Рецензии на книги — Александр Жолковский

Помните, в фильме «Покровские ворота» Хоботов водил Людочку на лекцию по литературоведению? «Фалехов гендекосилаб есть сложный пятистопный метр, состоящий из четырех хореев и одного дактиля, занимающего второе место…» Вот вся книжка – это примерно то самое. Если не боитесь подробнейших, почти побуквенных разборов и сложных построений, то добро пожаловать!

Во-первых, замечу, что даже на мой совершенно дилетантский взгляд, книга устарела в том, что касается оценки советской литературы. Автор – эммигрант, гонимый в СССР, и поэтому, к сожалению, советская идеология однозначно и активно клеймится, а созданному под её эгидой отказывается в литературных достоинствах. Несмотря на то, что утверждается обратное:

Наша задача – понять механику художественной медиации и выработать орудия её описания,…

«Скупая правда интересней, да и нужнее людям, но сложное понятней им. Коллективная память не терпит рядом с Чапаевым пустоты – разве что с большой буквы»

(С. 131).

«…Никакого нон-фикшн не бывает: при всех стараниях держаться фактов, неизбежен тот или иной их отбор, упорядочение, постановка в ту или иную связь, некий субъективный перекос»

(С. 155).

Александр Жолковский – человек научного склада ума. Это даже не профессиональная деформация, а скорее стиль жизни. Одновременно он чрезвычайно остроумен и изящен в творчестве, в то числе и в своих воспоминаниях, что вообще-то у мемуаристов не так уж часто встречается, особенно по отношению к «себе любимому» (в частности, автор нелицеприятно оценивает опубликованные «вычищенные» мемуары покойного А. Чудакова). Жолковский смотрит на всё с долей…

В целом - легкое чтение, "лайт-версия" мемуаров - короткие виньетки, большая часть которых не длиннее двух страниц. О чем? Да обо всем: о московском детстве, университетских друзьях, эмиграции; о лингвистических изысканиях и филологических пристрастиях. Автор виртуозно переходит от личной жизни к вопросам совершенно отвлеченным. Все изложено удивительно легким языком. Увлекательное ненавязчивое повествование.

В примечаниях от автора Жолковский пишет:

Невымышленность для меня главный признак жанра

И он не оставляет никаких сомнений в истинности своих слов: название книги, с великолепной иронией, переходящей в сарказм, перекликается со знаменитой "скрипкой" В. Маяковского, вот только вместо скрипки здесь - звёзды. Тот самый случай, когда название книги целиком и полностью оправдывает текст. Яркий. Ни на что не похожий, в чём-то полный иронии и насмешки, текст. Постепенно, страница за страницей, чтение этой удивительной книги превращается в некое подобие нескромного диалога, - того самого, по-настоящему откровенного, - не столько с Жолковским, сколько с самим собой. Снова и снова ты спрашиваешь себя: "А смогу ли так же?..", - настолько яркой и неповторимой предстает перед тобой личность…

Сборник новелл, способный доставить даже на самом поверхностном уровне понимания контекста истинное эстетическое удовлетворение и развлечение. На мой взгляд, адресная аудитория этой книги те, кто уже в сознательном возрасте застали времена «развитого социализма». Читать её с кондачка ну ни как нельзя необходимо обладать литературным бэкграундом, чтобы сработала культурная память начитанного человека. Тест концентрирован, чувствуется, что автор далеко не глуп и ему есть много сказать.

"Эросипед" не нуждается в рекламе. Если вы любите мемуары(хотя я, вот, не очень) или как-то связаны с гуманитарными науками, этот сборник из забавных, познавательных, иногда сугубо научных, но все еще занимательных "виньеток" должен оказаться на вашей полке. P.S. Для меня было огромным удовольствием читать про тех лингвистов, по чьим учебникам я учусь - странное, но жутко приятное ощущение.

Провожая Игоря в тот первый вечер к метро, я задал ему неизбежный юношеский вопрос о счастье. Не колеблясь ни секунды, он ответил: «Счастье — это знать, что нужно делать, и делать это. Например, для меня счастье в том, чтобы описывать суффиксы испанских отглагольных существительных — cion и — miento».

Иногда хочется отдохнуть от бурных политических событий, которые у нас практически никогда не стихают, но в последнее время достигли своего апогея. И в такие моменты душа просит искусства ради искусства. А так как лучшим из искусств для меня является литература, то что может быть еще более концентрированным, чем произведения человека, профессионально занимающимся литературоведением? Чувство слова, композиции, структуры текста делают его произведения особенными. Их нельзя причислить к мировым шедеврам, но они создают впечатление искусно сделанной поделки, в которой совершенно все, как швейцарские часы. Даже описания различных научных конференций отличаются непревзойденной изысканностью юмора высокообразованного человека, ценящего слово и умеющего выражать свои мысли: "- Ну, тогда…