему-то придти... вот просто условный безэмоциональный повседневный дневник.

Возможно оно и было так задумано, если да, то ок, не выкупил. Но даже в моментах, где его друзья спали с мужиками, отрабатывая долг перед поставщиками или где они насиловали какую-то связанную 12 летнюю девочку, попутно её чем-то обкалывая, я ничего не испытывал. Ибо написано слишком обыденно, да и в контексте происходящего как-то не ужасает. Возможно дело в переводе. А может действительно стиль у Эллиса такой. Не знаю.

Но в какой-то момент, я стал замечать некую просачивающуюся тонкую эмоцию. Она заключалась в том, что главный герой, а он по сюжету вернулся домой на каникулы, стал ощущать себя лишним здесь. Он постепенно приходит к тому, что все эти люди, места, этот образ жизни, ему чужие. Это появилось неожиданно, ибо большую часть истории мы просто проводили с ним каникулы и нюхали кокаин. А потом как-то внезапно Баааммм. Накрыло. И это тяжёлая эмоция. Принять и понять, что место, в котором ты провел всё своё детство и юность уже не твоё, что друзья стали тебе чужды, что всё то, что когда-то было тебе дорого, уже не имеет толком никакой ценности и даже уступает в силе образам, пропетым какой-то местной группой.

И этот конец действительно многое изменил. Он позволил мне немного переосмыслить историю и отнестись чуть менее строго к стилю написания.

Тонкий и грустный момент, ставший украшением романа.

Автобиографический роман о жизни маленькой девочки, которая родилась на стыке веков и в преддверии глобальных изменений в истории России. Александра Яновская выросла в Вильнюсе, который в то время входил в состав Российской империи. С первых страниц книги, мы понимаем насколько дружной и любящей была семья девочки. Но главным учителем Саши был и всегда оставался ее отец - Яков. Он был одним из тех людей, которые не смотрели на социальное положение, национальность или политические взгляды человека. Он старался помочь всем, и, будучи врачом, лечил как самых богатых и знатных, так и самых бедных людей. Часто, отец Саши делал свою работу безвозмездно. Неудивительно, что вся книга Бруштейн пышет безграничной любовью девочки к своему отцу.
Детство Александры проходило в сложный период, когда слышались первые отзвуки революции. Глазами маленькой девочки, мы видим невероятно сложную жизнь бедняков и рабочего класса. Саша постоянно сталкивается с расизмом, антисемитизмом, чванством и несправедливостью. Но отец учит ее, как бороться с этим злом, не идти на компромисс со своей совестью, и оставаться честной и верной до конца. А главное, передать эти качества другим. “Дорога уходит в даль…” - это воспитание человеколюбия, трудолюбия и благородства.

Божечки, знали бы вы как я люблю книжки с комментариями! А тут оказывается целая серия, где и разночтения, и статьи по теме, и комментарии с картинками. Собственно, началось все с картинок: не успела я написать, что в республиканке идет выставка горячо любимой мной Двоскиной, где кроме авторской иллюстрации, есть и работы с чужим текстом, как с библиотечной полки этот самый чужой текст и тыкается в руку. Как не взять. Тем более, что слышать о книге я слышала, но вот читать Коваля в детстве не доводилось. Даже Куролесова. Возможно, среди прочитанных и были его рассказы о природе, некоторые обложки советских книг кажутся знакомыми, но разделить его с прочими "натуралистыми" я не могу. Отсутствие нужной технике так же оставило меня и без фильмов, и без диафильмов, что, впрочем, сейчас только порадовало, как можно вообще снять кино о побеге песца со зверофермы, тем более, что огромную роль в повествовании играют отнюдь не герои-человеки, а животный мир, звездное небо над головой и прочая не сильно обучаемая в театральных вузах натура?
А потом, знаете, финал-то конечно практически открытый и автор дает Наполеону шанс... Вернее нет, он дает нам шанс поверить в возможную свободу зверя, и что-то я не уверена, что в детстве не расстроилась бы, тем более, что совершенно неизвестно, какой бы вариант повести мне попался, тот, где автор даже предполагает счастливый исход, или тот, где он ставит очень неоднозначную точку: его не нашли.
Один из комментариев написал Станислав Востоков. Постраничные - ну что-то там про филологов из аннотации. Занимательно, но неровно. Это вообще больше для взрослых, но иногда для вообще взрослых, с погружением в поэтические вирши, перипетии европейской истории, творчество Гоголя и Чехова, комментарии про ледоруб (вот тут бы я пошла дальше, по-моему, шарфы в книге тоже упоминались, так что считаю тема нереализованного союза Наполеона III и Павла Сергеевича раскрыта не до конца), а иногда с расшифровкой таких очевидных для пока еще живущих на свете взрослых вещей, что становится странно. Ну ей богу, пыжиковые шапки, передовицы советской прессы, штампы шпионских романов - неужели это надо объяснять? Ну есть же какой-то общий культурный контекст.

