Рецензии — стр. 2

Ливлиб всё помнит и ничего не прощает, так что где-то хранится моя немного менее положительная рецензия на это произведение. Энивей, время идёт, всё меняется, и я решился на второй заход. И этот заход был гораздо более успешным.

Вощемта, в той старой рецензии я честно признал, что недостатки, которые меня от книги отвернули, не недостатки ни разу, а просто сложности, которые я тогда не был готов преодолеть. Прежде всего, колоссальная насыщенность текста, где каждый абзац - это отдельное произведение. Не знаю, может быть, я повзрослел, или ещё что, но на этот раз с насыщенностью у меня проблем не было. Хотя, конечно, информативность книги колоссальная.

С определённого момента, меня начали привлекать подобные книги, с нелинейностью повествования и экспериментами с формой. Как минимум, потому что там у автора мало шансов выдать рояль в кустах или глупую мысль, с которой мне захочется спорить, вместо того, чтобы читать книгу. Если у автора достаточно эрудиции, если он умеет выдержать последовательно свой неканоничный стиль повествования и оставить простор для читателя, то это, помимо всего прочего, даёт читателю возможность получить от книги немного больше, чем вложил автор. Это то ли СПГС, то ли чит, я склоняюсь ко второму. Другое дело, что достичь этого не так просто.

У Пинчона же всё получилось. Но я хочу сконцентрироваться на одном конкретном моменте, который мне доставил больше всего: это внутренняя энтропия книги. Энтропия не была бы собой, если бы она не возрастала, конечно же. Так что «Радуга тяготения», довольно бодро и понятно начавшаяся, постепенно разваливается на множество мелких линий, часть из которых тупикова, случайна и так далее.

Довольно интересно наблюдать, как поначалу у нас есть крепкое повествование, понятные герои, БАНАНЫ! (для вязкости) и стройный сюжет, а в конце всё разваливается настолько сильно, что главный герой просто растворяется в тексте книги. И соль в том, что происходит не резко и внезапно, а вполне постепенно. И от того, как постепенно линии сюжета теряют своё чёткое положение и иногда, если что-то из прошедшего вылетело из головы, даже смысл, получается весьма интересный эффект.

В этой книге поразительным образом периодически приятно, а, может, даже нужно, ежели вы не матёрый пинчонист, иногда ничего не понимать, по крайней мере при первом прочтении. И, желательно, не ранее ~середины третьей части. Это, как ни парадоксально, погружает в нить повествования и позволяет сильнее интересоваться главными героями, которые тоже периодически теряются. Главное, этим непониманием не увлечься и не потеряться в этом лабиринте насовсем.

Пару дней назад я получил в личку вопрос: «знаешь ли ты какие-нибудь иностранные книги, по трешовости похожие на Пелевина и Сорокина? Мне вот Пинчона рекомендовали». Это заставило меня задуматься по поводу трешовости «Радуги». Действительно, там есть сцены массовых оргий, педофилии, БДСМ и прочих весьма достойных и интересных вещей. Там есть моменты, вызывающие физическое неприятие, очень натуралистичные описания тех или иных выделений, но только один момент вызвал у меня прям физическое неприятие — с копрофилией. Как-то остальные описаны настолько в тему и укладывающимся в повествование языком, что, зачастую, выглядят не как натуралистичные неприятные моменты, но скорее как полноценная часть повествования.

Добавить мне особо нечего. Про замечательный язык я писал ещё в старой рецензии. Чтение «Радуги», действительно, в некотором роде труд, но такой, приятный. Как игра на музыкальном инструменте, например, что немного заставляет подумать о том, что, блаблабла, Пинчон и место читателя в литературе, всё такое. Но думать об этом я в рецензии не хочу.

Так что теперь, наконец-то, я ставлю твёрдую десятку.

СОЯ: 10+10+10=10

Пугающие аннотация и рецензии про этот роман, могут создать ложные впечатления от произведения, которое является поистине одной из главных книг американского постмодернизма. Но обо всём по порядку.

Если вкратце, то сюжет романа протекает в период с конца 1944 года по конец 1945 года в Европе (большей частью), где один из главных героев, Эния Ленитроп, пытается найти ракету V-2/А2, созданную нацистами, с серийным номером 00000.

