Взгляд с другой стороны

Благодаря рецензии Евгения и обсуждению книги Франц Кафка - Превращение , возникла идея немного оправдать семью Грегора Замзы, поэтому появилась эта история.

Речь адвоката:

Господа присяжные заседатели, уважаемый обвинитель хочет убедить нас, что содержать свою семью, помогать материально пожилым родителям, которые его вырастили и воспитали, не жалея денег, дали ему приличное образование - это бесчеловечное паразитирование, но стоит ли с этим соглашаться? Должен ли взрослый сын помогать старикам родителям, которые из-за банкротства фирмы лишились дохода, а также материально поддерживать свою малолетнюю сестру, которую он любит и хочет оградить от сложностей этого мира? Или же в трудной ситуации он должен был сообщить, что каждый сам за себя, что он им не помощник и каждый пусть выкручивается как может? Разве, по примеру своего отца, который всю свою долгую несчастливую жизнь работал без продыха, он не должен был также принять эти обязанности, зная, что других кандидатов просто нет? Разве не гордился Грегор тем, что прилично зарабатывает, что его семья пусть скромно, но весьма респектабельно живет в приличной квартире, может позволить себе разные приятные мелочи?
Что же касается второго пункта обвинения, то откуда у обвинителя такие мысли, о жестоком бессердечии? Знает ли он, сколько слез пролила несчастная мать, потеряв своего сына, сколько молитв было о возвращении Грегора, как трагично изменилась жизнь дочери и какие сложности выпали на долю этой семьи?
Давайте представим, каково им было в один из дней вдруг обнаружить вместо своего сына отвратительное на вид насекомое, склизкое и обладающее непереносимым запахом.
Господин Замза, расскажите вашу историю.

-Э, даже не знаю, с чего начать. .. Однажды мой сын пропал…Думаю, сбежал из дома, наверное, устал от нас, захотел свободной жизнь без обузы в виде двух стариков и избалованной девчонки. Эта жена с дочкой отчего-то уверились, что этот мерзкий таракан и есть Грегор, но помилуй Бог, где это видано, чтобы люди превращались в жуков? Не, я в эти глупости не верю, сразу им заявил, что это бабьи бредни, хотел раздавить его как обычного клопа, так эти разохались: «это твой сын, как так можно»…. Ну пришлось мне смириться, что против баб воевать, ну хочется им возиться с насекомыми, пусть их, лишь бы сидел в своей комнате и на глаза мне не показывался. Будто без того мне мало было забот… Грегор-то сбежал, а проблемы наши никуда не пропали. Я всегда знал, что надо думать о черном дне, откладывал помаленьку наученный жизнью, чуял, что нельзя ни на кого, кроме себя, надеяться. К счастью, был у нас небольшой капиталец, на погашение долга его бы не хватило, но продержаться сколько-то можно. Трудно нам было, что уж скрывать, кто старика на работу-то возьмет, да и жена больная, вечные обмороки у нее и астма. Но подфартило, взяли меня рассыльным в банк, всякие бумажки носить служащим, завтраки доставлять мелким клеркам, иногда и убирать за ними приходилось, но тут уж не до гордости, лишь бы продержаться на плаву, шибко я работу потерять боялся, лишний раз форму и не снимал, думаю, вдруг вызовут, чтобы тут же явиться. Да и дочка вдруг прям на глазах повзрослела, пошла продавщицей работать, поняла цену деньгам, отбросила свои капризы и леность. Да и как иначе - со служанкой пришлось расстаться, не по карману это нам стало, да и по правде сказать, боялись люди этого таракана, не хотели у нас работать, кто же их осудит. Я сам, откровенно говоря, иногда прям вздрагивал, на него глядя, вот чудище-то, огромный, таких никогда не видывал! Думаю, вдруг кинется, может, он ядовитый, кто знает, что в голове у этой многоножки. Должен был я женщин своих защитить, они-то глупые не хотели признать, что никакой это не Грегор, но я видел, что сами его боялись, скрывали отвращение неумело так, лишь бы мне назло, спорили. Конечно, принять свои ошибки сложно, из гордости перечили вместо того, чтобы осознать, что я прав был с самого начала, но стоило ему вырваться - сразу «отец, помоги»!