Некто спрашивал Эдуарда Николаевича, отчего тот не напишет романа. «Боже сохрани, - отзывался Лаубе, - мне бы как-нибудь справиться с жизнью».

Странная книга, одновременно ни на что, виденное прежде не похожа, и напоминает о сотне знакомых вещей (как-будто я встречал, имен еще не зная, вас где-то там, тогда). Например?  Сказочно-условную гофманиану, только не в части "Щелкунчика", а в той, где студент Ансельм заточен в  склянку, крошка Цахес благоденствует, благодаря трем карминным волоскам, Коппелиус полирует стекла и заставляет куколку кружиться. Или гоголевский фантасмагоричный Петербург "Портрета" и "Невского проспекта", с государственностью одновременно уютно-умягченной, не имперской,  но и более педантичной, в стиле небольшого европейского княжества, - все по-соседству,  жестокость законов не компенсируется необязательностью исполнения.

Со "Снегом Мариенбурга" все время так будет. Вот педагог Вюрлицер, такой совершенно точно не станет стулья ломать, рассказывая об Александре Македонском, но напомнит салтыков-щедринского Органчика. А вот Антон Сергеич фон Мекк (боги мои, как хороши здешние имена!), который после участия в Кашгарской кампании  начал необъяснимым образом уменьшаться. И нет, это  не "Маленький человек" Сологуба, здесь все завершится куда драматичнее. Зощенко и Булгаков, Кафка и Набоков, "Горменгаст" Мервина Пика и "Архипелаг" Приста - все кружится в немыслимой карусели,  не теряя при том солидного бюргерского достоинства.

Что вообще такое этот Мариенбург? Где-то в Курляндии? А что такое Курляндия? Это ведь из прошлого? Так и есть. Курляндский мир Григория Злотина  попал в совершенный резонанс к чаяниям современности о дивном старом мире, застывшем стрекозой в янтаре рубежа позапрошлого и прошлого веков. Где мировые войны не гремели и уже не прогремят, где вечная стимпанковая эра, а Курляндия простирается от моря до моря, имеет политические интересы в дикой Кашгарии, время от времени подвергается нападениям волков (внешних, внутренних и мысленных) и в целом не сказать, чтобы там очень хорошо жилось, но есть один огромный плюс в глазах людей, измученных эпохой перемен - неизменность.

Издатель Илья Бернштейн сделал из этого, не знаю, как охарактеризовать точнее: романа, собрания миниатюр, книжного универсума  - дивно красивую необычную книгу,  которая должна была бы стать кошмаром верстальщика (непривычное расположение текста) и  наборщика  (дореформенная орфография), а сделалась без малого четырьмя сотнями страниц чистого читательского наслаждения. Если встреча с прекрасным текстом сопровождается для вас набоковской дрожью вдоль позвоночника или каким-нибудь другим физиологическим проявлением (у меня эйфория начала влюбленности и бабочки порхают где солнечное сплетение) - если у вас есть свой такого рода маркер,  вы поймете. А нет - так и не объяснишь. Тоже хорошо, все на свете книги не для всех на свете людей.

