Рецензии

Встаёт, значит, прекрасная, умная и чернокожая Джемисин к микрофону и говорит: “Тупое белое быдло! Вы все расисты и ксенофобы, и знаете, что в вас самое мерзкое? Что вы вечно обобщаете всех чёрных, навешиваете на нас грубые ярлыки и априори ждёте от нас самого худшего”. Скажите, вы тоже видите в этом пафосе двойной стандарт? Сама Джемисин, что, не обобщает, не навешивает и не ждёт самого худшего?

При этом, её роман не признан расистским, более того – он получил номинации на фантастические премии. Фантастические премии за социальную повестку? За выступление против расизма, выраженное языком расизма? Я даже не знаю, что сказать. Разве что, в моём понимании, это не лучший метод борьбы с расизмом. Да чего уж там, это прям паршивый метод.

У Джемисин девять героев. Положительные – афро-американка, афро-американец, мексиканка, индианка, латинос, азиат + чувак смешанных кровей. Мужчины – гомо- или бисексуалы; гетеросексуалы тут все ублюдки. Отрицательные – белая и… белая. Тут всё вражеское – исключительно белого цвета. Все плохие люди, все монстры – белые, буквально. Я щас серьёзно. И Джемисин тоже. Самое смешное, что я бы даже не обратила внимание на диверсивность каста, если бы мне через страницу не втирали про тупорылость белых и крутость POC-ов (People Of Colour).

Блин, вот спасибо, Джемисин, почитали, называется, фэнтези. Из 400+ страниц, тут только последние 50+ – это реально городское фэнтези про то, как районы Нью-Йорка, воплощённые в людях, спасают его от “пришельцев”. Всё остальное – демонстрации на тему вышеупомянутого. Понравилась ли мне книга? Нет. Что я думаю? Что писать такое, как минимум, неприлично. Как максимум, разжигает расовую вражду. Не знаю, кому этим Джемисин хотела помочь. Уж точно не миру, дружбе, жвачке. Я за инклюзивность, но разве она не должна быть… ну… инклюзивной?

Впрочем, идея романа хороша. Жаль только, что не ради неё он, видимо, был написан.

Одна из тех книг, отзыв на которую нужно писать сразу, да и то не понятно как :-)

Своеобразная, слегка оригинальная книга. Тут вам и немного мистики. И немного ганстеров, которые делят район между собой. И немного расизма. И немного божественного.

А ещё продажные полцейские и подающий надежду спортсмен. Короче - понамешано.

Действие развивается в 60-х, в чёрном квартале Нью - Йорка. В центре сюжета дьякон, который умер, но который жив. Как так, спросите вы? А вот так, так автор придумал.

И вот бродит этот то ли мёртвый, то ли живой дьякон по району и всем помогает-поучает. О том, что он мёртв и не догадывается. По вечерам беседует с женой, тоже уже умершей. Да не столько беседует, сколько пытается выведать, где та закопала церковные сборы.

Если вы вдруг уже начали переживать за героев этой книги, то спешу вас успокоить. У спортсмена карьера пойдёт в гору, церковные деньгу будут найдены, плохие умрут, а хорошие останутся в живых. Ну, кроме дьякона, тот в конце концов умрёт навсегда.

Мне кажется книга больше подойдёт читателям мужского пола. Но мне тоже было ничего.

Слушайте, ну я на минутку. Дайте кое-что вам расскажу. Это любопытно.

Во дворе штаб-квартиры Центрального разведывательного управления (здесь и далее – ЦРУ) в Лэнгли, штат Виргиния стоит одна скульптура. Она называется Криптос. Выглядит – ровно так, как на фотографии ниже. Создал ее американский художник Джим Санборн; установлена она была 3 ноября 1990 года. Как вы можете заметить, Криптос – это не просто красивая и интересная работа (это постмодернизм, да?), Криптос – это шифр. Причем (тут я немного добавлю драмы) – один из самых сложных шифров на нашей бренной планете. Из всех критериев сложности он отвечает самому главному – часть зашифрованного текста на Криптосе не разгадана до сих пор. И да, даже самые мощные компьютерные процессоры и лучшие криптографические умы (Криптос, вы поняли, да?) ничего не могут с этим поделать. Сейчас объясню, почему это круто. И почему «Доверие» Эрнана Диаза – не совсем.

Итак, давайте быстро закончим с Криптосом. Он состоит из 865 вырезанных в медной пластине букв, которые составляют 4 смысловые части. Они, вот так оказия, зашифрованы. Первые три части общественность разгадала относительно быстро – в последующие за установкой инсталляции десять лет. Причем, сотрудники ЦРУ, которые выходили во двор попить чай, приняли непосредственное участие: далеко ходить не надо, сел себе спокойно и расшифровывай. К слову, Санборн и помогавший ему в создании скульптуры бывший главный криптограф ЦРУ, намеренно допустил в зашифрованной части ошибки. Мол, чтобы парням интереснее было разгадывать. И если первые три части все сдюжили (первые две – цитаты самого автора, третья – изречение археолога Говарда Картера, когда он открыл (во всех смыслах) гробницу Тутанхамона), то с четвертой возникла проблемка. Ее за (смотрю на часы) 33 с лишним года так никто и не разгадал. Санборн, поняв, что немного хватанул лишнего, дал разгадку нескольких фрагментов текста 4-й части, но даже с этой информацией никто вперед не продвинулся. Причем цимес ситуации в том, что Санборн иногда лично сам устраивает у себя на ранчо ужин для главных криптографов-энтузиастов, где они пытливо смотрят ему в глаза и ищут подсказки в разложенных за столом приборах. И все равно ничего. Санборн лениво хихикает – мол, разгадка есть, думайте. К слову, он даже подсказки публичные давал: в 2010, 2014 и 2020 годах. Можно сегодня-завтра ожидать новую порцию. Но пока никак.

Так, ну с этим понятно (я все равно советую почитать вам дополнительную литературу по вопросу – как по Криптосу, так и по другим работам Джима Санборна). Причем же здесь «Доверие» Эрнана Диаза. Ну, смотрите. Этот роман состоит из 4 частей и да, это тоже шифр. Очень сложно что-то рассказать конкретнее, но, давайте так: у нас также есть единая медная пластина, на которой написаны буквы/слова. Каждый из четырех блоков (частей) – вполне себе самостоятелен и самобытен. Ты читаешь первый, фиксируешь информацию, затем читаешь второй блок, ага, ок. Начинаешь читать третий и вот оно – части головоломки начинают медленно складываться. И, признаюсь честно, первые три части интригуют очень даже. Причем, обращаю внимание, это не жанровая литература, а такой классический, современный роман. Кстати, да, Пулитцеровский лауреат 2023 года. И вот такая вот диспозиция, ну хорошо же. Где ты еще встретишь хорошую литературу в такой завуалированной подаче.

Ты прочитал уже почти всю книгу. Остается четвертая часть, та самая, с ключом, чтобы разгадать, что происходит в первых трех. И вот тот самый момент, когда Диазу нужно было стать немножко Санборном. Я в этом убежден. Потому что даже смысл слова «головоломка» (если ты ее создаешь) – «сломать» своему визави его голову. Результат, кстати, опционален – никто не требует прятать ответ так же хорошо, как Санборн. Но ты не можешь превращать прекрасную головоломку в детский кроссворд, где на последней странице верх-ногами написаны все ответы. Ну не надо, зачем? Уважай своего читателя. Понятно, что кому-то очень нужны ответы, ну так это не твоя проблема. Знаете, кстати, как звучит разгадка первого блока Криптоса? Между затемнением и отсутствием света лежит нюанс иллюзии. И если посидеть и немного поразмыслить, то да, все верно. Именно этого нюанса Диазу чудовищно не хватает. А книга могла бы стать особенной. Как, например, «Маленький друг» Донны Тартт, где автор не дает больше того, чем нужно. И ты вроде догадываешься, но не уверен. Тот самый нюанс иллюзии.

