Рецензии

Увы, я не читаю по-немецки. Каждый раз, когда читаешь удачную переводную вещь, задумываешься над тем - так же хорошо ли это произведение смотрится на языке оригинала? Вот Крахт, увлекший с первых же строк милым элегичным стилем, заставил думать об этом (и желать продолжения банкета - думаю, это будут "Мертвые").

Начало, конечно же, не блещет новизной - корабль входит в гавань, неся на себе будущего главного героя. Все вокруг утопает в экзотике, улито солнцем, морем и югом, но сама эта эстетика экзотики заставляет забыть конкретику и вспомнить такое же погруженное в необычность прибытие Чехова на Сахалин.

Но Крахт, доставляющий своего героя, не совпадающего с реальным Энгельхардтом, в германскую Новую Померанию, не Чехов. Он, пожалуй, безжалостен, не испытывая привязанности к своему нудисту-теософу. Так и поведет он его через людей и события, отклоняя нашу линию истории то в одну сторону, то в другую, забрасывая в повествование то реальных лиц, то героев комиксов.

Крахт - постмодернист, насколько об этом можно судить по одному тексту и жирному намеку на пастиш, однако так и кажется, что это всего лишь язык, которым до тебя пытаются донести то самое, о чем говорили великие романисты XIX века, ибо роман о людях и страстях вечен.

И вот мы в странноватом гриновском (пароходы и ускользающий край земли) мире коротко жившей германской колониальной империи. Пальмы, папуасы, немецкий язык. Все это промелькнуло по историческим меркам крайне быстро, сумев, однако, изменить жизнь изрядного числа людей. Чиновники болеют малярией, плантаторы угнетают местных и пытаются что-то поставлять в Европу в колониальные лавки, но все это выборочно, как будто не на самом деле. Усиливая сюрреалистический эффект, автор подает нам все глазами заметно поехавшего кокофага, открывшего для себя и надеющегося навязать всем божественный продукт - кокос.

Нашему богостроителю, измучившему свою душу, суждено будет пострадать от австралийцев в Великую войну. Крахт, запихнувший в книгу Гессе, Томаса Манна и Эйнштейна, не нашел в ней для пострадавшего от немцев почти в тех же краях Стивенсона, также большого специалиста по пограничным состояниям. Спишем это на пристрастие к немецкому миру.

Энгельхардт оказался склочен и мелочен, неуживчив и в целом плох. Тем занятнее, что в Европе его активно пропагандировали и ручеек несколько сдвинутых людей к нему тек. На Миклухо-Маклая он не тянул, местных раздражал, жрал всякую фигню (на кокосах не так уж и долго продержался). Что он автору? Еще один Курц? Но помешательство основателя Солнечного ордена пусть и глубокое, но где жуть Бельгийского Конго и где с удивлением взирающие на немцев папуасы? Так и хочется решить, что Энгельхардт сам по себе метафора мертворожденной германской империи, заранее обреченной на провал, что в Южных морях, что в Мемеле-Клайпеде, где нашего героя бьют жандармы.

Меня почему-то очень тронул момент, когда Лютцов и папуасы выгружали на берег пианино. Нет, это не было смешно, патетично или гротескно, но остро напомнило мне сцену из Джеральда Даррелла, когда Спиро силился вытащить на причал холодильник. При желании можно протянуть аналогию хоть до запутавшихся повозок в "Мертвых душах" и сделать еще раз мой любимый тривиальный вывод: везде люди - люди.

Крахт увлек меня и тем, что он владеет контекстом, погружает свою прозу в до и после, особенно после, рисуя пунктиром то, из чего и почему радикальное зло совсем скоро после кокофагов, праноедов и прочих чудиков так обильно взошло на немецкой земле. Мне показалось, что он правильно не любит нацистов.

Обожаю такую художественную прозу, цельную, концептуальную, с горчинкой.

Энгельхардт раскрыл классический труд Густава Шликейзена «Фрукты и хлеб», тут же закрыл его, опять открыл, безуспешно попытался осилить несколько абзацев, делая на полях пометки огрызком карандаша, который всегда носил в кармане, — но он и сам через минуту-другую уже не сумел бы расшифровать свои закорючки.

Есть книги, читая которые ты все понимаешь. Есть книги, читая которые ты все понимаешь, но понимаешь неправильно. А есть книги, которые ты не понимаешь совсем. Эту книгу я не поняла. Но здесь все даже запущеннее, я даже не поняла ее неправильно.

Для таких как я в конце книги, есть комментарии и статья какого-то человека, который все понял и рассказал нам как это понимать нужно. Человек этот определенно не последний человек в литературе, но искать его имя я не буду. Потому что книгу повторно открывать не хочу. Пишу рецензию, чтобы наконец-то выбросить ее из головы.

Начнем с того, что Крахт рассказывает нам историю реально существовавшего человека. Август Энгельгард действительно проживал в начале двадцатого века в немецкой колонии где-то около Новой Гвинеи. И он на самом деле создал некоторое сообщество(секту), которое питалось только кокосами и солнечным светом. Часть последователей потом разбежалась, часть умерла, а Энгельгард сошел с ума. Об этом и написана эта книга.

Он называл себя кокофагом и ходил обнаженным. А историей его заинтересовался Крахт, потому что на какой-то распродаже нашел фото Августа около его хижины. Но поговорим все же не о самой истории, а о том, как именно автор решил ее нам рассказать.

Кристиан Крахт пишет очень натуралистично. И от этого его текст завораживает и отталкивает одновременно. Напоминает Каа из сказок о Маугли. Ты словно завороженный сам идешь на верную смерть. В один момент тебе рассказывают историю бракосочетания, а буквально через мгновение, жениха лопастями от парохода перемалывает в фарш. Вот ты любуешься красотами тропического леса и вжух, в твою сторону уже несется сумасшедший с эрегированным членом. Секунда и ты уже читаешь как в его проломленном черепе мухи ползают. И это только вершина айсберга. Книга способна удивить, но удивить неприятно.

Я не люблю когда что-то несъедобное описывают как вкусное или не вкусное. Когда, например, спрашиваешь как тебе новый фильм и в ответ получаешь - было вкусно. Что значит вкусно? Можно мне как-то попроще с описаниями. Но здесь…здесь я скажу, что было несъедобно. У меня несварение. И отторжение.