Человек, мечтавший о хлебе в стране, где захватчики-готы ввели запрет на хлебоедение для местного населения: выращивать, молоть и выпекать во всех возможных видах можно, но только на экспорт. И другой, предметом вожделения которого был зонтик, плевать, что огромное число сограждан обходится без зонтика.  Оба ради осуществления своей обсессии готовы были  рискнуть жизнью. Вот мальчик, который только и умел, что кричать: "Волки", а вот настоящий Соловолк - человек, соловей и волк в одном лице. Вот кашгарцы, подверженные странному поветрию павлиньей болезни, а здесь целый остров в тропических морях, где живут люди-пряники.

Зеркальные города Валга и Валка, жители каждого разлученные близнецы. Укус двуручного клеща, от которого можно умереть, а можно болезненно, долго и дорого лечиться, чтобы умереть в самый момент излечения.  Крючок попадающий в сердце, чтобы тянуть-тянуть тебя за невидимую нить в недра машины уничтожения, если однако  изловчишься и вырежешь ее из груди... вместе с сердцем, сделаешься свободен, хотя и малодушен. Переписка между Кюне и Лаубе. такими разными и такими похожими. Горчащая сладость ностальгии по черному снегу Мариенбурга.

И лишь спустя много летъ, въ далекой, безучастной стране некто совсемъ чужой, проходя по залитой счастливымъ солнцемъ улице, вдругъ остановится и замретъ, сраженный этимъ воспоминаньемъ. И, слетевшись из неоглядного далека, их жизни скрестятся, какъ лучи, въ незнакомомъ сердце и вспыхнутъ въ немъ, словно солнечный зайчикъ въ осколке битого стекла.

Боже, я еле вынырнула, еле пережила эту книгу эмоционально. Какая там "детская литература"... Хотя, может и "детская", может, ребёнком она воспримется как приключение отважного мальчишки, и знакомство с ней пройдёт легко как раз в силу возраста.

Но я-то читаю, будучи матерью. И это порой невыносимо. И очень походит к этой книге обложка издательства "А И Б" с нарисованным сангиной и углем кричащим детским лицом - самому закричать хочется от этой книги.

Голодающее послереволюционное Поволжье. В родной Петькиной деревне медленно и тихо умирают от голода люди. Умирает и его семья - оставшиеся без кормильца мать и два младших братца. А мужики на улицах всё твердят про Ташкент, как там сытно и хлебом разжиться можно. Вот только добраться туда ох как трудно, пропуск нужен, билеты на поезд. А Петьке невыносимо смотреть, как мучаются родные, он в семье старший мужчина, ему и ответственность нести. Подговорил Петька дружка для компании, да матери наврал с три короба, про то, как легко им будет добраться, да и отбыл на вокзал.

А в большом мире люди тем временем умирают от голода не тихо, грызутся друг с другом за чужие объедки, за кусочек крыши поезда, за право выжить. И не один Петька хочет в тот благословенный хлебный край, все туда хотят, никто своего не уступит. И видит мальчик чужую агонию, чужое горе, терпит муки голода, рвётся изо всех сил, а к цели идёт. Те, кто может помочь, давно уже оглохли от криков опомощи и очерствели - всем не поможешь. Но добро даже теперь ещё случается. Хотя зла куда как больше.

Очень много страшного, в подробностях, расскажет нам Неверов, основываясь на своём личном опыте. Только он бежал от голода в Узбекистан, будучи уже зрелым мужчиной лет тридцати четырёх, а героем повести стал двенадцатилетний паренёк, что убережёт нас от ещё более жутких сцен.
По понятным причинам не расскажут нам об убийствах и изнасилованиях, излишней натуралистичности автор тоже избежит. Но из истории-то ничего не выкинешь, вот и вспоминаются мне по ходу сюжета сухие справки из другого текста, из "Циников" Мариенгофа, о тех годах:

В селе Андpеевке в милиции лежит голова шестидесятилетней стаpухи. Туловище ее съедено гpажданином того же села Андpеем Пиpоговым.