Слушайте, «Доверие» реально неплохая книга. Она прекрасно задумана, здорово реализована, первая часть – так и вовсе написана «пулитцеровским» языком. Но тут вам нужно решить. Вы хотите разгадать сложный шифр сами или вы хотите, чтобы вам дали в конце все ответы? Лично я себя отношу к первой категории и даже сейчас, когда я не могу что-то вспомнить, я прошу мне сначала назвать первую букву ответа. Потом вторую. И третью, если нужно. Если мне назовут фамилию/название сразу целиком – я себя чувствую терьером, которого позвали на охоту и дали вместо этого игрушечный мячик. Это не то, ради чего я здесь. Поэтому меня концовка «Доверия» расстроила. Кстати, сразу по двум причинам. Первая – уже описал. Вторая – ответ еще и оказался таким предсказуемым. В сюжете книги есть линия про девушку, которая пересказывает своему отцу детективы и просит отгадать, кто же убийца. И он вечно, слушая вполуха, называет самые очевидные варианты, мол, дворецкий или секретарша. Иронично, что Диаз делает это и со своей собственной книгой. Если вы читали по диагонали, то вы все равно сможете дать ответ на вопрос. Ну зачем так просто, Эрнан, ну что такое?

Итого. «Доверие» Эрнана Диаза – это, правда, как и написано в аннотации, литературная головоломка. Потенциально – очень остроумная (в третьей части, например, Диаз, как и Санборн, дает ложные подсказки – это классно!) и трудно разгадываемая. Но автор решил все-таки, что важнее закрыть сюжетную арку, чем оставить своих читателей растерянными после того, как они перелистнут последнюю страницу. И вот как раз главный вопрос – что правильнее? С точки зрения литературы – наверное, правильно было сделать так, как и было сделано. Пулитцеровскую премию дали, в конце концов. Да и экспозиция, структура, сюжет – все по учебнику открыто и закрыто, темных лакун не осталось. Но с другой точки зрения (не знаю, как ее правильно называть – пускай будет с точки зрения дерзости, смелости и тигра) очень бы хотелось остаться стоять перед той самой четвертой частью Криптоса. Смотреть на него и пытаться разгадать великую загадку. Ну даже не разгадать – а просто прикоснуться. Разве нет?

И последнее. Вместо своеобразного постскриптума. В четвертой части (я не могу и не буду раскрывать никаких сюжетных подробностей) есть такой кусочек:

Ре Фа# Ми Ля. И ракоходный ответ: Ля Ми Фа# Ре. Самый обычный перезвон. (Как и у Биг-Бена?) Архаичный в своей пентатонной простоте, он вобрал в себя большую часть нашего музыкального прошлого: тональная иерархия, симметрия, нарастание, затухание.

И потом, спустя какое-то время:

Большая терция вверх (Ре Фа#) оборачивается большой терцией вниз (Ре Си♭), понижение (Фа# Ми) — повышением (Си♭ До), падение на пятую часть (Ми Ля) — пропорциональным скачком вверх (До Соль).
Ре Фа# Ми Ля становится Ре Си♭ До Соль.

Так вот. Я не знаю, как вам, но я счел это важным. Я подумал, здесь есть секрет. Ну не может же быть такого, что здесь только художественный приукрас; что это просто автор ну вот просто так эти секвенции написал. Это же должна быть какая-то головоломка? Ну так сейчас проверим.

Открываю midi-клавиатуру на компьютере. Так, как там у них, у англосаксов, все начинается: с ля, а не с до, так ведь? Ладно. Как там набрать? Ре Фа# Ми Ля и ракоходно (не спрашивайте) в обратную сторону. Так, еще на октаву выше надо. Или оставить? В общем сижу и медленно нажимаю кнопки: в одну сторону, потом в другую. Играю это арпеджио до того момента, пока коллеги не начинают смотреть на меня обеспокоенно. Так, где тут колокольный звон? Нет его. Хорошо, ладно, пускай будет Ре Си♭ До Соль теперь, может там? Подождите, играть неудобно. Корячу руку (это на компьютерной то раскладке). Может не так записал? Да нет, все так. И нет ничего. Что первый, что второй – «самый обычный перезвон», без загадки и без музыкальной глубины. Загадочная (и, кстати, многократно повторяющаяся) музыкальная тайна в четвертой части оказалась просто художественным приемом что ли? Так и не понял, если честно. В конце, кстати, вместо катарсиса, просто неприязненно посмотрел на книгу.

Доверия к ней оказалось - ровно 0.

Читайте хорошие книги.

Ваш CoffeeT

В ревущие двадцатые имена сладкой парочки Эндрю и Милдред Бивел не сходят со страниц газет. Эндрю, кажется, нашёл секрет бесконечного обогащения, а Милдред, развлекающаяся благотворительностью и меценатством, доказывает, что «богатые» не значит «эгоистичные». И жили бы они долго и счастливо, возможно, даже умерли в один день в стильно обставленной гостиной с белым роялем, стоящем на марокканском ковре, если бы Милдред не отправилась на лечение в швейцарский санаторий, где умерла в муках.

История Эндрю и Милдред в «Доверии» рассказана четырьмя голосами. Первый принадлежит писателю Гарольду Ваннеру, использовавшему биографии Бивелов как основу для своего романа «Обязательства». Второй – не самому выдающемуся рассказчику – банкиру Эндрю Бивелу, жаждущему восстановить справедливость и поведать широкой общественности, как оно всё было на самом деле. Третий голос появляется в тот момент, когда Бивел решается нанять для художественной обработки своей версии событий Айду Партенцу, секретаршу с даром сторителлинга. Ну и, наконец, четвёртый голос принадлежит самой Милдред, чьи дневниковые записи с рассказом о последних днях жизни находит Айда.

Если бы «Доверие» было просто типичным романом с парочкой тайн и ненадёжными рассказчиками, его, конечно, ждал бы читательский успех, но вряд ли текст смог засветиться в литературных премиях первого ряда. Получить место в лонг-листе Букера, выиграть Пулитцер за лучшее художественное произведение и вырвать у «Книги Иакова» Токарчук приз журнала книжных обозрений Kirkus Reviews Диазу помогли не увлекательность сюжета или наличие в нём твистов. Дело ещё и в том, что пятьсот страниц «Доверия» – это история развития американской литературы в миниатюре.

В «Моей жизни» Эндрю Бивела без труда угадывается отсылка к одноимённым мемуарам промышленника Генри Форда «Моя жизнь, мои достижения». «Обязательства», в которых магнат представлен не с лучшей стороны – типичный пример критического реализма в духе Теодора Драйзера. В записях Айды мы видим, как с истории успешного успеха или критики капитализма фокус смещается в сторону психологии персонажей, однако описание жизни богатых американцев даётся женщине, вынужденной жить со своим отцом-анархистом, с большим трудом. Ну а разрозненные заметки Милдред – абсолютно метамодернистская вещь, развенчивающая ранее построенные вокруг личности Бивела мифы и напоминающая, что литература, вообще-то, не обязана ни критиковать, ни убеждать, ни разрушать чьи-то иллюзии, иногда она может просто увлекать и развлекать.

На этапе довольно будничной завязки, когда семья едет на отдых, сразу чувствуется, что автор временами пишет язвительно, а то и откровенно желчно, что немного подогрело интерес к произведению:

Клэй... достал свои сигареты из бардачка, морщась от колкого гравия. Сел на лужайке перед домом в тени дерева и закурил. Ему следовало бы чувствовать себя плохо из-за этого, но табак был скрепой нации. Курение связывало его с самой историей! Это был акт патриотизма, во всяком случае когда-то, – как владеть рабами или убивать индейцев чероки.

А потом уж и всякие необычные происшествия подоспели...

Я бралась ха этот роман, толком не зная, о чем он, и потому при появлении в доме «незнакомцев» ожидала какой-то бОльшей опасности и каких-то бОльших противоречий.