Пару лет назад мне рассказали историю о девушке, которая питалась солнечным светом. Она жила в соседнем районе. И ее показывали по какому-то местному каналу. Она была очень худой, раскрепощенной и говорила, что поняла эту жизнь. Сейчас она завела знакомство с дальнобойщиком, ездит с ним в рейсы и очень растолстела. Говорит, что снова поняла жизнь. Жизнь такая привередливая. И ее так трудно понять. Кто-то платит за это слишком большую цену. Энгельгард вот умер. Ему было сорок четыре и смерть его вряд ли была простой. Но,наверное, он был счастлив. В книге, кажется,был. Правда от стресса съел свои большие пальцы, ну и что, я в детстве сгрызала ногти на руках. Но ногти не зубы, выросли. А пальцы, боюсь, что нет.

И на этой “приятной ноте” я буду заканчивать. Потому что меня снова бросает в дрожь от воспоминаний о прочитанном. На книгу много положительных отзывов и я могу это понять. Но литература субъективна. Я оказалась в лодке недоброжелателей. Не потому что это плохая книга, а потому что она заставила меня плохо себя чувствовать. Мне приходилось несколько раз заламывать руки и восклицать, что я ее бросаю. Но возвращаться. И это пытка.

Цитатосуть:

Ойкенс, который так и не понял, с какой целью Энгельхардт рассказал ему эту байку про муравья и кусок шоколада, просто перестал слушать с того момента.

Фишка: Энгельхардт как образ жертвы самоубеждения; наглядный пример одномерности проповедников/миссионеров/апостолов.

Фейл: "Империя" Крахта держится на трех зигующих алебастровых атлантах: многослойности, отсылках (предпочитают обращение с местоимением "мы") и переосмыслении. В целом, все бы ничего, если бы автор не заигрался. В результате вместо приятной экскурсии на постмодернистскую выставку, я вынуждена была спуститься в шахту и сконцентрироваться на поиске дна/конца/предела. Роман — не лазанья, а жаль, отличный пример того, как важно вовремя остановиться. Ладно, начну, пожалуй, с зловонной кучки из-за которой окрестила книгу "игрой на ущемление". На вечеринку пришли все: религия, расизм, национализм, лгбт, харассмент, педофилия, вегетарианство, физическое насилие и прочие плюшки. Это такое толстое пост-пост трололо? В любом случае, мне не особо импонирует повествование, балансирующее над ямой абсурда, поэтому такой поворот не то что не вкатил, а откровенно выводил из себя.
Мой любимый, ненаглядный рассказчик, который не умеет затыкаться, зато прекрасно капает на мозг. Собственно отвечает за переосмысление. "Отличный шанс взглянуть на ситуацию с другой стороны, критические выпады на все действия Энгельхардта, очешуительная теория с рассказчиком-главным героем", — скажете вы. "Повод потянуть объем текста за словесные обороты и добавить пару слоев, как будто их, блин, и так не достаточно. А-а-а, пожалуйста, хватит", — возбомблю я.

Понятие "слишком", которое заставляет не единожды спросить: "да сколько можно?", относиться не только к многослойности сюжетных линий, а также к отсылкам к популярным парням-писакам. Окей, отдаю себе отчет, что чтиво не для всех и хорошо бы быть подкованной в книгах на все времена. Стоит ли вообще знакомиться с работами автора, если нет желание находить тонкие намеки по пивасу? Ну, у всех свои кинки. Из всех див, которые указаны в комментариях и послесловии от редактора (спасибо, что вы есть), знакома лишь с немногими. Это, конечно, мой провтык, но особого смысла писать книгу лишь для узкого круга читателей-которые-секут тоже не очень понимаю. Кристиан Крахт — фангерл на максималках и его блог не для всех. Лично я во время чтения тусовалась на скучающе-страдающей стороне луны, ощущение зря потраченного времени прямо съедало изнутри, что как бы не круто. Без примечаний редактора было бы грустно вдвойне, ибо разгрести это чернильное болото та еще работенка. Не для Крахта моя роза цвела.

Писатель переносит Тилля из 14 века в 17. Этот роман и о шутнике, и о хаосе, в который была погружена Германия тех лет. Как объясняет автор, выбор Тилля в качестве центрального персонажа является скорее литературным приемом: Кельман хотел изобразить общество раннего Нового времени, когда люди были захвачены временем постоянных перемен, суматохи и насилия. А бродяга-идеальный вариант, чтобы показать людей разных классов и достатка. Ну и чего мелочиться, взял популярного бродягу)
​Тилль сбегает из деревни, когда к его отцу нагрянули иезуиты. Грубый, обаятельный, насмешливый, свободный от цепей правил, Тилль путешествует по стране, раздираемой Тридцатилетней войной (1618-1648), встречая ученых, бродячих артистов, королевскую чету и многих других воображаемых и реальных исторических деятелей того времени (помимо Елизаветы Стюарт, Фридриха V, Густава II Адольфа появятся ​священник Освальд Тезимонд, путешественник Адам Олеарий). Здесь у каждого персонажа припасена удивительная история. Структура романа нелинейна, Тилль в рассказах некоторых лиц на центральном месте, у других – пробегает фоном.​
​Позабавило, как одно и то же событие от лица нескольких персонажей представлено по разному, история менялась из-за забывчивости, утаивания и личных интересов. Кто-то вообще в драконов и магию верил, так что роман ещё и мистический. Через черный юмор Тилля автор показывает абсурдность и кровавость войны.
Роман такой игривый и ироничный, стоит читать ради искрометных сатирических диалогов . Написано очаровательно и увлекательно.
Поставила 4, потому что роман неравномерен, главы с Тиллем перетягивают все внимание на себя.

