В плоть и кровь (ч. 1)

Нечистая! Нечистая!

— восклицает персонаж Мины Харкер, прикрывая наготу перепачканной в крови ночной рубашкой. В двадцать первой главе романа Дракула  Брэма Стокера друг Мины, доктор Сьюард — главный врач психиатрической лечебницы в Пурфлите близ Лондона — сообщает, что как-то ночью он и его коллега ворвались в спальню девушки, опасаясь за ее безопасность, и обнаружили ту на коленях у края кровати. Над ней склонилась высокая фигура в черном.

<...> Его правая рука сжимала ее затылок, прижав ее лицо к своей груди. Ее белое ночное одеяние было перепачкано кровью, которая тонкой струйкой стекала по обнаженной груди мужчины, видневшейся сквозь разорванную одежду. Поза их страшным образом напоминала картину, когда ребенок тычет котенка носом в блюдце с молоком, заставляя его пить.

Муж Мины, Джонатан, все это время находясь под гипнотическими чарами незваного гостя, лежит без сознания в постели рядом — всего в нескольких сантиметрах от только что обесчещенной жены.

Затем, сквозь рыдания, Мина рассказывает, что же произошло: она находилась в кровати с Джонатаном, когда в спальню просочился странный туман. Он превратился в фигуру мужчины — графа Дракулы.

Он с насмешливой улыбкой положил руку мне на плечо и, крепко держа меня, обнажил другой рукой мое горло, говоря при этом: «Сначала легкое прохладительное в награду за мои труды. <...> О Боже мой, Боже, сжалься надо мной! Он прикоснулся своими ужасными губами к моему горлу.

Граф надолго припадает к ее шее. Затем он отстраняется от Мины и произносит сладострастные слова, называя ее «плотью от моей плоти» и «моим живительным источником». Однако, теперь Дракула жаждет нечто еще — он хочет обрести над Миной власть. Человек, чью кровь регулярно пил вампир, тоже становится таковым. Однако, обратиться можно и быстрее, если жертва, в свою очередь, выпьет кровь вампира. И Мина заявляет:

Он распахнул при этом рубашку и длинными ногтями вскрыл жилу на своей груди; когда кровь брызнула, он <...> прижал мой рот к ране, так что я должна была задохнуться или проглотить немного... О Боже мой!

Случилось неописуемое — она выпила его крови, у его груди — в тот самый момент, когда в спальню ворвались ее друзья: Дракула растворился в воздухе, а Мина, по словам Сьюарда, «крикнула столь дико, пронзительно и отчаянно, что <...> [ее крик] будет звенеть в ушах до самого дня моей смерти».

Эта сцена, да и весь роман Стокера, и в наши дни создают не меньше шума. Писатель не изобрел феномен вампиризма с нуля. Если в широком смысле определить вампиров как живых мертвецов — духи, обретшие физическое тело и поднявшиеся из могил, чтобы мучить живых — они с древнейших времен были частью человеческого опыта воображения. В конечном счете, местом сосредоточения вампирского фольклора стала Восточная Европа. (И сегодня эти суеверия там живы. В 2007 году серб Мирослав Милошевич вбил кол в могилу не родственного ему Слободана Милошевича). Предположительно, именно там люди и выработали классические приемы того, как избавиться от вампира — загнать деревянный кол в сердце, отрубить голову или сжечь; или, на всякий случай, все три действия. В конце XVII — начале XVIII вв. Западную Европу охватило несколько вспышек вампирской истерии; многочисленные случаи забивания кольев в мертвые тела были зафиксированы на территории Германии. К 1734 году слово «вампир» прочно вошло в английский язык.