В итоге две семьи вынуждены оставаться друг с другом в замкнутом пространстве и поневоле начинают зависеть друг от друга, а затем и сопереживать. Обстоятельства связывают их узами, сравнимыми с семейными.

Четыре главных персонажа — люди, в общем, вполне обычные, с довольно заурядными характерами... Ну, это я к тому, что Клэй, к примеру, мог бы выглядеть более заносчивым и честолюбивым, и тогда эпизоды, когда он «обламывается» и "ударяет в грязь лицом" в своей невозможности помочь собственному семейству, выглядели бы еще более эффектно.

Мысли Клэя в комфортной обстановке, до всех событий:

Иногда, глядя на семью, он чувствовал всепоглощающее желание что-то совершить для них. Я построю вам дом или свяжу вам свитер, чего бы мне это ни стоило. Нас преследуют волки? Я превращу свое тело в мост, чтобы вы могли пересечь овраг. Они были для него важнее всего, но, конечно, они этого не понимали, потому что таков родительский договор.

А когда мир сделался непонятным, то все стало выглядеть так:

Мужской долг, осознал Клэй, это полное дерьмо. Он был так тщеславен в желании их спасти! От этого шума он захотел оказаться дома. Он не хотел защищать: он хотел, чтобы его защитили.

Причины, по которым разворачивается все то, что где-то там далеко происходит, от чего мир необратимо меняется, обозначаются каким-то неясным пунктиром, какой-то туманной дымкой. "Блэкаут на Восточном побережье", но это только то, о чем успели официально сообщить. Все остальное - в виде намеков и мрачных предзнаменований. Собственно говоря, автор показывает, что причины не так уж и важны.

И вот дальше наступает период, когда самыми уязвимыми становятся дети. И тут нас ожидает много интересных наблюдений о природе родительства.

Аманда очертя голову бросилась в лес и нашла их с помощью какого-то инстинкта, про владение которым она и забыла, или, возможно, ей просто повезло.

Аманда отвела Роуз в ванную, промыла ее раны. Ничего серьезного. Ритуал утешил их обеих: влажная туалетная бумага и неоспорин, лицо ее ребенка так близко, что она могла почувствовать запах ее горячего дыхания. Руандийцам после геноцида оправиться помогли салоны красоты. Прикосновение к другому человеку исцеляло.

Когда я размышляла, в чем все-таки месседж этой книги, я случайно натолкнулась на эпиграф... Часто бывает, что эпиграфы становятся более понятными уже после того, как прочитаешь книгу.
Так вот, эпиграф гласит:

Любовь, как птичий щебет, продолжается,
Едва затихнут звуки бомб.

По сути людям только и остается, что быть добрыми, точнее даже - «человечными» друг с другом, когда им практически уже нечего терять. И в свете этого становится понятен смысл встречи Джорджа - он же Д.Х. - с таким практичным и рациональным подрядчиком Дэнни на последних страницах книги... Встреча с человеком, который, как оказалось, всегда относился к нему по принципу «Ничего личного — только бизнес». И в момент, когда остальным героям уже стало ясно, что можно продлить жизнь, лишь сплотившись, Дэнни - как во времена старого мира - четко придерживается установленных рамок в русле стратегии «Мой дом - моя крепость».

Джордж чувствовал себя глупо. Конечно, так Дэнни себя бы и повел. Только бизнес. Они не были друзьями, а если и были, то сейчас чрезвычайные обстоятельства. Значит, наверное, это все.

Д. Х. сглупил. Люди разочаровывали. Он справится лучше. Они все равно останутся хорошими, добрыми, человечными, порядочными – вместе, в безопасности.

Самый титулованный роман длинного списка Ясной поляны 2024*. Странно, но до лонг-листа я не знала аргентинца Эрнана Диаза, пропустила его букеровскую номинацию-2022 и прошлогодний Пулитцер, победителем которого стал, потому роман об американском финансовом магнате и его благотворительнице жене оказался для меня сюрпризом. История от четырех, по типу "Расёмона", повествователей, каждый из которых озвучивает собственную ее часть. увиденную со своей точки зрения. Ни одного из четверых нельзя назвать надежным рассказчиком.

Четыре голоса "Доверия": писатель создает роман "по мотивам" и скорее озабочен эффектностью, чем правдивостью; миллиардер творит апологию себя любимого; гострайтер-секретарша записывает под диктовку босса его версию, редактируя сухое изложение, а в придачу создает второй, фиктивный, вариант истории; наконец собственные дневники загадочной героини - скорее заметки, обрывочные, частично зашифрованные, которые писались в спутанном состоянии сознания под воздействием боли и сильных болеутоляющих.

Первая часть в нарочито фицджеральдовском, отчасти пародийном, ключе "богатые люди особые". Рассказ о детстве и юности героев до их встречи, восхищенное любование финансовым гением молодого богача и утонченной прелестью его жены. Их встреча, после которой уже не могли быть врозь, его миллионы и ее филантропия, затем наследственное психическое расстройство героини, коего не могут излечить ни деньги, ни забота супруга. Наконец ее смерть в страшных муках. Вторая часть - та же история, изложенная языком суховатой документалистики с большим количеством подробностей о финансовых операциях Эндрю Бивела, каждая из которых, обогащая протагониста, одновременно способствовала процветанию нации и человечества в целом.

Третья часть, рассказ о событиях полувековой давности от секретарши, писавшей под диктовку босса его версию - предыдущую часть. Дочь итальянского эмигранта анархиста, она вынуждена одновременно делать фейковый вариант мемуаров для шантажистов, которые угрожают выдать отца ФБР. Поддельная история выдержана в стилистике дольче вита журналов о красивой жизни. Четвертая часть - дневники Милдред, из которых становится ясно, кто стоял за феерическим взлетом финансовой империи Бивера, каковы причины биржевого краха 1929, который повлек за собой Великую депрессию и, в конечном итоге, привел мир в точку, где все мы сейчас находимся.

История, в которой обманутое доверие одной женщины ведет к глобальным последствиям для всего человечества. Случай, когда нельзя быть уверенной в правдивости каждого из четырех рассказчиков - кто-то искажает истину злонамеренно, кто-то в искренней уверенности, что знает "как все было", находясь при этом под влиянием искажающих реальность факторов. Заглавие Trust отсылает к финансовой сфере более явно, чем русское "Доверие", в остальном переводу Дмитрия Шепелева удались стилистические игры оригинала и ощущение тайны, которую читателю предстоит разгадать самостоятельно.

"Доверие" Эрнана Диаса структурировано как аж четыре взаимосвязанных повествования, которые предоставляют разные описания жизни нью-йоркского магната, его жены и их прошлого.

Первая часть представляет собой роман "Обязательства" (или "Облигации"), приписываемый Гарольду Ваннеру. Это рассказ о жизни некоего удачливого финансиста и его жены.

Вторая часть "Моя жизнь" — мемуары магната Эндрю Бивела. Своего рода опровержение "Обязательств", а то этот ваш Ваннер понаписал не пойми что. Вот вам, как всё было на самом деле.

Третья часть "Что сохранила память" таит под собой воспоминания итальянской иммигрантки Айды Партенцы. Именно она писала ту самую "Жизнь" и щас расскажет, как было дело.

Четвёртая и самая короткая, но и самая смысловая часть "На срок" — это разрозненные отрывки из дневников Милдред Бивел.

Первая половина книги — сугубо мужская территория, в то время как женские голоса завершают историю в весьма неожиданном ключе.

Я не могу назвать "Доверие" увлекательным романом. Как участник лонг-листа Букера 2022 и победитель Пулитцера 2023 , он очень подкупает и подталкивает к чтению, но увы.