По заданию "Долгой прогулки" опишу воображаемый телефонный разговор с реальным человеком, моей одноклассницей. Итак, суббота. Выходной. Около девяти часов утра. Судорожные поиски тренькающего мобильника.
- Алло.
- Не спишь?
Попытки приглушить зевок: - Нет, конечно.
- Рит, помоги мне проснуться! Через час напарница заедет, на рынок вместе поедем за обувью. Надо не уснуть.
Новая попытка скрыть зевок: - Ага.
- Так может я тебе мешаю?
- Да нет. Ты же знаешь, начало месяца. Ночью на первое число, задание в "Долгой прогулке" распределяли. В ночь на третье, ждали "чёрный ящик", вчера у нас дождь весь день шёл. Книга мне досталась небольшая, я сразу решила её добить. Ты не поверишь, за неполных четыре сезона игры по длительности звучания эта книга у меня самая короткая из всех основных заданий.
- Слушай, вот ты играешь, играешь, а реально познавательное вам в игре дают?
- Смотря что считать познавательным. Люди играют разные, с разными интересами. Вот на прошлый бонус кавказский ни одной отрицательной рецензии нет, даже нейтральные не попадались.
Дальше минут на десять восторженный пересказ кавказского бонуса, даже зевота отступила. В трубке слышатся шипение и скребущие звуки.
- О, ты там завтрак себе готовишь? Слышу, что чистишь картошку.
- Да, у меня на этой неделе аж два выходных. Надо себе нормальной еды приготовить, а не перебиваться перекусами. Картошки отварю да котлет пожарю.
- Да уж, ты у нас сапожник без сапог, повар с "посаженным" гастритом желудком.
- Ой, да хватит про меня! Всё равно уже ничего не изменишь. Что читала-то всю ночь?
- Да книгу про немца кокофага.
- Про кого?
- Кокофага, человека с прибабахнутыми идеями, питающегося одними кокосами. Он бы точно котлеты есть бы не стал, даже картошку не жаловал.
- Фу, молчи! Не напоминай мне про кокосы!
- Что так, до сих пор?
- Да, ненавижу запах кокоса!
- А тебе стружка кокосовая в приготовлении не пригождается?
- Нет, почти никогда. Я же повар, а не пекарь. Недавно для одного из блюд банкетных нужны были кедровые орехи. Я на горячем стою, а девчонки, что салат готовят, сожрали почти все орехи. По штучке, да по другой, глядь - а нету уже почти ничего.
- Подожди с кедровыми. Давай к кокосам вернемся. Только ты не представляй запах. Расскажи мне лучше еще раз, с чего ты их так не любишь?
- Да в детстве дома никого не было, кокосовый крем так вкусно и необычно пах, что я съела полтюбика.
- И что?
- И ничего. Крем невкусный. Я еще помаду съела, она ягодами пахла и была вкусной.
- Вот про помаду я не помню, чтобы ты в школе рассказывала. Зато помню, как ты клей ПВА называла сметанкой.
- Голодная была, наверное. Так что там с этим сумасшедшим немцем было?
- Немец получил наследство от тетки, поехал в Океанию и купил небольшой остров Кабакон, чтобы собирать там кокосы.
- Ничего себе наследство! Трудно было там работать, наверное?
- Почему? нисколько. Пальмы растут сами. Туземные дикари сами обрабатывают плоды, а он знай себе рекламу рассылает о том, что:

Кокосовый орех растет на самой верхушке пальмы, обращенный к солнцу и к пресветлому Господу; он дарит нам воду, молоко, жир и питательную мякоть; он — единственный в природе источник химического элемента селен; из пальмовых волокон плетут тросы, циновки и даже крыши; из стволов пальмы изготовляют мебель и строят целые дома; из сердцевины плода той же пальмы добывают масло, которое прогоняет тьму и увлажняет кожу; даже пустая скорлупа кокосового ореха представляет собой превосходный сосуд, из нее можно делать пиалы, ложки, кувшинчики и пуговицы; наконец, как горючий материал скорлупа кокосового ореха не только намного превосходит обычные дрова, но и является — поскольку испускает едкий дым — замечательным средством против комаров и мух; одним словом, кокосовый орех это само совершенство. Тот, кто будет питаться исключительно кокосами, уподобится Богу, обретет бессмертие.
Кокос похож на голову человека, и образ бога в растительном мире. Растет в кроне пальмы, ближе всего к солнцу.

- Надо же, и пуговицы.
- А что, строительство хижин тебя не впечатляет?
- Хижину ты с собой не увезешь. Видала ты такие пуговицы?
- Ты же знаешь, как я "люблю" магазины, сувенирные в том числе, да и была я не в тех местах. Отдыхала в пустыне, а не в тропических лесах. Там больше бананы растут, а не кокосы. Финиковые пальмы есть.
- Эх, не дождусь я от тебя сувенирчика...
- Этого чудика кокофага по имени Август обманывали все кому не лень. Индиец (или индус) Говинда украл у него какие-то закладные, Августу пришлось покупать плантацию в долг, крупная землевладелица Эмма тоже нажилась на сделке. Последователи приезжали или совсем нищие, или искали совсем не того.
- Вот лопух. Да таких чудиков обманывать сам бог велел.
- Не скажи. Среди чудиков тоже шарлатаны встречаются часто. Как-то поехал Август на другой остров, узнал о праноеде, тоже немце, якобы питавшимся только солнечным светом.
- Ой, я документалку какую-то смотрела про этих солнечных идиотов. И долго он без еды и воды протянул?
- Да сутки всего. Потом перед поклонниками притворялся и грёб лопатой деньги и украшения.
- Само собой. Это как духовный беспредел у нас в 90-е.
- Да, возможно, немецкую империю болтало перед развалом так же, как и нас в лихие 90-е.
- Слушай, что за книжка, ты её мне в трёх предложениях пересказала.
- Да, я слушаю, и слышу, не сгорели ли твои котлеты?
- Да нет.
- Удивительно, что у чудика Августа был реальный прототип. Он тоже купил плантацию, во время Первой мировой австралийцы отняли у него остров и самого взяли в плен. Август умер в 1919 году.
- Откуда ты это узнала?
- Да в аннотации, как всегда, пересказан почти весь сюжет романа и упомянуто о реальном Августе Энгельхардте.
- Ну как всегда.
- Только криворукие копирайтеры в одной из интернетных статей автора книги назвали не швейцарским, а шведским.
- И что было дальше?
- В романе почти ничего. Август не избежал заражения проказой и антисемитизмом. Разумом помутился к тому же. От этого стиль романа стал отрывочный, будто мысль автора перескакивает, и большие промежутки времени пропускаются. Август из книги дожил до конца Второй мировой, был очень удивлен встречей с культурными неграми - американскими солдатами со здоровыми белыми зубами. Когда Август сошел с ума, он питался не только кокосами, а не скажу чем, иначе завтракать тебе расхочется. Интересней романа были дотошные комментарии после него переводчика или редактора. В них разъяснены все намёки и прототипы.
- А познавательного-то что есть?
- Да про немецкие колонии в Океании, просуществовавшие всего 30 лет, для меня было познавательно. Когда Эмма уговаривает Августа купить остров, она рассказывает ошеломленному немцу про летучих мышей. Якобы они, чтобы охладиться, писают себе на летательные перепонки и устраивают себе относительную прохладу при взмахах. Блин, я все же испортила тебе аппетит.
- Чо, реально они так охлаждаются?
- Воот, оживилась хоть. Не знаю, не проверяла.
- Зато я помню, как на уроках или еще где мальчикам говорили не писать на деревья, а то лоси выгрызут кору вокруг того места из-за соли, и дерево погибнет.
- Я вот такого не помню.
- Конечно, ты прогуливала тогда.
- Наверняка. Я же была прогульщица всея класса. А, точно! Вспомнила про еще одного выпендрежника из книги. Он переписывался с Августом, в Мюнхене они даже встретились однажды, потом разругались, не помню уже из-за чего. Выпендрежник в итоге на остров не поехал, зато решил писать своё имя всегда с маленькой буквы. Так и подписывался до конца жизни.
- Хиленький выпендреж.
- Ну да, в церкви он песен не пел, а то тоже стал бы знаменитостью, как некоторые современные. Забыла сказать, что Август на плантации разгуливал голым, а в прибалтийском городке его за нудизм арестовали на пляже и избили.
- Скромняга, только на пляже разгуливал. И не холодно ему было?
- Вот и поехал к кокосам, что в Германии голым ходить слишком холодно.
- Да уж, блогов и ютюба тогда не было.
- Зато его рекламные брошюры использовали как дешевую туалетную бумагу. Вообще, ни тогда, ни сейчас благоразумные обыватели не поняли бы бедных-несчастных чудаков, божков арийских.
- Дурацкая книжка! Легко же им жилось, ни семьи, ни пожилых болеющих родителей. От безделья не знали какой придурью еще пострадать. Не хочу такое читать. Посоветуй лучше что-нибудь реалистичное, не про сектантов этих.
- Над советом надо бы подумать. Чтобы легко было найти полную версию не на любимом многими пиратском сайте. Чтобы в книге не было смерти, убийств, насилия над животными и людьми. Чтобы она не была детской или любовным романом. Чтобы её легко можно было найти на помойках или в книжных магазинах. Растерялась даже. В играх в основном достаются книги, которые читают редко. Значит, найти их труднее, а букинистов ты разыскивать не будешь. Трудный выбор. Ой, меня чай пить зовут. Давай созвонимся завтра с утра. Удачного тебе поиска обуви и приятного аппетита.
- Тебе тоже приятного. Подумай над советом, пожалуйста. Радикальные немцы мне точно не нравятся. Этого придурка чудаковатого Августа в рецензиях случайно с Гитлером не сравнивали?
- Рецензии я не читала, но сам автор прямым текстом толсто намекал, что это разные люди, но сходство есть. Прости, побегу я чай пить. Скоро забуду о швейцарце авторе и его романе, только как бы "Чунгу-чангу" перестать напевать, совсем песня заела. Пока, до завтра.
- До завтра. Сейчас МТС нас разъединит, почти час болтаем. Пока.
- Услышимся.
P.S. Про кокосовый крем и ягодную помаду чистая правда.