В те времена вампиры были гротескными созданиями: часто их изображали раздувшимися, с багровыми лицами (из-за выпитой крови), длинными когтями и ужасным запахом — это описание, вероятно, основано на внешнем виде разлагающихся тел в потревоженных обеспокоенными односельчанами могилах. Эти первые живые мертвецы не обязательно пили кровь. Часто они просто пакостили — крали дрова, пугали лошадей. (Иногда они помогали по хозяйству). Их происхождение также частенько имело причудливое объяснение. Мэттью Бересфорд в своей книге «От демонов к Дракуле: рождение современного мифа о вампирах» описывает поверье сербских цыган о тыквах, способных обратиться в нечто иное, если они хранятся более 10 дней:

Собранные тыквы начинают сами шевелиться, издавать звук наподобие «бррл, бррл, бррл!» и трястись.

Затем они превращаются в вампиров. И это все еще не тот обходительный незнакомец родом из нашей современной мифологии, облаченный, словно оперный певец, в плащ. Данный образ возник в начале XIX века — дитя романтического направления в искусстве.

Летом 1816 года лорд Байрон, спасаясь от скандала, вызванного разводом, укрывается на вилле у Женевского озера. При писателе находится его личный врачДжон Полидори, а по соседству, на другой вилле, проживает его другПерси Биши Шелли со своей любовницейМэри Годвин и ее сводной, ищущей внимания лорда (что было небезосновательно — Клермонт ждала от него ребенка), сестрой Клер Клермонт. Погода тем летом стояла холодная и дождливая. Друзья проводили в гостиной Байрона за разговорами целые часы. Однажды вечером они читали друг другу весьма популярные в то время истории о призраках, и лорд предложил каждому написать свою собственную. Шелли и Клермонт не написали ничего. Байрон начал работу над одной историей, но затем отложил ее в сторону. Однако, остальные члены этих летних посиделок взялись за перо и создали два самых ярких образа современного жанра ужасов. 18-летняя Мэри Годвин начала работу над романом Франкенштейн (1818), а Джон Полидори, очевидно, следуя черновику Байрона для той самой недописанной истории, написал повесть Вампир (1819). В произведении Полидори живой мертвец предстает гордым и роковым красавцем-аристократом. (Некоторые утверждают, что врач взял за основу личность Байрона.) Его привлекают только девственницы; своими устами он впивается в их шеи; после этого девушки умирают, а он продолжает жить — на свет появился современный образ вампира.

И общественность была от него без ума. В Англии и Франции повесть Полидори с успехом ставили на театральных подмостках, в операх и опереттах. Появились романы о вампирах — самой читаемой среди них была книжная серия Варни вампир (1845 — 1847) Джеймса Малкольма Раймера . «Варни» — верный своему жанру образец бульварной дешевой серийной готической литературы:

За воплем последовал еще один. <...> Ее пленительно округлые чресла задрожали в порыве душевных мук. <...> Он положил ее голову на самый край кровати.

После «Варни» последовал роман Кармилла (1872) ирландца Джозефа Томаса Шеридана Ле Фаню , автора рассказов о призраках. Его «Кармилла» стала родоначальницей жанра эротической литературы о вампирах, а также дала начало поджанру лесбийских вампирских историй, со временем ставшему весьма обширным. Так, рассказчица сообщает нам:

<...> жаркие влажные губы скользили по моим щекам, и она прерывисто шептала:
— Ой, ты моя, ты будешь моей <...>.

«Варни» и «Кармилла» были бестселлерами низкого эшелона. Однако вампиры мира литературы проникли и в более высокие жанры: так, Бодлер 81408 написал на данную тематику поэтическое стихотворение, а Теофиль Готье   —  стихотворение в прозе .