Мне кажется, история не раскрыла свой потенциал в полной мере. Она состоит из частей, каждая из которых имеет свой тон. Финансы, богатство и власть — главные темы всех историй, и вот эти бесконечные страницы про инвестиции были максимально неинтересными.
Первая часть (ну и заключительная, пожалуй, с самым надёжным и авторитетным рассказчиком) понравилась мне больше, чем последующие. Где-то на втором рассказе, ибо он самый унылый и как раз задаёт внезапный тон остальному повествованию, я потеряла и внимание, и интерес и далее читала без особого энтузиазма.

Больше всего меня огорчило то, что я не могу назвать всё это отдельным романом. Так, несколько взаимосвязанных и порой нудных историй, не складывающихся в единое целое.

Сам перевод прекрасный, издание тоже, хотя и в мягкой обложке, но она весьма приятная. И из части на назхаце можно сделать закладку.

Нет никакого нашего квартала, сказала она. Квартал не принадлежит итальянцам. Он никому не принадлежит. В Нью-Йорке королей нет. Только жизнь. Выживание.

В 1969 году по двору бедной многоэтажки в Южном Бруклине шатается престарелый дьякон местного баптистского прихода, носящего странноватое название Церкви Пяти Концов.
Настоящее имя дьякона почти никто не помнит, поэтому большинство называет его Пиджаком (в память о форме юношеской бейсбольной команды, которую он успешно тренировал в прошлом) или Дьяконом Кинг-Конг (за пристрастие к самогонке, которую варит его друг Сосиска и которая способна свалить даже гигантскую гориллу). Пиджак – давний алкоголик, недавно потерял жену, чье остывшее тело выловили (но не утопили!) гангстеры в доках неподалеку, и теперь постоянно спорит с её призраком в безуспешных попытках выяснить, куда делись деньги Рождественского клуба.
Казалось бы, унылая бытовуха без особой надежды на развитие, но книга удивляет.

Когда дьякон в очередной неторопливой проходке по двору достает из кармана пистолет и стреляет в местного наркоторговца Димса на глазах у всей почтенной публики, история раскручивается в неожиданном направлении.
Димс успевает увернуться, и пуля всего лишь отрывает ему ухо, однако последствия действий Пиджака расходятся по воде общины широкими кругами и выходят далеко за рамки обычной поездки в больницу и мести наркомафии. Развернувшаяся в результате трагикомедия затронет пару преступных бизнесов, породит несколько любовных пар, изменит значительное число судеб. И пусть повествование будет скакать от драмы к криминальным авантюрам и от любовной лирики к памфлету о жизни негров и латиносов на периферии Нью-Йорка середины прошлого века, оно так и не превратится в нечто аморфное и непонятное.

У Макбрайда очень сильный авторский голос, и переводчик делает многое, чтобы его передать. Этот голос отлично держит темп и сохраняет теплый юмор даже в самые мрачные моменты, захватывая с первых же страниц и не отпуская до самого конца. Он рассказывает о людях, делающих Нью-Йорк тем, что он есть – конгломератом гангстеров и бизнесменов, странных и бедных, богатых и сумасшедших, пуэрториканцев, афроамериканцев, итальянцев, ирландцев и прочих приезжих всех мастей, захватывающих город ради мечты о лучшей жизни и стремящихся наладить собственное существование не благодаря, а вопреки.
Здесь нет ярко выраженного главного героя, но он и не нужен. Зато есть простые прихожане и обитатели квартала, мелкие мошенники, владельцы винных магазинов, лотерейщики, полицейские и даже красные муравьи-убийцы, без главы о которых этот грандиозный ансамбль персонажей был бы неполным.

Если пытаться подобрать хоть какие-то аналогии, то это сериал "Прослушка", если бы его вдруг решили снять в декорациях плутовского романа.
Похожее сострадание к проблемам "низов", где самым симпатичным может оказаться не рыцарь в белых доспехах, а главный гангстер на районе. Тот же настрой в повествовании, где мир уродлив, но люди изо всех сил стараются выжить при помощи друг друга, воспоминаний, а иногда и бутылки. Примерно такой же выход на универсальные проблемы посредством показа отдельно взятых дел и судеб. И, конечно, некоторая доля фарса во всём происходящем, подкрашенная то напускным простодушием, а то и христианской сентиментальностью.

Последнее, кстати, и побудило меня чуточку снизить оценку книги.
При всём богатстве материала и мастерстве его изложения Макбрайд слегка перегибает с гуманистическим посылом. Его всепрощающая нежность призвана дарить надежду на лучший исход при любом раскладе, стоит только людям прислушаться к себе и друг к другу, но это благословение обманчиво – как наивны любые попытки ожидать схожих прозрений и исцеления от печалей в реальной жизни.
Хотя, если задуматься, разве не на тех же принципах стоят все религии?

Что ж, видать, чтобы понять этот мир, надо хотя бы разок умереть.

Приятного вам шелеста страниц!

Самый титулованный роман длинного списка Ясной поляны 2024*. Странно, но до лонг-листа я не знала аргентинца Эрнана Диаза, пропустила его букеровскую номинацию-2022 и прошлогодний Пулитцер, победителем которого стал, потому роман об американском финансовом магнате и его благотворительнице жене оказался для меня сюрпризом. История от четырех, по типу "Расёмона", повествователей, каждый из которых озвучивает собственную ее часть. увиденную со своей точки зрения. Ни одного из четверых нельзя назвать надежным рассказчиком.

Четыре голоса "Доверия": писатель создает роман "по мотивам" и скорее озабочен эффектностью, чем правдивостью; миллиардер творит апологию себя любимого; гострайтер-секретарша записывает под диктовку босса его версию, редактируя сухое изложение, а в придачу создает второй, фиктивный, вариант истории; наконец собственные дневники загадочной героини - скорее заметки, обрывочные, частично зашифрованные, которые писались в спутанном состоянии сознания под воздействием боли и сильных болеутоляющих.

Первая часть в нарочито фицджеральдовском, отчасти пародийном, ключе "богатые люди особые". Рассказ о детстве и юности героев до их встречи, восхищенное любование финансовым гением молодого богача и утонченной прелестью его жены. Их встреча, после которой уже не могли быть врозь, его миллионы и ее филантропия, затем наследственное психическое расстройство героини, коего не могут излечить ни деньги, ни забота супруга. Наконец ее смерть в страшных муках. Вторая часть - та же история, изложенная языком суховатой документалистики с большим количеством подробностей о финансовых операциях Эндрю Бивела, каждая из которых, обогащая протагониста, одновременно способствовала процветанию нации и человечества в целом.

Третья часть, рассказ о событиях полувековой давности от секретарши, писавшей под диктовку босса его версию - предыдущую часть. Дочь итальянского эмигранта анархиста, она вынуждена одновременно делать фейковый вариант мемуаров для шантажистов, которые угрожают выдать отца ФБР. Поддельная история выдержана в стилистике дольче вита журналов о красивой жизни. Четвертая часть - дневники Милдред, из которых становится ясно, кто стоял за феерическим взлетом финансовой империи Бивера, каковы причины биржевого краха 1929, который повлек за собой Великую депрессию и, в конечном итоге, привел мир в точку, где все мы сейчас находимся.

История, в которой обманутое доверие одной женщины ведет к глобальным последствиям для всего человечества. Случай, когда нельзя быть уверенной в правдивости каждого из четырех рассказчиков - кто-то искажает истину злонамеренно, кто-то в искренней уверенности, что знает "как все было", находясь при этом под влиянием искажающих реальность факторов. Заглавие Trust отсылает к финансовой сфере более явно, чем русское "Доверие", в остальном переводу Дмитрия Шепелева удались стилистические игры оригинала и ощущение тайны, которую читателю предстоит разгадать самостоятельно.

Одним сентябрьским днем 1968 года старый, не бывающий трезвым дьякон по прозвищу Пиджак подписал себе смертный приговор, когда вышел на улицу, ткнул старый пистолет в лицо местного наркодилера и спустил курок.