Мне нравится направление, в котором развиваются исторические романы - от простой передачи фактологии мы всё чаще переходим к попыткам осмысления эпохи и её современников, простая линейность событий уступает место зыбким импрессионистским картинам, причинно-следственные связи обретают объём и глубину. Понятно, что такой роман требует от читателя определённого багажа знаний и, что не менее важно, готовности понимать и принимать иной, отличный от твоего образ мышления. Зато и результат на выходе гораздо более интеллектуально впечатляющий, потому что фактов, положим, полно в той же википедии, только голые даты и имена ни разу не способны помочь влезть в голову человека, который жил сто, триста или, упаси бог, три тысячи лет назад. Кристиан Крахт делает такую попытку. Удачную и не- одновременно.

Мне нравится отправная точка истории - Август Энгельхардт в начале ХХ века носится с очередной прекрасной идеей построить рай на земле. У молодого немца очень оригинальная концепция, включающая очевидный отказ от традиционных бюргерских ценностей и неочевидные идеалы нудизма и вегетарианства (последнее вообще сводится к питанию исключительно кокосами). Не скажу, что я одобряю хотя бы один пункт программы, но тем интереснее. Энгельхардт отправляется в Германскую Новую Гвинею - и это мне тоже очень нравится, потому что о немецком колониализме в силу разных причин написано не так и много художественных произведений. Конечно, Кристиан Крахт не ставит себе цель раскрыть особенности управления колониями или их развитие, но вскользь проходится и по личности губернатора с его методами, и по местному обществу, и по оппозиции "белый господин / чёрный туземец". Неожиданно контекст истории удался автору намного лучше основной линии, которая однажды просто прерывается и, кажется, вовсе не имеет иного смысла, кроме как служить нитью, на которую нанизываются как причудливые бусины забавные, страшные, странные герои и события. Крахт играет с читателем, подкидывая ему головоломки в виде упоминания более или менее известных личностей преимущественно немецкого мира, большинство из которых касаются этой истории лишь потому, что жили в то же время. Такой временной маркер. Это забавно, но не ново (привет Патрику Оуржеднику с его "Европеаной") и, что ещё хуже, в какой-то момент начинает выглядеть нарочито и опять же бессмысленно. Из послесловия неожиданно для себя узнала, что помимо реальных исторических персонажей Крахт втянул в роман ещё толпу героев книг и комиксов. Зачем?.. Я не нахожу ответа, который бы меня удовлетворил, но все мы разные и мыслим по-разному. Эксперимент автора это подтверждает.

Вообще, вот оно, самое подходящее для "Империи" слово - эксперимент. Роман создаёт ощущение искусственной сконструированности, что, конечно, не редкость для постмодернистской литературы, но мне как обычному читателю хочется за всеми этими коленцами видеть, прежде всего, сюжет, историю, приглашение порассуждать, а не ломать голову над постоянным вопросом: а вот это ещё аллюзия или уже плод фантазии автора?.. Где-то на середине, когда автор практически бросает своего героя и наводит фокус на других персонажей, рождается мысль, что Крахт попросту заигрался. Утонул в бесконечных метафорах, погряз в отсылках, запутался в сети сюжета и беспомощно взирает на своё детище, не представляя, что делать дальше. Отдельные эпизоды вроде отплытия в Европу Лютцова и королевы Эммы пробирают, но всё вместе выглядит как смазанный кадр и полнейший хаос. За деревьями нет леса - это про "Империю".

Он стоял, правая ступня вдоль веревки, левая поперек, ноги чуть согнуты в коленях, кулаки уперты в бока. И, глядя вверх, мы все разом поняли, что такое легкость. Мы поняли, как живется человеку, который и вправду делает что хочет, ни во что не верит и никому не повинуется; мы поняли, каково быть таким, и поняли, что никогда такими не будем.