В Словенке Пугачевского уезда кpестьянка Голодкина pазделила тpуп умеpшей дочеpи поpовну между живыми детьми. Кисти pук умеpшей похитили сиpоты Селивановы.

Много страшного увидит Петька,а было-то ещё страшнее.
Но выживали тогда как раз такие вот ребята - упёртые, смелые, за жизнь цепляющиеся двумя руками. Те, кто чувствовал себя в ответе за других. Те, кому было куда привезти добытый хлеб, кого накормить, кого спасти.

Повесть замечательного советского писателя Андрея Сергеевича Некрасова «Приключения капитана Врунгеля» впервые увидела свет в далёком 1937 году. Неустрашимый и неунывающий капитан сразу полюбился мальчишкам и стал, по сути, русским бароном Мюнхгаузеном.
Но если книга о Мюнхгаузене не вполне детская, не совсем приличная и не очень умная, то история капитана Врунгеля является как раз тем, что нужно ребёнку.
Пустившись в кругосветное плавание на маленькой яхте, капитан Врунгель испытал множество приключений и не раз попадал в серьёзные передряги. Но при любых трудностях капитан вёл себя безукоризненно, - никогда не терял присутствия духа и всегда находил выход из любой беды.
Приключения, путешествия, опасности, любовь к своей Родине, юмор и оптимизм, - как раз то, что нужно для воспитания настоящего мужского характера!

Александр Неверов сам пережил голод 20-х в Поволжье и вместе с другими голодающими перебрался в Ташкент. Ему было на тот момент 35 лет, герою же повести "Ташкент-город хлебный" шел 12-й год.

Мишка и его друг Сережка отправляются в Ташкент, чтобы привезти хлеб для умирающей от голода матери и братишек. Сколько же всего им предстоит пройти. Голод, холод, грязь, вши, болезни, унижение. За хлебную корку в кровь драться, милостыню просить, картофельные очистки и рыбьи кости для пропитания на дороге подбирать, у собаки горбушку отбирать, а раны песком засыпать. В пути всяко было, смекалка и находчивость выручали Мишку. Образ голодных матери и младших братьев, вера, что только в Ташкенте найдет спасение и неимоверная тяга жить, заставляли двигаться вперед. Несколько раз на волосок от смерти был парнишка

Хорошо, характер у него крепкий, плакать не любит, а то бы давно пора зареветь громким голосом.

Да и кому плакать, кто услышит? Многие в Ташкент - город хлебный едут, народу на станции и в поезде полно, а горя еще больше. С голодным стадом, согнанным из разных сел и деревень сравнивает их автор. Кругом тоска, отчаяние, смерть. Разные люди попадались Мишке в дороге, но кабы был мир без добрых людей, не добраться бы мальчику до Ташкента.

Сложилось впечатление, что цель у автора была описать сам путь до Ташкента, дальнейшие события уместились в одну главу. Могло ли все закончиться так, как в итоге закончилось? Почему бы и нет.

Книга очень тяжелая, но читать такую литературу надо. Из детского в ней только язык написания, простой, односложный. В очередной раз вспоминаются слова Чехова : "Надо, чтобы за дверью каждого довольного, счастливого человека стоял кто-нибудь с молоточком и постоянно напоминал бы стуком, что есть несчастные..."

P. S. Прошло сто лет. По данным ООН "к 2020 году в мире производится достаточно продовольствия, чтобы прокормить все население земного шара, однако при этом ежегодно от болезней, связанных с голодом, погибает более 5 миллионов маленьких детей". Вдумайтесь в эту цифру, 5 миллионов только детей!