Так начинается этот роман и, читая первые страницы, невозможно представить, во что выльется история. Сообщество Коз-Хаусес тесно связано, и пьяный поступок Пиджака запустил целую вереницу событий. Многие видели, как дьякон шаткой походкой подошел к дилеру Димсу. Странно, что он решил застрелить пацана, которого буквально вырастил. Как сказал его сосед, Доминик Лефлер: «Всегда знал, что старина Пиджак совершит в жизни хоть что-нибудь великое».

Люди зависят друг от друга, они вместе ходят в церковь, любуясь на грубо раскрашенного черного Иисуса на стене, вместе получают бесплатный сыр раз в месяц, борются с муравьями, делают ставки и всегда стоят за своих.

И, начав с необычного (но классного!) ракурса, Макбрайд рассказывает о том, чем жила и дышала Коз-Хаусес, на которой итальянская мафия спокойно соседствует с афроамериканцами, приехавшим в поисках лучшей жизни десятки лет назад. И рассказывает чертовски сочно и здорово:

«Конечно, в Козе на Марш Муравьев никто не обращал особого внимания. Они стали мелкой неурядицей в жилпроектах, где 3500 черных и латиноамериканских обитателей утрамбовали свои мечты, кошмары, кошек, собак, черепашек, морских свинок, пасхальных кур, детей, родителей и двоюродных сестер с двойными подбородками из Пуэрто-Рико, Бирмингема и Барбадоса в двести пятьдесят шесть крошечных квартир, существуя под игом феерически коррумпированного нью-йоркского жилхозяйства, которое за квартплату в 43 доллара в месяц плевать хотело, живи они, мертвы ли, срут ли кровью или разгуливают босыми, коли они не названивают в бруклинский офис с претензиями».

Об этой книге не просто рассказывать, это все равно, что пытаться пересказать фильм Тарантино, не растеряв при этом обаяния истории — слова останутся, а краски — нет. Здесь наркоманы, нищие, преступники, алкоголики, наемные убийцы и мафиозные боссы, уставшие от работы копы и барыги хотят одного и того же — что-бы их кто-нибудь любил.

Книга оставляет после себя удивительно светлое послевкусие, возможно, как раз потому, что жители Козы не считают свою жизнь плохой или грязной. Она такая, какая есть, и они умеют получать от нее удовольствие.

Я всё никак не могла написать эту рецензию. Ходила кругами, обдумывала что значит доверие для меня. Что приходит в голову мне, когда я произношу это слово. Для меня название книги не равно сюжету, а сюжет не приравнивается к каким-то отдельным фактам, это все вместе – разные истории и разные голоса – просто попытка посмотреть на вопрос доверия с разных сторон.
Я доверяю тебе.
Я тебе не доверяю.
Я хочу тебе доверять.
Я не могу тебе доверять.

И каждый раз смысл меняется, история обретает новые грани, герои снимают свои маски, но за ними обнаруживаются новые. Доверие делает человека максимально уязвимым. Доверие – всегда риск. То еще казино, оправдается ваше доверие или нет… А может быть, оно вовсе никому не нужно. В конце концов, это вопрос ценности одного человека в жизни другого. Вот и всё.

***
Эрнан Диаз современный американский писатель с аргентинскими корнями и европейским образованием рассказывает три истории. Каждая предлагает читателю новую версию событий. Каждая своего роди литературный эксперимент, новая форма, новый способ донести чувства и эмоции. Каждая ставит вопрос доверия ребром.

Первая. Пожалуй, очень странная история… Это биография. Красивая, правильная, изложенная таким правильным классическим языком, будто прямиком из XIX века. Заканчивается там все некрасиво и неправильно, кстати. Поэтому-то и имеет место быть история вторая.

Писательница вспоминает начало своей карьеры. Когда-то она получила очень странную работу, ей нужно было написать биографию известного человека, очень богатого и очень властного, человека который хочет рассказать свою версию событий и который не потерпит никаких возражений… Только вот дописать историю у нее не получилось, и вопросов осталось больше, чем ответов. Поэтому…

Есть третья история. От лица той, о ком пытаются рассказать в первой, и из-за которой произошла вторая. Той, кто никак не мог не подтвердить, не опровергнуть чужие домыслы. Той, которая даже не собиралась рассказывать кому-то что-то. Просто вела личный дневник. Зашифровывала записи, чтобы их никто не прочел. Превратила свои заметки в ад для тех, кто пытается что-то там понять. Совершенно сознательно, причины для такой осторожности у нее были, поверьте.

Вроде бы такой простой ход, не правда ли? Не сомневаюсь, вы встречали книги, где излагаются разные версии событий. Но здесь немного не то. Во-первых, истории не дублируются полностью. Каждый рассказчик фиксируется на своем, например, писательница из второй части очень много пишет о своем отце, рассказывает о его молодости и политических взглядах. Это в принципе никак не касается истории «главной героини», но помогает понять контекст. Во-вторых, говорить о трех версия вообще не корректно. Потому что в первом случае речь идет о художественном произведении. Роман в романе. Здесь реальность трансформируется так, как это угодно писателю. Он что-то хочет сообщить читателю, но делает это косвенно, ищет окольные пути, прибегает к неочевидным метафорам. А во втором случае это уже мемуары, в третьем дневники. Ощущения, что перед вами избитый писательский ход нет совершенно. Поэтому читать было интересно.

Мне понравилась эта книга, после первой части, я настолько втянулась, что оторваться было невозможно. Мне понравился язык, слог, темп и ритм изложения. Мне понравился замысел. И даже финал без подробного окончательного разжеванного итога тоже понравился, ведь главное стало понятным. И самые большие кусочки пазла легли на место. Эта книга понравится вам, если вы любите современную прозу, вам интересны истории с какой-то загадкой, вам нравится игра с формой, нравится, когда писатель не дает прямых ответов, когда, дочитав книгу, вы смотрите на обложку, на название и задумываетесь – а что значит доверие для вас?

Лучшая книга года по версии The New Yorker. Изложено неплохо, слог хороший. Но! Здесь и начинается "но"... Не по вкусу. Тематика сугубо "заграничная". И дело даже не в этом. Не задевает. Понимаете, не задевает. Что-то из серии: секс в городе с точки зрения феминистки. С точки зрения немолодой женщины, у которой несколько месяцев не было секса. Еще: про трусики, неприятные рыбьи запахи на кухне от немытой посуды, предстоящее свидание с мужчиной с искривленным носом и сладким мускусным запахом пота... и зов плоти. Возможно, все так и есть, у кого что болит, как говорится, правда жизни где-то там, за "бугром". Кстати, в демократической Америке нет "мужиков". Даже к пиратам и бандитам ТАМ обращаются "мистер" или "джентльмен". Впрочем, не в Гарлеме, где и не такого наслушаешься: дети саванн, джунглей, а также трущоб, что с них возьмешь. С другой стороны, книга может и пригодиться, если вдруг сподобитесь за океаном побывать: полезно знать, чем и как живут ваши сверстники, каким воздухом дышат, о чем мечтают, как отдыхают и работают, где любовью занимаются. В любом случае The New Yorker виднее, где лучше, а что хуже, если начнете сравнивать.

"Город, которым мы стали" - городское фэнтези и ода Нью-Йорку.

Сюжет крутится вокруг вечной битвы оживших городов с Врагом из глубин (и да, это именно лавкрафтовская хтонь). Едва воплотившийся Нью-Йорк кое-как отбивается от противника, терпеливо поджидавшего пробуждения города, но у аватара что-то пошло не так и теперь шести воплощениям районов придется его подменить.

Очень много рассказывается о специфике округов Нью-Йорка, различных особенностях, нравах и привычках жителей. О Нью-Йорке я не знаю ровным счетом ничего и мне тема эта не особо близка. Куча отсылок, упоминаемых мест и метафор пронеслась мимо, как электричка, поскольку я просто не в состоянии их оценить.
Приведу пример:

"...я одновременно обрушиваю на врага радиацию Лонг-Айленда и токсичные отходы Говануса, которые жгут его как кислота"

"...я бью её Хобокеном наотмашь по заднице, обрушивая на Врага ярость десяти тысяч бухих чуваков, как божий молот. Портовое управление считает этот район почетной частью Нью-Йорка, ублюдок, и тебя только что уделали по-джерсийски."