Заглавный герой романа, Тилль Уленшпигель, основан на персонаже немецкого фольклора, одном из самых известных в мире трикстеров, бросающих вызов обществу своими фарсовыми шутками.
И хотя в оригинале этот плут и балагур путешествовал по Германии, Бельгии и Нидерландам в первой половине 14-го века, Кельман переносит его на три столетия дальше - во времена Тридцатилетней войны, которая длилась с 1618 по 1648 год.

Именно война тут и становится главным героем, контекстом, да и просто фоном происходящего.
Стыдно признаться, но, начиная чтение, я знала об этом конфликте, сформировавшем геополитику и дипломатические принципы современной Европы, намного меньше, чем о какой-нибудь войне Пяти Королей за Вестерос в "Игре престолов".
И это лишний раз подтверждает глубинное очарование "Тилля". Читать книгу можно, даже ничего не зная об истории, зато потом появляется повод нагуглить массу всего интересного (хотя бы на уровне Википедии и простейшего понимания принципов Вестфальского мира, включая отказ от исторического обоснования права).

Впрочем, не геополитикой единой.
Жизнь Тилля показана во всей сложности её сюжетных выкрутасов - начиная с детства в крошечной деревне и заканчивая его восхождением к званию придворного шута. По пути ему предстоит спасаться от охотников на ведьм и абьюза учителя, застрять в обрушившейся шахте под осажденным городом, развлекать жителей обреченной деревушки и выступать перед членами королевской семьи, которая продержалась у власти меньше года, заслужив уничижительные прозвища "Зимнего короля" и "Зимней королевы".

Сам Тилль немало тренировался, чтобы стать искусным канатоходцем и жонглером, и Кельман, писавший роман целых 5 лет, демонстрирует схожую легкость собственного фееричного представления при не менее явном скрытом мастерстве.
Строение, язык и завуалированная ирония книги настолько восхитительны, что не поддаются адекватному описанию их в рецензии. История рассказывается отдельными фрагментами и даже не в хронологическом порядке, при этом каждый эпизод всплывает в нескольких местах и показывается с различных точек зрения. Вот мы наблюдаем выступление Тилля на пике его народной славы, потом переносимся в его детство и следим за очередным инквизиторским процессом, потом нам вдруг приходится трястись по грязным дорогам с "толстым графом", угодившим в одну из жесточайших битв Тридцатилетней войны, а затем - погружаться в мысли изгнанных Зимних короля и королевы, при дворе которых Тилль некоторое время отирался в качестве шута.

Абсолютно разные события и фокалы - и ни одной фальшивой ноты!
Всё искусно сочетается, дополняет и драматизирует друг друга.
Всё немного странно, но пропитано такой невероятной энергией, что сразу понимаешь: перед тобой почти шедевр (а может, и вовсе он, безо всяких стыдливых "почти").

Невероятная книга, оставившая по себе массу самых разных переживаний и мыслей.
О блестящем эксперименте автора, погрузившего современного читателя в жестокую и грязную альтернативную реальность, которая выглядит чуть ли не постапокалиптической фантастикой.
О том, как память и личные интересы затемняют истину любой истории.
О науке и религии, а также о ереси и конфессиональной вере, которые порой оказываются куда ближе, чем представляется, исходя из их непримиримых противоречий.
О шутах, ставших после двух последних прочитанных мной книг едва ли не любимым типом литературных персонажей - эдакие агенты хаоса, независимые, свободолюбивые, но в то же время трагично одинокие.
О хитрых литературных аллюзиях, которые тут можно, кажется, раскапывать до бесконечности.
И, самое неожиданное, - о тревожном, но качественном легком черном юморе, что пропитывает тут буквально всё (на перечисление особо понравившихся примеров ушло бы слишком много места, но чтобы показать разнообразие поводов для иронии остановлюсь на одном: автор явно высмеивает моду на "цветистые пассажи" в тексте, когда "образцовая витиеватость" и "ученые арабески" фраз способны "проложить им путь во многие школьные хрестоматии"; и да, это камень в огород читателей, всерьез считающих, будто без умения навернуть многословно и красиво серьезной литературы не бывает).

Удивительно мощная, но в то же время забавная и даже жизнеутверждающая книга, передать всю многогранную прелесть которой я просто не в состоянии.
Мир расколот, щетинится политическими и идеологическими распрями, и только великий шут способен легко протанцевать через него, оставшись не просто живым, но и уверенно спокойным.

Рядом рассказывал о своей жизни шут, но королю вдруг показалось, будто речь шута звучит внутри него, будто шут не едет рядом, а стал лихорадочным голосом в голове, частью его самого, о существовании которой ему не хотелось знать.

Приятного вам шелеста страниц!

Да мяне на папярэдняе чытанне трапіў раман аўстрыйска-нямецкага пісьменніка Даніэля Кельмана «Тыль», продажы якога нядаўна стартавалі ў выдавецтве Янушкевіч (пераклад Вольгі Гронскай).

Гэты раман ужо нарабіў шуму ў Германіі, дзе пасля выдання ў 2017 годзе разышоўся накладам больш за 600 000 экзэмпляраў. Потым кніга выйшла і на сусветны кніжны рынак, трапіўшы сёлета ў кароткі спіс Міжнароднай Букераўскай прэміі. Уручэнне прэміі перанеслася праз вірус, але будзем чакаць. Прэмія сапраўды прэстыжная, уручаецца за найлепшы твор, перакладзены на ангельскую мову і выдадзены ў Вялікабрытаніі. Можна ўспомніць, што лаўрэаткай Міжнароднага Букера пазалетась стала Вольга Такарчук, якая, дарэчы, цяпер сярод узнагарод мае і Нобелеўскую.

Магчыма, Кельман яшчэ надта малады, каб прэтэндаваць на такую высокую літаратурную ўзнагароду, але яго ўжо называюць «вундэркіндам» і «галоўнай надзеяй нямецкай літаратуры». Раз і лакальная, і сусветная вядомасць ужо ёсць, можна працягваць плённую літаратурную дзейнасць. Апошні раз у свеце з нямецкіх аўтараў так абмяркоўвалі Патрыка Зюскінда, калі ў 1985 годзе выйшаў яго раман «Парфума».

Пра што раман «Тыль»? Загадкавая назва, бо далёка не адразу ў галаве ўсплывае імя знакамітага героя сярэднявечных нямецкіх легенд Тыля Уленшпігеля. Раман «Тыль» — яшчэ адна спроба апісаць жыццё такога незвычайнага персанажа, пераасэнсаваць гэтую міфічную постаць.