- Ты же его чуть не убил тогда! – с волнением прерывает мужа госпожа Замза. Она теребит в руках носовой платок, сильно волнуется и говорит слишком поспешно – Нельзя же так, пусть даже это не Грегор, но это живое существо! Да, признаю, мне сложно было поверить, что мой красавец сын вдруг стал жуком, но мы должны быть милостивыми ко всем божьим тварям. Сколько раз я молила Господа вернуть моего мальчика, указать мне правильный путь, я смиряла себя и старалась побороть отвращение к этому существу, быть может, это было мне наказание, может, надо было принести жертву, чтобы мой мальчик вернулся? Я так гордилась сыном, таким чутким и добрым к нам, хотя, конечно, волновалась, что он много работает, не ходит развлекаться, вечера проводит дома, сидит, запершись в своей комнате, что у него нет друзей. А он все отмахивался, хотел поскорее долг отца закрыть, да и сестру отправить учиться в консерваторию. Да, банкротство фирмы нас сильно подкосило, но вроде стало все налаживаться и тут такое несчастье, чем мы прогневали Бога?
Мы старались быть добрыми к жуку, особенно Грета, она так повзрослела, стала ответственной и очень заботилась о том насекомом. Она-то искренне верила, что это и есть Грегор, что надо немного подождать и он опять станет человеком. Но бедняжка, на нее столько свалилось, она так уставала, ведь дни шли за днями, а жук оставался жуком, становился лишь грязнее и вонючее. В комнату нельзя было зайти – везде мусор, слизь на стенах и потолке, где он ползал, гниющая пища. Я больше всего боялась, как бы не зашел управляющий дома, не увидел, во что превратилась комната. Вообще чувство одиночества, постоянно довлеющая тайна, опасность, что жука увидят соседи – это очень давило на всю семью. Особенно когда появились наши жильцы, такие чистюли, должна вам сказать, мы с Гретой только и драили весь дом, почти все приходилось делать самим: и еду готовить, и на стол им подавать. Муж настаивал, что надо избавиться от жука, сменить квартиру на более дешевую, что нам больше по карману была, но как я могла на это согласиться, ведь вдруг это все же был Грегор? Да и куда его деть - не относить же в парк, там его сразу обнаружили бы мальчишки, собаки – он бы погиб. У нас он был в безопасности, мы его кормили, он был спрятан от чужих, мне кажется, ему было хорошо с нами, Бог нам простит…

- Ах, мама, ну причем тут Бог, мы сами себя не простим! – вдруг со слезами воскликнула Грета.- Да, можно обманывать себя сколько угодно, говорить, что это не был Грегор, ведь жук нас не понимал, не пытался с нами общаться, что это просто безмозглое насекомое, но мы-то знали, с самого начала в глубине души мы все знали, что это именно Греди, наш чуткий и добрый Греди. Он всегда больше думал о других, приносил себя в жертву, теперь я понимаю, как нелегко ему было зарабатывать для нас всех, какой же я раньше была глупой девчонкой, мечтала о консерватории и совсем не знала жизни, все благодаря ему, он тянул все на себе, а когда его не стало, весь наш мир рухнул. Помнишь, как мы не могли заставить себя есть, даже пить, как переживали потерю, даже больше, чем вопрос денег, главная мысль была «Как вернуть брата?»

Я старалась представлять себе, что он совсем не изменился, ну, может, просто заболел, ухаживала за ним, пыталась угадать его вкусы и приносить его любимые блюда. Но как же это тяжело, видеть его мучения, когда ничем нельзя помочь. И эта проклятая работа, день за днем, без выходных, бесконечные толпы покупателей, которые продолжают мелькать перед глазами, стоит их прикрыть. Боль мышц, когда уставшая идешь домой, и мысль только о том, чтобы дойти, рухнуть в кровать и спать, спать, спать бесконечно, а не эти 5 часов. Домашний труд, которого я раньше не знала, все благодаря Греди, ведь при нем у нас была служанка, были платья и украшения, походы в гости, было самоуважение. А потом вдруг ничего этого не стало, людей пришлось избегать, ведь что отвечать на вопросы о том, куда делся Грегор? Да и откуда было взять время, мне кажется, за полгода мы ни разу никуда не вышли семьей, не отправились даже просто на прогулку, папа вечно в работе, мама шьет для магазина, я торгую. Был лишь просвет, когда появились жильцы, я так надеялась на их деньги, так старалась им услужить, в родном доме боялась лишний раз присесть, чувствовала себя служанкой. Но с ними ничего не вышло, сейчас даже смешно вспоминать их ошарашенные лица, когда они узнали, что столько дней жили по соседству с огромным тараканом….

Жалею ли я, что все так кончилось? Да, чувствую вину и сожаление, сейчас, спустя много дней я понимаю, что была не права по отношению к бедному жуку, я вышла из себя, наговорила гадостей. Он был не виноват, он не назло вылез из комнаты, он ведь всего лишь насекомое, откуда ему было знать, что надо прятаться, избегать чужих. Но, скажу вам честно, в тот момент я его ненавидела, так злилась, что мы потеряли деньги постояльцев, что столько было на них потрачено, столько сил нам это стоило и унижений, а кончилось таким позором. Я так устала убирать в его комнате, видеть эти грязные следы на стенах, этот непереносимый запах в комнате, это осознание, что ничего не будет по прежнему и я навсегда привязана к такому брату. Что у меня не будет личной жизни, не будет мужа и детей, ведь как я смогу объяснить, что с нами живет огромный таракан. Ответственность за стариков родителей теперь на мне, да еще и жук – это было выше моих сил. И я признаюсь, я хотела его смерти, я радовалась своему освобождению и я говорила себе, что это не Грегори, мы потеряли Греди много месяцев раньше, мы оплакали его еще тогда, в первые дни ужаса и нестерпимого горя. Сейчас же перед нами всего лишь жук, с его исчезновением моя жизнь опять станет нормальной, мы сменим квартиру и переедем туда, где никто не будет знать, что у меня был брат и тогда снова появится шанс на нормальную жизнь.

Вы можете винить меня, называть бесчувственной, что висела на шее у брата, что мало заботилась о жуке, что под конец не смогла видеть в нем человека, но кто на моем месте смог бы не сломаться, сохранить в себе силы и надежду, полюбить насекомое, чьими интересами я должна была теперь жить, забыв о себе?