«Хорошие парни не всегда побеждают»: Салман Рушди о мире, Барби и о том, чего ему стоила свобода

Что великие мифы (и летние блокбастеры) могут рассказать нам о мире? Писатель, всю жизнь обращающийся к басням, взвешивает их мудрость и задумывается о цене, которую он сам заплатил за свободу.

Для начала позвольте рассказать историю. Жили-были два шакала: Каратака, чье имя означает «темно-красный», и Даманака, чье имя означает «усмиритель». Оба входили во второй круг свиты короля-льва Пингалаки и были тщеславны и хитры. В один прекрасный день король-лев услышал могучий рев в лесу и испугался, но шакалы знали, что рев исходил от бежавшего быка, и льву нечего было бояться. Они отправились к быку и убедили его предстать перед львом и заявить о дружбе. Бык боялся льва, но согласился, после чего король-лев и бык подружились, и благодарный монарх возвел шакалов в первый круг.

К сожалению, новообретенные друзья начали проводить в разговорах так много времени, что лев перестал охотиться и животные в свите стали умирать с голоду. Поэтому шакалы уверили короля, что бык замышляет что-то против него, а быка убедили в том, что лев планирует его убить. Лев и бык вступили в схватку, и по итогу, бык был повержен, мяса стало вдоволь, а шакалы приобрели уважение короля, поскольку предупредили его о заговоре. Вдобавок они выросли в глазах всех остальных обитателей леса, за исключением, разумеется, бедного быка, что не имело особого значения, поскольку тот был мертв, обеспечив всех отличным обедом.

Такова основная история раздора между друзьями, первой из пяти частей книги басен о животных, известной как «Панчатантра» . Что мне всегда казалось привлекательным в историях «Панчатантры» — многие из них не содержат морали. Они не проповедуют доброту, нравственность, скромность, честность или сдержанность. Хитрость, стратегия и аморальность часто преодолевают всякое сопротивление. Хорошие парни не всегда побеждают. (И не всегда понятно, кто именно хорошие парни.) По этой причине современному читателю они кажутся необычайно актуальными – поскольку мы, современные читатели, живем в мире аморальности, бесстыдства, предательства и хитрости, в котором плохие парни зачастую побеждают.

Меня всегда вдохновляли мифы, народные предания и сказки, не потому, что в них есть чудеса — говорящие животные или волшебные рыбы, — а потому, что в них заключена истина. Например, историю Орфея и Эвридики, послужившей важным источником вдохновения для моего романа «Земля под ее ногами» , можно пересказать менее чем в 100 словах, и в сжатой форме она содержит важные вопросы о взаимосвязи между искусством, любовью и смертью. В ней задается вопрос о том, может ли любовь с помощью искусства победить смерть? И в ней же, пожалуй, дается ответ: разве смерть, несмотря на искусство, не побеждает любовь? Или история говорит нам о том, что искусство берет темы любви и смерти и превосходит их, превращая в бессмертные истории. В этих 100 словах содержится достаточно глубины, чтобы вдохновить 1000 романов.

Житница мифов невероятно богата. Конечно, есть древнегреческие мифы, а также скандинавская проза и Старшая Эдда. Эзоп , Гомер , Кольцо Нибелунгов, кельтские легенды и три великих истории Европы: история Франции (совокупность историй о Карле Великом), история Римской империи и история Британии (легенды, окружающие короля Артура). В Германии есть народные сказки, собранные Якобом и Вильгельмом Гриммами .

Впрочем, в Индии я вырос на «Панчатантре», и когда оказываюсь, как сейчас, в перерывах между писательскими проектами, то возвращаюсь именно к этим хитрым, изворотливым шакалам, воронам и им подобным, чтобы спросить, какую историю мне следует рассказать следующей. До сих пор они ни разу меня не подводили. Все, что нужно знать о добре и его противоположности, о свободе и рабстве, а также о конфликтах, можно найти в этих историях. Скажу лишь, что любовь стоит искать в другом месте.