Падзеі ў рамане разгортваюцца падчас Трыццацігадовай вайны (1618–1648). Атрымліваецца, што Кельман перамясціў Тыля ў часе, бо ў класічных легендах пра гэтага персанажа ён нарадзіўся на пару стагоддзяў раней. Раман гістарычны, і вам, магчыма, давядзецца ўзнавіць у памяці нейкія эпізоды і факты. Але каб атрымаць ад кнігі задавальненне, неабавязкова быць спецыялістам з глыбокім веданнем нямецкай гісторыі.

Тыль — вандроўны артыст, штукар, бадзяга, валацуга. Ён нарадзіўся ў сям’і млынара, якога царква абвінаваціла ў штукарстве, бо той надта цікавіўся даследаваннем нашага свету. Таму Тыль уцякае з родных мясцін у малым узросце і пачынае вандраваць па краіне. Кельман стварыў вельмі яркага персанажа, пад уплывам якога змяняецца ўсё вакол, любая мясцовасць, у якую ён трапляе. Яркія і каларытныя прыгоды, якія, здавалася б, зусім не вяжуцца з вайной, на фоне якой адбываюцца падзеі. Бо Тыль ідзе праз мясцовасць, спустошаную вайной. І ён той элемент, на якім трымаецца ўся гісторыя, які аб’ядноўвае такіх розных персанажаў. Кельман спецыяльна абраў галоўным героем чалавека, які мог адначасова мець сувязі і з кіруючымі коламі, і з простымі людзьмі, бо разам з кампаньёнамі (дзяўчынай Нэле і аслом, які ўмее размаўляць) выступаў і для адных, і для другіх. Такім чынам Тыль звязвае сюжэт.

Некаторыя героі кнігі выдуманыя, але ёсць сярод іх і рэальныя гістарычныя асобы. Усе яны расказваюць свае гісторыі, але давяраць нельга нікому, бо кожны мае свой, адрозны погляд на падзеі. Вось што зрабіла з людзьмі гэтая вайна: людзі пачалі верыць у дзіўныя рэчы і забіваць адно аднаго, калі іхняя вера не супадала.

Перакладчыца Вольга Гронская ў інтэрв’ю падкрэсліла, што аўтар не спрабаваў архаізаваць мову, каб персанажы размаўлялі ў адпаведнасці са стагоддзем, у якім знаходзяцца. Яго героі гавораць даволі сучасна, што дадае тэксту асаблівай лёгкасці ў чытанні. Сапраўды, раман чытаецца вельмі захапляльна, калі гэтая тэкставая і лексічная лёгкасць спалучаецца з прыгодамі герояў.

«Тыль» — сумесь гістарычнага рамана з фальклорнымі матывамі і нават фэнтэзійнымі элементамі. Раман нелінейны і напісаны з пункту гледжання розных дзеючых асоб на фоне жахлівых падзей вайны. Разам з героямі мы перамяшчаемся ў часе і прасторы, і часам гэта можа заблытваць, калі мы не разумеем, дзе знаходзімся і што адбываецца. Але ж такая сутнасць вайны: усё абсурдна, ніхто нічога не разумее.

Кельман жанглюе эпізодамі кнігі, як Тыль у рамане. Гэта свежы погляд на такія даўнія гістарычныя падзеі, на еўрапейскую гісторыю. Жахі вайны, якія сталі абсалютна абсурднай і крывавай падзеяй для простых людзей, у той час, як для вышэйшых колаў гэта была проста чарговая гульня за ўладу. Гэта той тып рамана пра вайну, які я люблю: ніякіх салдатаў і ваенных дзеянняў. Толькі людзі і іх гісторыі.

Дарэчы, у суседніх краінах (Расея, Украіна, Літва) гэты еўрапейскі бестселер яшчэ не перакладзены, таму назіраем рэдкі выпадак, калі беларусы знаёмяцца з папулярным сучасным раманам раней за сваіх суседзяў.

В этой книге нам рассказывают историю не совсем обычного человека. Историю о том, как же именно он смог возродить свою маленькую, но такую значимую, империю.

В целом, в большей степени эта книга посвящена истории. А больше исторических книг, я в последнее время не люблю читать классику. Так что у меня эта книга шла не особо легко и быстро, однако, если опустить лирику, то было интересно.

Мне бы хотелось отметить, что аннотация к книге не совсем подходит, так как она не в полной мере раскрывает что же именно нас ожидает в процессе чтения.

Книга называется "Империя", однако, мы видим больше одной, так что, отчасти было бы целесообразнее назвать её, хотя бы и также, но во множественном числе.
В определённой степени мне было интересно узнать о судьбах Империй, которые были разрушены после первой мировой войны и впоследствии не смогли ни возродиться, ни вернуть себе былую славу.

20 век был весьма непростым в истории: войны, болезни, новые открытия. И на этом фоне у нас развиваются все события книги.
Действие и события книги основаны на реальных событиях. В этой книге нам показывают как зарождался так называемый "Солнечный орден", были раскрыты цели и мотивы, заложенные в организацию именно её создателем.

Создавая данную организацию, её основатель слишком идеализировал не только свои мечты, но и всё происходящее вокруг.

Жизнь в Тихоокеанских колониях в реале, намного отличалось от всего, что знал и о чем думал Август. В итого его лодка призрачных мечт, не выдержала и разбилась о скалы суровой реальности. То есть ожидания не совпали с реальностью и как итого, мужчина практически стал одиноким и превратился в одного из тех, кого презирал, как говорится, всеми фибрами души.

В книге очень интересно описан быть колоний и специфика жизни именно в таких странах.

В общем и целом, "Империя" - это историческо-философский трактат, написанный простым языком и который, в определённой степени, приятно читать.

В книге есть интересный приём, когда автор пишет, что разворачивает повествование обратно, как фильм на целлулоидной пленке, который наматывается на катушку. При этом зачастую рассказ продолжается со старого места, хотя читатель может ожидать вариаций на уже произошедшие события, развития какой-то альтернативной истории, которой не происходит. Зачем тогда был использован этот приём? Я думаю, что способ передать происходящее с помощью кинокадров оправдан только в случае концовки, когда К. Крахт превращает конец книги в начало. Тут даже можно найти намек на то, что жизнь повторяется, и что найдется ещё не один человек, который будет кушать только один вид продуктов и потом будет от этого болеть. Книга основана на истории реального человека, которая происходила на реально сущестующем острове Кабакон в Папуа-Новой Гвинее в начале XX века. Читать примечания и послесловие к этой книге оказалось гораздо более интересно, чем саму историю. В частности из-за того, что питание однообразной пищей (питание строго кокосовыми орехами) ожидаемо привело к болезням человека, который это практиковал, а потом и к его сумасшествию. Изоляция на острове этого человека также ожидаемо привела к его одичанию и «выпадению из времени». Автор подчеркнул этот момент (отставание от времени) попаданием в часы протагониста маленькой песчинки.

