4

Вихри враждебные не загасят надежды... В книге «Нiчые» Андрея Федоренко собраны три отдельных повести (хотя третью автор относит к жанру роман), не связанных сюжетом, но все же имеющих некую общность.

«Вёска»

Вот уж действительно, не так важны тема и сюжет, если рассказчик хороший! Прежде всего – язык. Написано на белорусском, на котором я почти никогда не говорю и почти никогда не читаю, и не смотря на это читалось без напряжения и, самое главное, с удовольствием. Написано живым языком - именно таким, на каком говорят живые люди – не слишком литературно и не без т.н. трасянки, но при этом слышна уникальная мелодика белорусского языка, безыскусная гармоничность незатейливых выражений.

И точно так же, как естественность языка, подкупает и непогрешимая точность в изображении деталей деревенской жизни и самих жителей – как они одеваются, что едят и пьют, где живут и к чему на самом деле стремятся (не смотря на кажущуюся “абыякавасць”). При этом Федоренко абсолютно не приукрашивает ни своих героев, ни их мысли. Вот несколько цитат.

Каля акна валяецца пабітае шкло <…> Снежкамі разбілі. Проста так, ні за што, на злосць — бо ён не такі, як яны...

-- грустно, обидно, но как же это характерно!

<. . .> нізкарослы мужчынка гадоў за трыццаць — быў у старой, заляпанай кухвайцы (ах, нязменны сімвал савецкай вёскі!), у гумовіках з адкочанымі да нізу халявамі, ад чаго быў падобны на маленькага кінакамедыйнага каўбоя.

-- типаж, комичный и реалистичный в равной мере.

Мне, які на сваёй скуры сёе-тое адчуў, якога амаль год так ці інакш псіхалагічна травілі, тапталі, пакуль не выкінулі без усялякіх тлумачэнняў у самую сапраўдную ссылку, на невядомы тэрмін!

-- “сапраўдная ссылка” – это родная деревня (!) главного героя повести, куда он вынужден вернуться, будучи отчислен из института.

Действие повести разворачивается в 1991-м году, когда уже наступила пора гласности, но Беларусь все еще в составе Советского Союза, и вместе с героем повести мы задумываемся, есть ли в Беларуси место для «национальной идеи»? т.е. когда это не мнение отдельных историков и литераторов или группы людей, а идея, ради которой... "ўсе як ёсць беларусы — ад Езярышчаў на Віцебшчыне да Славечны на Гомельшчыне — возьмуцца за рукі і праз усю Беларусь зробяць «жывую нітку»".

«Нічые»

Историю пишут победители, а проигравшие слагают мифы и легенды. При советской власти Слуцкое восстание 1920-го года не упоминалось, будто его и не было, и спустя семьдесят лет каких-либо документов практически не осталось. Поэтому все что нам остается - это выбрать легенду по собственному вкусу.

Федоренко, как мне кажется, постарался уйти от защиты или нападения на теорию той или иной группы - политиков или историков. Вместо этого он как мог передал атмосферу, которая могла воцариться в такой сложной ситуации, на временно нейтральной территории между Польшой и большевиками.

Повесть написана в 1998-2000 г.г., может быть поэтому обстановка в лагере повстанцев так напоминает события в Беларуси в этот период. Для иллюстрации дальше идет пара цитат без комментариев.

Акрамя гэтага дурнога аптымізму, раздражняла яго ўпартае, цвердалобае жаданне арганізатараў надаць усяму «нацыянальную афарбоўку», «суверэнную» падаплёку. Ціхім, скрытным бесам бясіла тое, як пнуцца яны самі і ў абавязковым парадку прымушаюць іншых гаварыць толькі па-беларуску, якое значэнне надаюць міфічнай БНР.

Урад БНР Ластоўскага ў Рызе - раз, Найвышэйшая Рада Луцкевіча-Тарэшчанкі ў Варшаве - два, Беларускі Нацыянальны Камітэт у Лодзі - тры, Беларускі Нацыянальны Камітэт Ярэміча ў Вільні - чатыры, Беларускі Палітычны Камітэт недзе пры Балаховічу – пяць, < . . . > Урад Кнорына - Чарвякова ў Менску - шэсць? < . . . > Урад Літоўска-Беларускай рэспублікі недзе ў Бабруйску, ці дзе ён там - сем? Гэта не лічачы нашай Рады Случчыны, якая, праўда, Найвышэйшую Раду прызнае, не лічачы Беларускай Вайсковай Камісіі ў Горадні...