Что же басни могут рассказать нам о мире? Боюсь, новости не столь утешительны. Гомер говорит нам, что мир наступает после десятилетия войны, когда все, кто нам дорог, мертвы, а Троя разрушена. Скандинавские мифы говорят нам, что мир наступает после Рагнарека, Сумерек богов, когда боги уничтожат своих непримиримых врагов и сами падут от их руки. «Махабхарата» и «Рамаяна» говорят нам, что мир достанется кровавой ценой. А «Панчатантра» говорит нам, что мир достигается только через предательство.

Давайте на мгновение оставим легенды прошлого и взглянем на легенды-близнецы этого лета: я, разумеется, имею в виду фильм с двойным заголовком, известный как «Барбенгеймер». Фильм «Оппенгеймер» напоминает нам, что мир наступит только после того, как две атомные бомбы, «Малыш» и «Толстяк», будут сброшены на жителей Хиросимы и Нагасаки, в то время как кассовый монстр под названием «Барби» ясно показывает, что нерушимый мир и безоблачное счастье в мире, где каждый день идеален, а каждая ночь — девичья, существуют лишь в розовом пластике.

Мы говорим о мире сейчас, когда бушует война, порожденная тиранией одного человека и жадностью к власти и завоеваниям, еще один ожесточенный конфликт разразился в Израиле и секторе Газа. Мир прямо сейчас похож на фантазию, порожденную наркотиком, выкуренным из трубки. Мир трудно сотворить и трудно обрести. И все же мы жаждем не только великого мира, который наступает после войны, но и маленького мира в нашей личной жизни, иметь возможность быть в мире с самими собой и окружающим миром вокруг. Это одна из наших величайших ценностей, к которой мы рьяно стремимся. Опять же есть нечто определенно сказочное в понятии премий мира. Мне нравится идея, что сам мир может стать премией, целый годовой запас, доставленный к двери в изящно закупоренной бутылке. Премия, которую я был бы не прочь получить. Даже подумываю написать об этом рассказ, о человеке, получившем мир в виде премии.

Представляю, как все происходит в маленьком провинциальном городке, может, на деревенской ярмарке. Проходят обычные конкурсы на лучшие пироги и торты, лучшие арбузы, лучшие овощи, призы за то, что угадал вес фермерской свиньи, за красоту, за песни и за танцы. Коробейник в поношенном сюртуке приезжает в ярко раскрашенной повозке, запряженной лошадьми, немного похожий на странствующего мошенника профессора Марвела из «Волшебника страны Оз» , и говорит, что, если ему позволят судить конкурсы, он раздаст лучшие призы, которые кто-либо когда-либо видел. «Лучшие призы! — кричит он. — Подходите! Подходите!»

И вот они подходят, простые деревенские жители, и коробейник раздает различным лауреатам маленькие бутылочки с этикетками «Истина», «Красота», «Свобода», «Доброта» и «Мир». Жители деревни разочарованы. Они предпочли бы деньги. В последующий год, после ярмарки, происходят странные события. Выпив жидкость из бутылки, лауреат премии «Истина» начинает раздражать и отдалять от себя односельчан, говоря им именно то, что он на самом деле о них думает.

Лауреатка премии «Красота» после того, как выпила награду, становится еще красивее, по крайней мере, в собственных глазах, но и невыносимо самовлюбленной. Распущенное поведение лауреатки премии «Свобода» шокирует многих односельчан, которые приходят к выводу, что в ее бутылке, должно быть, содержалось какое-то сильнодействующее одурманивающее вещество. Лауреат премии «Доброта» объявляет себя святым, и, разумеется, после этого все начинают считать его невыносимым. А лауреат премии «Мир» просто сидит под деревом и улыбается. И поскольку в деревне и без того много неприятностей, эта улыбка начинает излишне раздражать.

Спустя год ярмарка проводится снова, и коробейник возвращается, но его выгоняют из города. «Прочь, — кричат жители деревни. — Нам не нужны такие награды. Роза, сыр, кусочек ветчины или красная ленточка с висящей блестящей медалью. Это обычные призы. Мы хотим их».

Я могу написать, а могу и не написать эту историю. По крайней мере, она послужит беззаботной иллюстрацией серьезного момента, заключающегося в том, что концепции, которые, как кажется, мы все можем признать добродетелями, могут восприниматься как пороки, в зависимости от вашей точки зрения и от их последствий в реальном мире.