Вместе с главным героем книги из течения времени выпадает и читатель. На стр. 269-271 в одном из больших примечаний рассказывается, что событий, связывающих Августа Энгельхардта (главного героя книги) с реальностью, было гораздо больше, интриги с передачей плантации из рук в руки тоже было немало. Глобальные события - Первая Мировая, Вторая мировая, в тексте книги часто упоминаются только мельком. Все отсылки на произведения, исторических личностей и события, происходившие в мире, можно найти в основном в примечаниях. Одиночество, пляж, пальмы - это робинзонада, реальность - где человек питается только одним видом растений и остается здоров при этом - это антиутопия: именно такую комбинацию предлагает к прочтению для читателя К. Крахт. То, что издатель снабдил эту историю многочисленными комментариями (стр. 223- 304 из 304) делает эту книгу читаемой.

«Империя» — слишком громкое название для этой забавной поделки. И не похоже на роман. Перед нами, скорее, повесть на 200 электронных страничек плюс еще 100 страничек для комментариев переводчика и литературоведческого толкования от немецкого профессора. Словарь Ожегова:

РОМАН, -а, м. Повествовательное произведение со сложным сюжетом и многими героями, большая форма эпической прозы.

Вот таким должен быть роман) Да я не в обиде, ведь поделка Кристиана Крахта пришлась по душе. В основу произведения автор положил реальный курьезный случай немца Августа Энгельхардта 24 лет, человека невыдающихся способностей, задумавшего и осуществившего идею квазирелигиозного сообщества в Папуа-Новой Гвинее в начале ХХ века, еще до первой мировой войны. Повесть читается легко как приключения в экзотических местах, сдобренные историческим колоритом.

Сюжет такой: в германской колонии Новая Померания Энгельхардт купил остров Кабакон со всеми потрохами с кокосовой плантацией и туземцами и предался ничегонеделанию жизни согласно своему учению о кокофагии. Он верит, что человек, питающийся исключительно плодами кокосовой пальмы, может достичь бессмертия и стать богоподобным.

На острове чудик в первую очередь бросил все силы на обдумывание своей кокосовой философии, а в десятую очередь решил наладить производство кокосового масла. Местных жителей Энгельхардт очаровал своей детской непосредственностью, и они как-то само собой согласились работать на хозяина. У него нет бизнес-плана, он не задумывается, куда сбывать продукцию, делает масло и отправляет в столицу Померании, на большой остров. Просто сказочный лох.

Сама по себе придуманная кокосовая религия, конечно, ржачная, однако основывается на идее максимального приближения человека к природе: герой был убежденным нудистом и вегетарианцем. Ходил голым везде где только можно, потом по своему острову и отказывался от любой пищи, кроме кокосов. Наглядный пример того, во что превращается хорошая идея, доведенная до абсурда.

Энгельхардт потешный: обидчивый и глупый как ребенок. Может, и недоразвитый с рождения, с какими-то личностными расстройствами. Может, я обижаю бедненького, как иные филистеры, крепящие ярлыки на неподобных себе. Не знаю. Но стал бы нормальный человек, уехав в путешествие, ночевать голышом на городском пляже где-то в Восточной Пруссии, сняв с себя свое тряпье (он же нудист!), и светить причиндалом в страхе быть увиденным? На корабле этот дурачок справляет нужду в грецкий орех. Еще у него привычка сосать палец, когда жестокий и пошлый мир подкидывает сложные задачки. Энгельхардт выглядит со стороны как тщедушный, психически неустойчивый, боязливый, трусливый, ленивый, необразованный человек, к тому же

То есть в нем ноль достоинств, кроме зацикленности на еде, как и у всех повернутых на «правильном питании». Сложно было написать более жалкого человека. Но надо было постараться написать столь остроумно)

Может ли хоть что-нибудь, думал он, противостоять этому протесту человека против хаоса органической природы, стремлению к упорядочивающему выравниванию, к введению эктоплазмы в упорядоченные рамки? Вот, значит, как проявляет себя цивилизующее начало, вот к чему приводит предпочтение всего «нравственного», «приготовленного», «пропаренного»… При мысли об этом он раскашлялся, споткнулся и чуть было не грохнулся на землю.

На колонию кокофагов, насчитывающую двоих европейцев и ни в чем не замешанных туземцев, недовольно смотрят из германского ведомства. В глазах чиновников эти земли погрязли в пороках, содомии и вообще «питаются цветами да бабочками». Тут всё как в жизни: мозолят глаза нормальным людям всякие блаженные дурачки.

Повесть-роман «Империя» не так чтобы густо населена жителями, кроме главного чудака. На протяжении повествования приплывали к нему один последователь, потом другой. И была волна экзальтированных пацанов и девчонок, но их великий учитель испугался, и те были отосланы. Остальные персонажи — мимокродилы, реально жившие в тех местах, добавленные для колорита, да несколько упоминаний писателей и философов, с именами которых может случиться узнавание.

Если самостоятельно деконструировать «Империю» у читателя не получится, то в книге размещена рецензия от немецкого профессора. Нам с умным видом объяснили, что авторская стратегия — это пастиш, то есть текст составлен из многих других, творчески переработанных (с уточнением каких). Имхо, хрен там самостоятельно разберешь, где тот пастиш-кишмиш. Зато легко угадываются другие черты постмодернизма: коллаж стилей, разные временные пласты, многовариантность событий, цитирование, смешение высокой и низкой культуры, закольцованность начала и концовки. Не сильно-то влияют в целом на роман эти изощренные финтифлюшки, которыми современного читателя уже не удивишь. Мне очень понравилось 80-страничное письмо поехавшего губернатора Новой Померании Альбера Халя к философу Эдмонду Гуссерлю в духе: АЧНИТЕСЬ! МЫ ЖИВЕМ В МАТРИЦЕ!!! Жаль, философ не оценил и сказал, что рассуждения детские)

И еще из забавного:

В 1905 г. реальный Энгельхардт серьезно заболел и вынужден был пройти курс лечения в больнице Хербертсхёэ (откуда в конце концов сбежал). Демпвольф, врач больницы, уже в то время назвал его «параноидальной развалиной».