Как бы в целом понятно, конечно, но мне кажется, невозможно по-настоящему оценить и проникнуться данным произведением тому, кто не в курсе локальных нью-йоркских мемов, не является жителем и не испытывает нежных чувств к этому городу.

И еще, актуальная американская повесточка также на первом плане: аватаром города является бедный чернокожий парень-гей. Если что, это не спойлер, так как уже на второй странице новоявленный аватар Нью-Йорка мечтает переспать с воплощением Сан-Паулу (фейспалм). Это всё выглядит очень странно, но автору лучше знать, наверное.

В общем и целом, на мой взгляд, произведение слишком специфическое. Описаниями городских фишек проникнутся только те, кто жил в Нью-Йорке, а противостояние чудовищам из глубин выглядит фанфиком на Лавкрафта, а не оригинальной идеей Джемисин.

Если вы в строку поиска введете «Блэкаут в США», то система вам выдаст сотни ссылок на крупные массовые отключения энергии в разных уголках страны в разное время.
Если в строке поиска США заменить на Россия, то вам выпадет тысяча ссылок, где можно купить или сшить шторы. Я проверила!

К чему, я привожу такой пример?
Та ситуация, которая описана в этом романе, нам не знакома. Возможно, поэтому сложно понять и испытать тот саспенс, на который рассчитывал автор. Во всяком случае, у меня не получилось.

Семья с двумя детьми сбегает от городской суеты, снимая загородный дом, в котором планируют провести ближайшие несколько дней.
Внезапно идеалистический покой нарушает ночное появление на пороге дома супружеской пары, бежавшей из Нью-Йорка из-за отключения электроэнергии. Они ищут убежища в своем загородном доме.

У романа была весьма интригующая завязка. Неизвестность только подогревала интерес. Кто эти люди? Можно ли доверять им? И действительно ли произошло что-то страшное?

Автор не упускает возможности поиграть на напряжении и страхе читателя.
В течение следующих нескольких дней между двумя семьями только растет напряжение, страх становится преобладающей эмоцией.
Отсутствие радиотелевизионного сигнала, телефона, интернета делает их полностью отрезанными от мира, не имея ни малейшего представления о том, что происходит за пределами их дома.
Не имеет представления об этом и читатель. Что же на самом деле происходит и происходит ли вообще? Кажется, что именно на напряжении и страхе хотел сыграть автор. Но этот очень распространенный в литературе прием, у автора не сработал.

То, что у меня должно было вызывать страх, у меня порой вызывало улыбку и недоумение, что это вообще было?

Манера письма автора очень утомляет. Кажется, что слишком много лишнего. Понадобилось пять страниц, чтобы пригласить пожилую пару в дом.
Или перечислять почти целую главу продукты, закупленные для уикенда.
Какие-то бессмысленные, на мой взгляд, разговоры.
Кажется, автор постоянно вставляет сцены, в которых нет необходимости. Один эпизод с зубами чего стоит.
В итоге нарастающее напряжение и ожидание кульминации сменяется раздражением и желанием закончить читать уже этот роман.
К, сожалению, совсем не моя история.

СОЯ: 5+4+6=5,0

Скажем так, по всей видимости, автору нужен был роман по повесточке, иначе Пулитцера бы ему не видать (недаром в предыдущий год его завернули). Вообще, сложно написать про "Доверие", не выдав спойлеров. Сложно, но я попробую.

Из несомненных плюсов будет то, что книга читается легко, без излишнего драматизма, как и многие романы, что получают Пулитцеровскую премию. К сожалению, для меня на этом выдающиеся стороны романа закончились.

Сложилось стойкое ощущение, что всё, о чем хотел поведать нам автор, это о непростой женской судьбе в судьбах мужского мира накануне глобальных изменений ХХ века. И всё бы ничего, но когда это преподается под соусом "а сейчас я вам такое расскажу", то под конец ты, в прямом смысле, офигеваешь, что стоила ли эта вся затея выеденного яйца.

Роман состоит из четырех частей и поначалу кажется, что никоим образом они между собой не связаны. К середине третьей части все складывается в единый паззл, где концовка довольно предсказуема, поэтому четвертая часть и у автора куцая, согласно его же повествованию, записанная в форме дневника.

Главная претензия к книге будет в том, что Диаз водит за нос своего читателя, подводя к одной незамысловатой мысли, что все судьбы мира решаются не тем, кем мы думаем, а вот настоящие несчастные гении-злодеи (именно так) остаются в тени. Ну и, конечно, что реальность скучнее, чем нам создает настоящая литература.

Легкая первая часть читается увлекательно, местами даже сопереживая супругам Раскам, правда, периодически чувствуя тошноту от излишней ванильности и радужности происходящего, несмотря на концовку всей части. Вторая часть - эдакие скомканные мемуары воротилы американского бизнеса из 1920-х, третья часть рассказывается от лица секретарши воротилы, ну а четвертая - дневниковые записи жены все того же бизнесмена из второй части.

Каких бы "фишек" и "бантиков" не вносил в первые три части романа Диаз, надеясь, что читатель напредставляет себе больше, чем есть его роман, в итоге все это скатится к простой мысли о том, что ничего внезапного автор не скажет, заодно попытаясь удивить нас самыми едкими современными повестками (ну тут уже конкретнее ничего не скажу, чтобы не спойлерить).

В общем и целом, сомнительного качества женский роман о трудностях и непростых судьбах американских женщин начала ХХ века. Не важно богаты они или бедны. Главное, что все подавлены своими мужьями/отцами/любовниками, и из под этого ига им нужно освободиться, и все это дано на фоне бурлящих 1920-х годов, вперемежку с небоскребами Нью-Йорка. Иными словами здесь вы читаете одну и ту же историю, рассказанную тремя разными людьми и с откровением от главного персонажа в конце.

Скажу дополнительно, что литературы про американские махинации до и во время Великой депрессии довольно много и, возможно, кому-то все это может быть интересно. Однако по итогу у меня книга вызвала раздражение своей навязчивой идеей не только поведать о судьбах жестокого финансового мира, но еще и побыть эдаким учебником финансовой грамотности.

Читать? Больше нет, спасибо.

Столько негативных оценок, а мне понравилось!

Есть ли идеальный момент для того, чтобы случилось что-то плохое? Есть ли идеальное место для того, чтобы что-то плохое началось, а ты там. Есть ли идеальная компания для того, чтобы встретить что-то плохое?

Скажу так: к плохому ты никогда не будешь готов. А вот идеальную компанию каждый для себя +- знает. Зачастую, это семья. Я помню начало пандемии, когда нас всех стали закрывать по домам: я точно поняла, с кем хочу встретить апокалипсис. С мужем и сыном в обнимку под одним одеялом. Хотя подождите: я не хочу встретить апокалипсис!

Но если вдруг, то вот так. Просто мне надо знать, что именно эти два человека рядом. А там гори оно всё огнём.

Многие сетуют, что в книге слишком подробно описаны мелочи. Но ведь это не случайно, друзья. Ведь эти мелочи являются мелочами и повседневной незатейливой фигнёй ровно до момента, пока не начнётся какая-то глобальная фигня. И вот вернуться бы в то время, когда мы беззаботно делаем покупки в супермаркете, да?

Рецензия такая ни о чём получилась. Я просто к тому, что книга заставляет задуматься. А вот о чём — это уже спойлеры.

Жизнь слишком коротка, чтобы читать плохие книги. Но это не про «Оставь мир позади».