Моя судьба на протяжении последних многих лет состояла в том, чтобы пить из бутылки с этикеткой «Свобода» и писать, без каких-либо ограничений, те книги, которые приходили мне в голову. И теперь, стоя на пороге публикации своей 22-й книги, я должен сказать, что в 21-м из 22-х случаев эликсир стоил того, он дал мне хорошую жизнь, позволяя заниматься единственной работой, которой я когда-либо хотел заниматься.

В единственный раз, а именно при публикации четвертого романа, я усвоил — многие из нас усвоили, — что свобода может вызвать равную и противоположную реакцию со стороны сил несвободы. И я научился справляться с последствиями этой реакции и продолжать, насколько в моих силах, быть таким же раскрепощенным художником, каким всегда хотел быть. Вдобавок выяснилось, что многие другие писатели и художники, пользуясь собственной свободой, также сталкивались с силами несвободы, и что, если вкратце, свобода может стать опасным вином для личного употребления.

Поэтому свободу жизненно необходимо и важно защищать, и я сделал для этого все возможное, как и многие другие. Признаюсь, были времена, когда я предпочел бы выпить эликсир с этикеткой «Мир» и провести всю жизнь, сидя под деревом с блаженной улыбкой на лице, однако коробейник вручил мне другую бутылку.

Мы живем во времена, которые, я не думал, что увижу, во времена, когда свобода — в частности, свобода самовыражения, без которой мир книг не может существовать — повсеместно подвергается нападкам со стороны реакционных, авторитарных, популистских, демагогических, полуобразованных, самовлюбленных, беспечных голосов. Когда учебные заведения и библиотеки подвергаются враждебности и цензуре. Когда экстремистские религии и фанатичные идеологии начинают вторгаться в те сферы жизни, к которым они не принадлежат. Вдобавок раздаются прогрессивные голоса в пользу нового вида взаимной цензуры, которая кажется добродетельной и которую многие люди, особенно молодежь, начинают рассматривать в качестве добродетели.

Свобода находится под давлением как левых, так и правых, как молодых, так и старых. Это стало нечто новым, усложненным нашими новыми инструментами коммуникации, Интернетом, в котором хорошо оформленные страницы злонамеренной лжи соседствуют с правдой, и многим людям трудно отличить одно от другого, и нашими социальными сетями, где идеей свободы каждый день злоупотребляют, очень часто допуская правление онлайн-толпы, которых владельцы-миллиардеры платформ все охотнее поощряют, извлекая из этого прибыль.

Что же нам делать со свободой слова, когда ею так широко злоупотребляют? Мы несмотря ни на что должны с удвоенной энергией делать то, что всегда делали: отвечать на плохие высказывания лучшей речью, противопоставлять ложным рассказам лучшие рассказы, отвечать на ненависть любовью и верить, что правда все еще может преуспеть даже в век лжи. Мы должны рьяно защищать ее и давать ей широкое определение. Мы также должны защищать слова, нас оскорбляющие, в противном случае мы совсем не защищаем свободу выражения мнений.

Цитируя Кавафиса , «варвары придут сегодня», я точно знаю, что ответом филистерству является искусство, ответом варварству — цивилизация, и в культурной войне может оказаться, что художники всех мастей — кинематографисты, актеры, певцы, писатели — еще могут вместе отогнать варваров от ворот.

Что касается свободы, я благодарю всех, кто высказался в знак солидарности и дружбы после нападения на меня около 15 месяцев назад. Эта поддержка очень много значила лично для меня и для моей семьи и показала нам, насколько пылкой и широко распространенной по-прежнему остается вера в свободу слова во всем мире. Выраженное после нападения возмущенное негодование было вызвано из сочувствия ко мне, и, что более важно, ужасом людей — вашим ужасом — из-за того, что основная ценность свободного общества подверглась столь жестокому и невежественному нападению. Я очень благодарен за поток дружбы, который обрушился на меня, и сделаю все возможное, чтобы продолжать бороться за то, на защиту чего вы все поднялись.

Салман Рушди

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