І што ж гэта за нацыя ў нас такая, што мы за народ такі, што ўсё ў нас так убога, так усё прыземлена, так нецікава, па-мужыцку, па-сялянску, «па-прастому» - за што ні возьмемся?!.

«Рэвiзiя»

"Ревизию" Федоренко писал в 1987-м (на заре горбачевской Гласности), продолжил в 1992-м (распад СССР) и завершил в 2003-м (уже 9 лет, как у власти Лукашенко).

События в книге происходят в октябре 1989-го (в СССР вовсю идет Перестройка). В Минске каждую неделю в Доме Литераторов собираются молодые писатели и поэты. Молодые готовы изменить мир - они пишут и говорят на белорусском! Только встречи эти проходят все еще под надзором "старших товарищей" и сами-знаете-кого.

На такую встречу почти случайно приходит почти писатель Алесь Трухан. И как только мы начинаем ближе знакомиться с главным героем, как появляется его литературное alter ego из сентября 1920-го (красные обложили Варшаву, провозгласили БССР). Как и у Алеся Трухана, у Алеся Трухановича проблемы со здоровьем, но только не от Чернобыльсокй АЭС, а от ранений и контузии во время боев. И главная его проблема - проблема с памятью - он помнит только будущее.

И дальше сюжет развивается интригующе встречно-параллельным курсом, а я же ограничусь парой цитат с комментариями.

Трухан па-праўдзе разгубіўся, не ведаючы, як паводзіцца ў падобных ідыёцкіх сітуацыях, калі пачынаюцца ўсё гэтыя дэбаты тыпу: чаму беларус у Беларусі гаворыць па-беларуску? Вось паспрабуй адкажы на такое.

-- Тема белорусского языка проходит во всех трех повестях книги. Тема, актуальность которой сохраняется по сей день. Но этот вопрос - почему у белоруса в Беларуси спрашивают, почему он говорит по-белорусски - я не считаю идиотским. Это вопрос по крайней мере риторический. Можно на него ответить коротко или длинно, но надо ли заставлять людей говорить на нем? Мне лично идиотским занятием представляется, когда на онлайн-форумах белорусы начинают поучать или отчитывать русских участников за то, что те говорят "Белоруссия", а не "Беларусь". Да даже Википедия по сегодняшний день считает это нормой! Разберитесь сначала с нею.

Ці то мода пайшла сярод медыкаў — быць максімальна жорсткімі да хворых, не спакушаць іх надзеяю, каб не сурочыць, ці то новая нейкая парода іх узнікла за апошні час — перастраховачная парода <...> А мо ён проста многага патрабуе ад савецкіх дактароў? Ды не, элементарнага — чалавечнасці.

-- Недаром говорят, что тюрьма (или армия) - это модель-отображение самого общества. В какой-то мере, думаю, это отнсится и к больницам, школам и прочим "общественным учреждениям". Так и отношение "людей в белых халатах" (или в любой униформе) - это тоже отражение проблем в самом обществе. Если нет у нас на бытовом уровне вежливости, приветливости и доброжелательности, то не будет этих качеств ни у врачей, ни у учителей, ни у кого бы то ни было.

«…Няважна, што робіцца навокал — важна, што робіцца ў душы»

-- понравилось, очень по-дзэновски, только не знаю, кто автор - сам Федоренко или ... некчемный я читатель:

«<...>што за манера не ўказваць аўтарства пад эпіграфамі?»
«Таму што кожны адукаваны чалавек ведае іх са школьнай праграмы, павінен ведаць, прынамсі; а той, хто не ведае — дык навошта такі чытач?»

Финал... Вопреки предсказаниям, вопреки событиям - герой будет жить, и не исключено, что в этом будет смысл!

Трэба было прачынацца. І жыць. Толькі не жыццём «выбранніка», не носьбітам нейкай «высокай» тайны ў душы, а звычайна — існаваць. Рабіцца як усе. <...> І ўсё ж быў момант, згадка пра які сагравала. З двух бакоў спісаныя, у трубку скручаныя і ў гільзу «запаяныя» аркушыкі ляжалі, надзейна схаваныя, і, як тая Сцепанідзіна бомба, «чакалі свае пары»… Ён разумеў, канечне, што карысці ад іх, як і ад той бомбы, можа атрымацца няшмат. Але гэта было адзінае, што ён меў.

Вердикт? Федоренко пишет в е л и к о л е п н о - и в литературном плане, и в плане белорусского языка. И если вам интересна современная белорусская литература - обязательно прочтите эту книгу!