Есть такие очень редкие книги, читая которые, ты ощущаешь между строк все то что отчаянно пытается продать нам популярная психология, коучинг и профильные курсы. Какую-то необъяснимую самоосознанность главных героев, принятие себя и окружающей действительности, стоицизм и романтическую поэзию, буйным цветом покрывающую неприглядные индустриальные заброшки суровых и неприятных будней.

При этом, "Дьякон Кинг-Конг" тебе ничего не продаёт. Это максимально бытовая романтическая история, которая строится на искусстве перспективы. За созданной автором дымкой магического реализма кроется абсолютно неприглядная жизнь бедных негров в припортовых трущобах Нью-Йорка, где криминальная хроника - не шок-контент, а повод для местных сплетен на том же уровне важности что "у Робинсонов вчера кошка привела троих котят". Люди на страницах Макбрайда живут, борются, мечтают, продают мечты, хоронят своих, рожают новых, делят посланный Иисусом сыр, меняют мечты на героин, меняют героин на жизнь и так далее в бесконечном цикле местной джазовой бытовухи.

При этом, от всего происходящего на страницах, веет какой-то особой, непередаваемой "нормальностью". Чистая, нефильтрованная человеческая жизнь как она есть, с запахом перегара, в застиранных портках, но честная и потому весьма понятная.

Ближе всего по духу к книге находится вероятно Юнассоновская "Сто лет и чемодан денег впридачу" - только если бы самый главный герой был беднее, менее образованнее, ну и масштаб происходящих с ним событий был с меньшим размахом.

И был бы дьяконом - чем бы эти загадочные служители церкви, в конце-концов, не занимались.

Сначала я хотела пошутить, что лучшей книгой года по версии The New Yorker, NPR, O Magazine, Vanity Fair она стала по чудовищной ошибке, ведь люди хотели купить "Жажду" Трейси Вульф . А потом я увидела, что на языке оригинала название Luster – блеск, глянец, лоск. Поэтому сравнение hahbooks со светской вечеринкой, где ты не в своей тарелке, не только очень уместно, но и полностью описывает состояние при чтении.

Главная героиня Эди работает выпускающим редактором в импринте издательства, у неё большая грудь, ей двадцать три, она любит писать картины, но делает это посредственно, зато ей потрясающе удаётся переспать со всеми коллегами мужского пола (хотя нет, в списке была одна женщина) от отдела доставки до юридического, а ещё она черная. И первые признаки её не совсем здорового психического поведения прослеживаются именно в этом. Нет, я не осуждаю её беспорядочные половые связи, она молодая, здоровая (не точно) женщина, это её дело, но лучше не делать это на рабочем месте – что потом ей и аукнется. Но дело даже не в этом.

...что-то твердит про то, чтобы оторвать мне конечности; все это время я смеюсь сама не знаю почему.
...
...занимается со мной любовью в зале для совещаний с панорамным видом на Рокфеллер Плаза, 30; я плачу сама не знаю почему.

Она часто пускается в пространные, практически философские рассуждения на множество страниц внутреннего монолога, что всё могло бы быть иначе. И если поначалу это даже интересно, то после первой сотни страниц начинает утомлять.
И тут на горизонте девушки, не особо пользующейся популярностью у мужчин (видимо, сексом она и пытается получить это внимание, отсюда такая насыщенная половая жизнь, что говорит о травмах детства, поэтому я уже знаю, что буду читать дальше), появляется Эрик – женатый мужчина почти в два раза старше неё. Они ведут долгие переписки, иногда даже интимного характера (хотя почему иногда, с этого буквально начинается книга), с рабочей почты. Мне даже понравились рассуждения Эди про age gap:

Меня разница в возрасте не пугает. Помимо того, что мужчины постарше имеют более стабильное финансовое положение и понимание того, как устроен клитор, мощным наркотиком оказывается дисбаланс сил. Предвкушение того, как попадешься на крючок мучительной неопределенности их незаинтересованности и опыта. Их паника по поводу растущего безразличия мира. Их ярость от собственной несостоятельности, от которой подгибаются колени.

И казалось бы, с таким заделом это можно вывести в остросоциальную проблему несерьезности современной молодежи и потерянности в обществе, но здесь у нас абсолютно инфантильные отношения с женатым мужчиной, жена которого, кстати, в курсе и не против, поэтому есть какой-то перечень правил. Как трудно смотреть на губы, которые не можешь поцеловать, также трудно ходить на свидания с мужчиной, с которым не можешь переспать. Эди готова ещё с первой встречи, а ей действительно надо к такому подготавливаться, потому что у нее синдром раздраженного кишечника, так что она не есть ничего задолго до. Но Эрик, как более взрослый и ответственный партнер, водит девушку по ресторанам, паркам, галантно ухаживает. Здесь явно становится видна между ними не только возрастная разница, но и социальная.
А когда "событие Х", наконец-то, происходит, начинается сюр, абсурд и трагикомедия. Десять дней спустя, когда Эрик не отвечает, Эди появляется у него на пороге (хотя правилами запрещено, но к чёрту правила), заходит в дом, бродит по нему как сталкер-привидение, пьёт молоко, трогает женскую одежду в шкафу в спальне, и именно в этот момент встречается с женой Эрика – Ребеккой.
Как описать то, что происходит следующие 230 страниц, я даже не знаю. Они абсурдно начинают сближаться и даже дружить, проводить время вместе, когда Эрик в командировках. Оказывается, у пары есть приёмная дочь – Акилла, и она тоже чёрная. И тут мимоходом на фоне развивается тема, что темнокожую девочку может понять только темнокожая девушка. И про социальное неравенство, и про расизм, и даже про определенной уход за волосами, но всё это где-то там далеко за текстом.
У Эдди начинается сложный жизненный период, когда всё валится из рук, и что она делает?

К полудню я возвращаюсь домой и располагаюсь в саду, где ковыряюсь в земле и обнаруживаю гладкий серый камень. Помыв его в ванной, кладу в рот. В конце концов я оставляю камень на подоконнике.

В общем, в процессе чтения, помимо вытаращенных глаз, меня преследовало ощущение "ну вот сейчас": ну вот сейчас она справится с этой проблемой, ну вот сейчас она через эти испытания станет взрослее, ну вот сейчас Ребекка с ней что-то сделает, ну вот сейчас что-то точно произойдет, ну вот сейчас она пройдет этот путь самопознания и сделает выводы. Но нет. Сама Эди не сделала ничего, но при этом в конце она художник, переносит на холст обнаженную Ребекку. И это я ещё старалась найти в книге какие-то рассматриваемые проблемы.

Литературный перфекционист Эрнан Диаз в своем романе «Доверие» пытается развенчать миф об Уолл-стрит.

«Доверие» — увлекательная книга, которая читается как детектив, хотя никто не убит. Здесь нет следователей, допрашивающих свидетелей, и в целом ничего страшного не произошло. И все же с каждой страницей роман читается все быстрее, потому что читателю хочется узнать, как все закончится, как все эти нити, которые здесь протянул автор, будут сплетены в завершенный текст. Роман толкает вперед не вопрос «кто это сделал?», а вопрос «кто это?».

Это психически нестабильная женщина, погибшая от деспотичного мужа? Это любящая, тонко чувствующая супруга, которая, к несчастью, умирает от рака? Или это тихая героиня, которую невидимой сделало могучее патриархальное общество? Бесспорно одно — Милдред Бивел была женой финансового магната Эндрю Бивела. Он самый богатый и могущественный человек на Уолл-стрит в Нью-Йорке начала XX века. Все остальное — предмет договора.

Эрнан Диаз считается в США литературным перфекционистом с тех пор, как он был номинирован на Пулитцеровскую премию несколько лет назад со своим первым романом. Права на экранизацию его нового романа «Доверие» уже приобрел телеканал HBO, а главную роль исполнит Кейт Уинслет. Однако в «Доверии» Диаз обращается, как кажется на первый взгляд, к довольно сухой теме — деньги. Деньги, как сказано в одной из глав романа, не просто вещь, как и все остальное, а «потенциально все вещи». Деньги как что-то магическое. В виде накопленного капитала они текучи и неуловимы. Они демонстрируют себя в представительных зданиях и роскошных вещах, но настоящая их сила проявляется невидимо. На финансовых рынках. Деньги переходят от одного владельца к другому за доли секунды. Тут одних они разрушают, а там других поднимают на вершину. Диаза не интересует банкнота, ему интересны потоки финансового капитализма.