А затем пришел Брэм (Абрахам) Стокер. Он работал чиновником и обожал родной дублинский театр. В 1878 году он переехал в Лондон, чтобы стать управляющим делами театра Лицеум, владельцем которого был его кумир — актер Генри Ирвинг. Параллельно Стокер писал триллеры — о мумии, накладывающей проклятия; о гигантском кровожадном черве; и тому подобное. Некоторые из его произведений попали в печать, но, вероятно, такового бы не случилось, не прославься — и не попади навечно в анналы истории — четвертый роман Стокера «Дракула» (1897). Первая театральная постановка «Дракулы» на английском языке, режиссером которой стал ирландский актер и драматург Гамильтон Дин, прошла в 1924 году и стала сенсацией. Американская постановка (1927), в основу которой лег переработанный Джоном Л. Болдерстоном сценарий с Белой Лугошей в главной роли, обрела еще бóльшую популярность. Дам выносили из кинозалов в обморочном состоянии. Тем временем, появились первые фильмы о графе: в частности немая кинолента «Носферату» В. Мурнау (1922), которую многие критики до сих пор считают величайшей из всех кинокартин о Дракуле; и первая звуковая картина «Дракула» (1931) Тода Браунинга с Белой Лугоши, скользящим среди кружев паутины и произносящим знаменитые слова «Я не пью вино» (Этой строчки в книге нет, она была создана специально для фильма Браунинга). Лугоши создал бессмертный образ Дракулы, а этот образ, в свою очередь, обессмертил и его. После выхода ленты на киноэкраны амбициозный венгерский актер столкнулся с трудностями кастинга на роли не-монстров. Много лет он страдал от наркотической зависимости. Актера похоронили в плаще Дракулы.

С тех пор про Дракулу было снято более 150 кинокартин. Роман Полански, Энди Уорхол, Вернер Херцог и Фрэнсис Форд Коппола — все они выпустили фильмы о графе. Выделяют поджанры кино о нем: комедии, порно, блэксплотейшн, аниме. Существует также и картина Deafula для людей с нарушениями слуха: персонажи общаются на американском языке жестов, а их реплики произносятся закадровым голосом. После кинематографа, конечно же, за вампиров взялось телевидение — сериал «Мрачные тени» в 1960-х гг. и «Баффи, истребительница вампиров» в 90-х были большими хитами. Между тем, на сегодняшний день живые мертвецы прожили уже долгую литературную жизнь: Вампирские хроники  Энн Райс и Жребий Салема  Стивена Кинга  — самые известные из последних примеров в мире книг. Однако, по оценкам одного источника, эта нежить фигурирует в тысячи романов.

Сегодня увлечение вампирами, похоже, достигло очередного апогея. Начиная с 2005 года, серия янг-эдалт романов Стефани Майер  Сумеречная сага была продана по всему миру тиражом в 42 миллиона копий. Первый фильм, вышедший на экраны в прошлом году, собрал кассу в 177 миллионов долларов практически за полмесяца с начала своего проката. Книжную серию Шарлин Харрис о страстной любви официантки из Луизианы Сьюки Стакхаус к симпатичному бессмертному парню по имени Билл —  Мертвы, пока светло и семь последующих — в свое время приобрело 6 миллионов человек. Данная история легла в основу сериала «Настоящая кровь» от канала HBO. Его премьера состоялась в прошлом году, а продолжение ожидается уже в июне этого. Также год назад в прокат вышла и меланхоличная и увлекательная картина «Впусти меня» (Швеция), в которой 12-летний мальчик Оскар влюбляется в поселившуюся по соседству таинственную девочку Эли. Маленькая соседка сообщает Оскару, что ей тоже 12 лет — однако, девочке столько лет уже долгое время. Также в октябре этого года издательским домом Dutton будет опубликован очередной роман о Дракуле, написанный в соавторстве с некто под изящным именем Дэйкр Стокер (правнучатый племянник Брэма Стокера). Права на экранизацию произведения уже куплены.

Последние полвека также отмечены ростом академического интереса к теме вампиризма. В 50-х гг. XX в., обращаясь к роману, критики фрейдистской психологической школы проделали то же, что и фрейдисты в свое время. Современные исследователи, в сферу научных интересов которых входят такие политические понятия как раса, класс и гендер, черпают из книги необходимый материал по максимуму. Среди показательных эссе, перепечатанных и включенных в недавнее издание «Дракулы» — «Поцелуй меня своими красными чувственными губами: к вопросу гендера и смены гендерных ролей в романе Брэма Стокера "Дракула"» ('Kiss Me with Those Red Lips': Gender and Inversion in Bram Stoker's 'Dracula', 2012) Кристофера Крафта (Christopher Craft) и «Случайный гость: мотив тревоги перед феноменом обратной колонизации в романе "Дракула"» (The Occidental Tourist: 'Dracula' and the Anxiety of Reverse Colonization, 1990) Стивена Д. Арата (Stephen D. Arata).

