Тэд Чан про «Прибытие», скуку киносъемок и «Принцессу-невесту»

Автор: Пётр Новогродски

Из беседы с писателем, после просмотра его работы на большом экране

Имя Тэда Чана будоражит сердца фанатов научной фантастики с 1990, когда журнал «Omni» опубликовал его прорывную историю «Вавилонская башня», выигравшую вожделенную премию «Небьюла» того же года и, таким образом, успешно представившую фантаста нетерпеливому кругу читателей.

Далее Чан был признан новичком года, подтвердив это премией Джона В. Кэмпбелла лучшему новому писателю-фантасту, названной в честь человека, о котором Айзек Азимов отзывался как о «самой мощной силе в научной фантастике». За последующие годы Тед Чан отхватил и много прочих почестей, среди которых ещё одна Небьюла в 1998 за рассказ История твоей жизни .

Сегодня Тед Чан известен более чем когда-либо, благодаря немалому участию кинокомпании «21 LAPS», снявшей сериал «Очень страшные дела», сценаристу американского фильма ужасов «И гаснет свет…» Эрику Хайссереру, пять лет потратившему на кино-адаптацию «Истории твоей жизни», а также режиссёру Денни Вильнёву, получившему признание за фильм «Убийца» и снявшему по истории Теда Чана «Прибытие» – изысканный и сюрреалистичный фильм с Эми Адамс и Джереми Реннером в главных ролях.

Фильм, как и оригинальная история Чана, исследует лингвистическую относительность – гипотезу Сепира-Уорфа, предполагающую, что структура языка влияет на мировосприятие и способность к познанию его носителей.

После того, как двенадцать НЛО прибывают на Землю, полковник американской армии Вебер (Форест Уитакер) отправляет группу ученых в штат Монтана, в военный лагерь, разбитый у подножия возвышающегося, похожего на кофейный боб, космического корабля. Работая в громоздких костюмах химзащиты в режиме цейтнота, им необходимо найти общий язык с пришельцами, «гектаподами», во избежание гибели всего человечества.

Адамс играет лингвиста Луизу Бэнкс, работающую в паре с физиком-теоретиком Иэном Доннели, сыгранным Реннером. В то время, как они всесторонне исследуют черный монолит мистического корабля, эксперты из одиннадцати других стран, на территории которых находятся аналогичные корабли, предпринимают собственные попытки установления контакта на своих языках с «местными» «гексаподами».

Большую часть сюжета мы наблюдаем, как Бэнкс и Доннели проводят так называемые «сеансы» – межгалактические терапевтические встречи с пришельцами, напоминающими гигантских кальмаров за оледеневшим стеклом, и выписывающих черные окружности, похожими на чернильные, струями, в некой поддерживающей их атмосфере – возможно, именно так могли бы себя вести настоящие кальмары. Эту красоту можно наблюдать бесконечно, с нежностью и волнением – я плакал.

Намеревались ли Чан, Хейссерер или Вильнёв заставить прочувствовать в фильме аллегорию, но, очевидно, в фильме есть некое предвидение – кто не сможет себе представить будущее, зависящее от нашей, колеблющейся как перо, решимости работать сообща со всем миром перед лицом возможной катастрофы.

Поэтому самыми запоминающимися моментами были не изображения колоссальных, будто океанических пришельцов, не односторонность китайцев, не реакция американцев и не затаённое потенциальное взаимное ядерное уничтожение, хотя выглядело и впрямь пугающе, как практично и буднично, с точностью до минуты, наши лидеры и военные могут отреагировать на любые схожие или уникальные неоднозначные ситуации, которые может нам предоставить 21 век.

Не сложно себе представить комнату, полную солдафонов в латуни и камуфляжах, облаивающих единственную среди них женщину, ученого, по поводу того, что она должна или не должна делать.

Даже не было неожиданностью увидеть, что у Бэнкс и Доннели больше сложностей возникало в общении с полковником Вебером и его штатом, чем с внеземными головоногими.

Заглядывая в будущее, очень вероятно, что решения высшего мирового значения – за закрытыми дверями и в оперативных штатах, которые почти наверняка предопределят будущее нашей планеты – скорей всего будут сделаны жадными до власти эгоманьяками без какой-либо квалификации. Почти все из которых, во всяком случае во время повествования, оказываются тщеславными, воинственно настроенными, сильно напуганными мужчинами с недостатком сочувствия и интуиции, определенно не являющимися учеными и даже никак ни склонными и не мотивированными к научным обоснованиям.

По этим причинам «Прибытие» теперь имеет большее значение, чем когда-либо.

Мы с Чаном обменялись несколькими мейлами о фильме, я спрашивал о его впечатлении от просмотра, но он предпочёл рассказать, как и почему его повесть попала на большой экран.

Пётр Новогродски (ПН): Думали ли вы когда-нибудь о том, что ваши произведения будут экранизированы?

Тэд Чан (ТЧ): Никогда не представлял во время написания своих историй, что какая-нибудь из них может оказаться на экране. Как и многим авторам, мне претит сама идея, что конечной целью написания книги должна быть экранизация. Это намекает на то, будто бумажный вариант произведения – всего лишь разминка перед его более блистательным воплощением. К тому же наибольшая динамика моих сюжетов разворачивается в головах моих персонажей, так что мои истории далеко не самые очевидные претенденты на экранизации. Думаю, это отчасти помогает мне справиться с перспективой переноса на большой экран, потому как если бы я постоянно прокручивал кино у себя в голове, то, вероятно, мне впоследствии было бы сложнее совладать с несоответствием реальных фильмов моим. Это не говорит о моей полной отстраненности, конечно, я хотел, чтобы результат был хорошим, но ради этого мне не приходилось поступаться собственными взглядами.

ПН: Были ли вы как-то вовлечены в написание сценария?

ТЧ: Мы списывались со сценаристом Эриком Хейссерером, и после прочтения пары его черновиков я отсылал ему свои предложения. Но я не принимал активного участия в процессе, и меня это вполне устраивало. Я не сценарист, и для меня процесс преобразования выглядит утомительно. По словам Эрика, он написал почти 100 черновых вариантов за 5 лет. Конечно, не все из них переписывались с нуля, но тем не менее должно было быть очень много исправлений. Я рад, что он сам хотел этим заниматься – сам я бы не стал.

ПН: Принимали ли вы вообще участие в создании фильма?

ТЧ: Что до самого создания, то я приезжал на пару дней на съёмки, когда они проходили в Монреале. Они создали декорации туннеля, ведущего к кораблю пришельцев, взяв за основу заброшенную фабрику, и при мне велись съёмки первого подъёма команды на корабль. Больше всего меня шокировала медлительность всего процесса – они снимали 30 секунд, а потом целый час переставляли освещение и камеры, потом снимали тот же самый эпизод, но с немного другого ракурса, а потом нужно было снова ждать целый час. За первый день не припомню, чтобы я слышал хоть строчку произнесенного диалога. На второй день я слышал несколько строк, повторяемых вновь и вновь, но я никак не мог взять в толк, как сцены будут выглядеть на экране. Также на площадке всё время присутствовала какая-то атмосфера таинственности: мне не было позволено увидеть ни рисунки корабля, ни самих пришельцев. Впрочем, это меня нисколько не задело, было очевидно, что все поглощены проектом, и было здорово это видеть.

ПН: Есть ли у вас любимая киноадаптация?

ТЧ: Не знаю, будет ли честным засчитать «Принцессу-Невесту», так как Уильям Голдман написал и сам роман, и сценарий по нему, но это определённо пример великолепного фильма, схватывающий саму суть оригинальной истории.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