На Уолл-стрит молодой человек открывает в себе талант к цифрам и инвестициям. И инвестирует. Опять инвестирует. И снова инвестирует. Очень быстро он опережает механическую систему биржевого тикера. Он быстрее машины, быстрее рынка. Он и есть рынок. Все это происходит до 24 октября 1929 года, до момента, когда рухнула биржа. Но наш герой продолжает инвестировать и в кризисе зарабатывает еще больше денег. Это беспринципно, бессовестно, даже преступно? Или это то, что хочет сама система? Это необходимо, чтобы обеспечить движение капитала?

К счастью, Эрнан Диаз слишком умен и требователен, чтобы превратить эту историю в простой моральный счет. Да, в этой книге речь идет о деньгах. Но только на первый взгляд. На самом деле речь идет о Милдред. И чтобы рассказать историю Милдред и вместе с ней историю современного финансового рынка, Диаз использует особую форму.

Книга «Доверие» разбита на четыре части. Первая — это роман вымышленного писателя Гарольда Ваннера «Обязательства», который как раз рассказывает историю этого удачливого финансового магната по имени Бенджамин Раск. Вторая часть — это манускрипт автобиографии Эндрю Бивела «Моя жизнь», человека, с которого был списан образ Бенджамина Раска. Эндрю хочет отделиться от романа, написанного о нем, и транслировать обществу свою картину мира в нужном ему свете. Третья часть — это мемуары Айды Партенцы «Что сохранила память». Айда — гострайтер автобиографии Бивела «Моя жизнь». Она работала на Эндрю и всегда подозревала, что история, которую он рассказал, не совсем правдива.

Диаз в основном рассказывает одну и ту же историю, но с разных точек зрения: с точки зрения вымышленного автора романа, с точки зрения самого человека и с точки зрения гострайтера. И последняя часть — это дневники Милдред Бивел под названием «На срок».

На первый взгляд здесь описаны сделки и инвестиции, другими словами — деньги. На самом деле четыре раза раскрывается судьба жены, которая становится настоящим ядром повествования. Финансовый магнат Эндрю не удовлетворился тем, как о Милдред было написано в романе «Обязательства», он нанимает гострайтера, чтобы написать о ней совсем другую, более правдивую историю. Но что такое правдивая история? Диаз раскрывает дополнительные грани характера Милдред через разные точки зрения.

Автор приводит свой языковой стиль в соответствии с выбранной формой. В одном из интервью он сказал, что способ, которым говорят о деньгах, специально усложнен и даже имеет эзотерический характер. Это прежде всего игра власти. Складывается впечатление, что только абсолютные специалисты могут говорить о деньгах и, следовательно, думать о них. А остальные не могут. Язык Диаза в романе «Доверие» настолько ясен, настолько холоден, настолько далек от всяческого эзотеризма, что читатель смотрит на ситуацию как на рентгеновский снимок. Поэтому финал каждой истории намеренно остается открытым.

Понимание происходит только в четвертой части «Доверия». Главное отличие от детектива в этом романе в том, что здесь не раскрывается смерть персонажа. Здесь раскрывается его жизнь. Это ход, который, несмотря на холод и дистанцию в языке, разрывает читателю сердце. В оригинале книга называется Trust, что означает как «доверительную собственность», которая передается в управление третьим лицам, так и «доверие». Банковская система работает, только пока мы ей доверяем. А деньги имеют свою ценность только потому, что мы верим, что они будут сохранять эту ценность. Аналогично с межличностными отношениями, которые основаны на доверии. Как только это доверие исчезает, восстановить его становится бесконечно сложно.

Бывают такие моменты, когда что-то так холодно, что кажется горячим. Когда погружаешься в ледяную воду, мгновенно возникает мысль, что можно обжечься. Роман «Доверие» именно такой.

Для того чтобы не просто прочитать эту книгу, но и получить от нее удовольствие, вам нужно непременно обладать следующим набором качеств:
- ценить магреализм выше остальных жанров (где в отличие от горфэнтези фантдоп не получит никакого объяснения вообще и нужен исключительно как метафора, вроде Портрета Дориана Грея);
- обожать Нью-Йорк во всех его проявлениях (желательно фанатеть даже хлеще Вуди Алена) и знать абсолютно все районы и культурную жизнь, с ними связанную;
- быть 100% на стороне угнетенного меньшинства (неважно какого);
- ненавидеть остальное большинство так сильно, что объявить его вселенским злом просто по причине существования.

Ну и в идеале дополнительно уважать андеграундную культуру: от граффити до рэпа.
Довольно специфичный набор качеств, которым я, к сожалению, не обладаю. С натяжкой еще могла бы оценить магреализм, если бы он был на уровне помянутого же Уайлда или Де Линта (у которого города тоже героями иногда выступают), или Геймана… ну, вы поняли – качественных авторов. Тут по объективным параметрам недотянуто даже до уровня Поллока с Сыном города.

Еще я могла бы, пожалуй, проникнуться атмосферой Нью-Йорка, если бы его автор показывала действительно как Вуди Аллен: с любовью к каждой улочке, каждому району… Но нас тыкают лицом исключительно в грязь и неприглядную изнанку: власть Манхэттена - деньги, подлость и ложь, Бронкса – подпольная культура и ненависть к белым богачам, Бруклина – двуличие и рэп, а сам Нью-Йорк (его аватар) тут бездомный, озлобленный и наглый гей. Такой Нью-Йорк, простите, я любить не готова.

Ну а остальное да, невозможно принимать, не будучи угнетаемым изгоем с кожей оттенка отличного от белого. Причем соглашусь с остальными рецензентами: тут расизм переворачивают с ног на голову и объявляют всех поголовно белых мразями, подонками и сволочами. Серьезно? Такой подход способен оттолкнуть даже либерально настроенных людей. Просто отвратительно читать, когда все почти без исключения жители Нью-Йорка из Лиги плюща выставлены негодяями. Сама автор, кстати, основными критериями описания незнакомых людей считает не пол и возраст, а расу и ориентацию. Встречаясь, герои говорят: нам нужно отыскать темнокожую лесбиянку. Ничего так описание?

И в дополнение, сами герои не понравились совершенно. Абсолютно без всякого вступления они превращаются в аватары ожившего Нью-Йорка с разделением по районам, вот только представители прямо скажем не слишком впечатляют. Ни одного положительного персонажа я лично не нашла в книге вообще. Есть только те, кто хотят выжить, и безликий Враг, просто этакое непознаваемое зло. Да, это отсылка на Лавкрафта.

И кстати, это и еще один камень в огород Джемисин – отсутствие оригинальности. Я бы первая вступилась за нее, так как начала ее читать еще лет пятнадцать назад со странного ромфанта, и уж единственное, в чем автора нельзя было упрекнуть – так это в отсутствии воображения. Раньше любое ее произведение тоже было более чем странным и до максимума раскрепощенным в плане наличия всех форм секса, но обалденно оригинальным. Именно поэтому я больше всего разочарована. (Хотя нет, разжиганием ненависти всё же больше).

Очень, очень печально. И хотелось бы защитить автора, но никак. Читать продолжение, само собой, не буду, меня от этой-то книги много раз чуть не вывернуло. С огромным трудом дочитала, хотя ради чего? Ненавижу, когда тянут кота за… хвост огромную кучу времени, а потом за пару страниц всё решают. Просто некрасиво так делать. Ну и отдельные лучи возмущения за отсутствие внятной системы магии, особенно за тему с необходимостью

Финал меня добил окончательно. Нет, просто не могу высоко оценить.