Другие же авторы выпустили аннотированные издания «Дракулы», обилием деталей поражающие воображение. В хронологически первом из них под названием «Аннотированный Дракула» (The Annotated Dracula, 1975) за авторством Леонарда Вулфа — румынского литературоведа, специализирующегося на изучении литературы в жанре ужасов — анализируется, например, сцена нападения графа на Мину и среди научных открытий упоминаются библейские аллюзии (фразы «нечистая, нечистая» и «плоть от моей плоти»); перекрестная отсылка к более раннему месту в романе о трансильванской культуре виноделия (слова «мой живительный источник»); связь фрагмента с Дракулой, вскрывающим на своей груди жилу, и старой легенды о том, что пеликаны кормят своих птенцов кровью из груди; предположение о том, что вскрытая им жила, должно быть, является поверхностной межреберной веной; сексуальная двусмысленность этой же самой сцены («Да что у них там творится? Адюльтер в отместку за неверность супруга? Секс втроем? Взаимные оральные ласки?»); и прочие. Ничего из этого не требуется ни при знакомстве с «Дракулой», ни при дальнейшем перечитывании. На самом деле, это стало бы подлинным препятствием, стирающим флер саспенса, над созданием которого Стокер столь усердно трудился.

Исчерпывающий литературоведческий комментарий Вульфа не угасил пыл остальных. В 1979 году в свет вышло второе по счету аннотированное издание, а в 1998 — третье. В октябре прошлого года издательский дом Norton выпустил четвертое — «Новый аннотированный Дракула» (The New Annotated Dracula, 2008). Его автор —  Лесли Клингер  — юрист по вопросам налогообложения и недвижимости из Лос-Анджелеса попутно занимается редактированием литературных произведений эпохи королевы Виктории. Что же Клингер смог обнаружить и на что пролить свет в то время, как его предшественники это упустили? Много чего. В сцене встречи Мины с графом, к примеру, он с почтением ссылается на прежние аннотированные издания романа, а затем обращает наше внимание на пунктуационную ошибку; он выдвигает отвратительное догадку о происхождении тумана, в облаке которого Дракула проникает в спальню Мины («Возможно, то был не туман, а некая молочно-белая субстанция, выделяемая телом Дракулы»); он высказывает предположение, что нервное возбуждение Джонатана Харкера по пробуждении от гипноза, возможно, представляет собой форму сексуального; и ставит под сомнение точность, с точки зрения медицины, слов Стокера о том, что волосы Харкера вдруг поседели от рассказа Мины:

На самом деле, поседение вызывается постепенным снижением абсолютного числа меланоцитов — клеток, отвечающих за выработку пигмента в тканях кожных и волосяных покровов и радужке глаз — что обычно занимает длительное количество времени.

Даже этой старой сентиментальной условности не ускользнуть от Клингера.

К чему все это? С чего издатели решили, что читателям не наплевать? Можно заявить, что роман Стокера наравне с рядом других произведений —  Алисой в Стране чудес и Записками о Шерлоке Холмсе , которые, как и указанная выше работа Клингера (в случае «Дракулы» он выступал также и редактором оригинального произведения), были выпущены издательским домом Norton в рамках серии «Аннотированные издания» — первоначально не обретя популярности, стал со временем культовым романом. Но почему вокруг него возник этот самый культ? Что ж, подобное часто присуще талантливым работам второго ранга. Фанатам кажется, что их долг — поддерживать такие произведения. Из чего же тогда проистекает творческая мощь «Дракулы»? Ответ: простой прием, используемый во многих выдающихся произведениях искусства — размещение в рамках очень жесткой структуры впечатляющих своим числом, но непостоянных сил.

Продолжение следует.

Джоан Акочелла

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