Спасибо Крахту, мне было весело)

Кровью плачут святые
И всё ближе последний день
Винегрет оживает в тарелках
Сгущается смерти тень
Б.А.У. - Голос овощей

Есть книги, которые не хочется вспоминать, совсем, вообще, никак.

Главный герой коко(простигосподи)фаг. Если вы не знаете, это люди, которые преисполнились такого одухотворения, что едят исключительно кокосовые орехи. **

В первой части книги (процентов 10) ГГ плывёт на лайнере до далеких колоний немецкой империи для создания секты кокофагов, своими поступками доказывает, что тот ещё наивный дурачок.

События-события-события.

А теперь мы видим, как ГГ страдает асцитом от надоедания и погрешности диеты (если поглощать только кокосы, значит отказывать себе в белке и многих нужных микроэлементах), расстаётся с «совсем не любовником» и едет кукухой. Оооо! Езда кукухи восхитительна и многопричинна: недостаток белка и снижении функции печени, недостаток углеводов для работы мозга, интоксикация от тропических болезней, а также лепры. И что самое мерзкое для меня – смотрит, что на клавише инструмента лежит струп, подбирает его и ест, решив, что это отвалилось от него (каждый раз тянет блевать, когда про это говорю, хотя окно Овертона уже запустилось).

События-события-события.

Финал закономерен, человек закончился, идея извращена.
Вот лучше бы говно жрал, чесслово!

Что же хотел сказать автор?
Вообще, смысл-то более-менее понятен. Август – отщепенец, он везде чужой. Он хочет из вегетарианца стать кокосоедом (что удивительного в вегетарианцах? Начало 20 века, ешь что хочешь, хотя колонии более консервативны, да), основать подобно Иисусу новую религию и спасти всех. Этот роман про идею и реализацию, ожидания и реальность, взлёт и болезненное падение.

Итого. Будем честны, мне не понравилось. Я читала-читала-читала, поколения сменяли поколения, приходили ледники, люди освоили колонии в космосе, а я ослила три страницы и прошёл всёго час. Отвратительно. Откровенно не понимаю столь высоких оценок.

**потому что они подобны голове человека, растут ближе всего к солнцу. Ну а человек, ак мы помним, подобен богу, вот-это-всё.

СОЯ:8+6+6=6,6

Покупая книгу в моем любимом книжном консультант сказала, что роман невероятно завораживающий и очень необычный. Что же, уже придя домой я вспомнил, откуда мне знаком автор. Как оказалось я читал его книгу пару лет назад, которая у меня не оставила никакого особого впечатления.

Собственно все пишут, что новый роман Кельмана больше о Тридцатилетней войне, нежели про Тилля (или Тиля, как в привычном написании). Однако, именно главный персонаж становится своеобразной красной лентой, которая проходит сквозь все главы. И все наше путешествие по роману, словно одна большая проходка по натянутому канату, по которому балансируя идет Тилль, а вместе с ним и мы.

Европа тут, конечно же, мрачная, характеры персонажей набросаны крупными мазками, но от того читать не менее интересно. А вот история у всех своя. Поэтому книга получилась, словно паззл, в котором все детали одного цвета, отсюда и итог у каждого свой.

Читать довольно легко, относительно интересно, но в книге мало динамики и не хватает проработки характеров, атмосферы, эмоций. Все получается несколько скомканным, словно автор лишь сделал набросок к глобальной задумке. Поэтому книга для меня вышла довольно поверхностной и оставила ощущение недосказанности. Хотя возможно, как в самом начале, художник и должен был исчезнуть, чтобы вы сами разбирались со всем тем, что он тут вам наваял. Главное не поубивать друг друга, как часто случалось в мстительных поступках Тилля.

Неплохо. Возможно даже интересно для сериалов Нетфликс (который, собственно права на книгу уже и выкупил). Но что-то действительно стоящего тут не оказалось.

Когда автор очень умный, видит, что мир летит непонятно куда, а что сделать с этим не знает, может получится интересная книга, после прочтения которой очень хочется ответить на вопросы зачем? да почему? но вразумительного в голову приходит мало.

Книга про время, когда еще не было первой мировой войны, но движения в умах уже начались. Подавленные моралью, люди искали выход своим желаниям. В это время родилось довольно много различных теорий, как сделать мир лучше. Одна из теорий принадлежит герою книги, Августу Энгельхардту, на необитаемом (или без цивилизованного общества) организовать колонию кокофагов. Колония кокофагов, не знаю как на немецком, а на русском сразу стало ясно, что что-то пойдет не так. Кокофаги – поедающие кокос, вроде как кокос ближе к небу – Богу. Особо ничего нового, кто-то ест тело и пьет кровь, а кто-то решил, что кокос – это сам Бог и тоже его можно съесть. Далее по мере ухудшения ситуации кокофагия преобразуется в аутоканнибализм. Видимо, герой, поедая кокосы, настолько приблизился к Богу, что и сам стал им. При этом, в начале книги герой открыт и доверчив, но чем ближе он к своей цели, тем он становится более ожесточенным, замкнутым и нетерпимым. Ну как бы, наверное, так и есть. По крайней мере, именно такое существо, на которое хотел ровняться Август, допустило мировую войну, хлор.

По структуре роман не обычен, или наоборот обычен для подобной литературы, когда важна не столько история, сколько ее подача. Роман от лица автора, который знает наперед, что и как произойдет. Он по своей воле перематывает историю, он знает мысли всех героев книги, знает все отступления от главной истории, даже те, которые не уместились в книгу, а их, мне кажется, достаточно много. Есть минус в книге для не немца и не имеющего широкий кругозор (например, для меня) – очень много пасхалок из других книг, много личностей и событий. Что-то угадывается, о чем-то можно прочитать из комментария, но, возможно, это только часть из открытых пасхалок.

Итак, зачем и почему? Империя написана в 2012, мне кажется, что-то в настоящем натолкнуло автора на эту книгу. А конкретно разрастающаяся Империя – глобализация мира. Люди из развитых стран заняты равенством, терпимостью, а в это время большая часть людей живет, как сто лет назад. Им до счастья равенства, как до Луны пешком. Чем может все это закончится, когда на горизонте маячит 3я мировая. То, что происходит с героем как будто повторяется, и тут можно сказать: спасибо, проходили, давайте учиться на ошибках.