Вас будут пугать сложным текстом, сценами секса/некрофилии/педофилии, матом, математическими выкладками по теории ракетостроения, огромным количеством персонажей и проч. и проч. Не думайте об этом тексте в таком русле. Однако вам точно не стоит читать произведение, если вас пугают нецензурная брань и описание сцен секса, а в текстах вам сложно разглядеть метафоры (говоря другими словами, когда в описании говна, вы видите только говно) и любое предложение свыше 500 знаков для вас уже непостижимая задача.

Очень часто рецензенты упоминают для сравнения с этим текстом "Улисса" Джойса. Хотя для меня сравнение не вполне корректное по ряду причин. Если, текст "Улисса" может быть сложен для понимания, так как был создан в начале 20-го века, то для него существует объемный комментарий. А текст "Радуги" намного ближе к нам, и более того вполне понимаем, если немного озадачится темой и копнуть Википедию на предмет Фау-2, Нордхаузена, Пенемюнде и т.п. Скажу честно, "Улисс" чтение заметно скучнее и уж точно не веселее.

В романе есть сюжет и есть действующие лица, несмотря на то, что некоторые в упор их не видят. И пусть та же Википедия говорит о том, что персонажей более 400, тем не менее, запомнить вам понадобиться значительно меньше. А если вы читаете электронную версию, то всегда сможете по поиску найти того или иного персонажа, чтобы вспомнить о ком идет речь (лично у меня таких персонажей было не более трёх). Большая часть сюжета, как я уже отмечал выше, вращается вокруг Ленитропа и Фау-2.

Сцен секса совсем не так уж и много в романе и все они в рамках приличия (ну почти). Скажем так, что в ряде романов постмодернистов, того же постсоветского пространства, секс и его описания встречаются гораздо чаще и менее прилично-лакированного (вспомнить хотя бы Берроуза или Сорокина).

Отдельно следует упомянуть перевод романа на русский язык. Переводчик полностью отказался от дополнительных комментариев. которые бы пролили свет для непосвященного читателя, поставив его в одинаковые условия с англоязычным читателем современности. Возможно такой подход имеет место быть и мне в той или иной степени он даже импонировал. Что меня действительно покоробило, так это употребление к месту или не к месту бранных выражений. К сожалению, я не говорю бегло на английском, чтобы иметь возможность прочитать этот роман в оригинале, но сравнивая те или иные места с русским переводом, могу точно сказать, что подчас использование жаргонизмов было совершенно неоправданно.

Я бы не стал рекомендовать к прочтению этот роман в рамках различных марафонов (насколько понимаю, что кто-то читал его именно так). Так как для того, чтобы понять это произведение, действительно следует приложить усилия, уметь читать между строк, хотеть не продираться сквозь текст, но получать от него удовольствие. Не соглашусь и с тем, что в текст романа словно попала бомба и вам приходится его по кусочкам его собирать. Или с тем, что среди потоков сознания героев, вы теряете суть и смысл, а потом вдруг приходит осознание от того, что вы прочитали. Еще раз повторюсь, что текст далеко не такой сложный для тех, кто подкован в литературе. И, конечно же, он может оказаться непосильным и испортить впечатление, если на тропу постмодернизма вы вступаете с такого романа.

Как говорится, имеющий уши да слышит. И пусть истинное сияние радуги окажется для вас не полукругом. как для древних, а истинным кольцом.

Действие книги происходит попеременно на двух планетах-спутниках: Аннаресе и Юррасе. Юррас, с поправкой на наличие межпланетных кораблей, ничем не отличается от старушки Земли. Существуют разные государства с различным политическим устройством. В двух достаточно ясно угадываются США и поздний СССР, есть даже, как мне показалось, отсылочка на войну во Вьетнаме.

Планета Аннарес же - одна большая анархо-коммуна, основанная сто семьдесят лет назад переселенцами с Юрраса, и находящаяся в добровольной изоляции от всех остальных обитаемых миров (их тут сильно больше, чем два, но остальные упоминаются мельком). Жизнь на Аннаресе устроена практически по заветам Кропоткина и Бакунина, с федерализмом, горизонтальной иерархией, коллективным воспитанием детей, и, в теории, полной свободой личности.

В теории, на Аннаресе нет никаких институтов принуждения. Человек волен жить, где хочет, и переехать в любой момент. Обучаться любым навыкам, каким пожелает, выполнять любую работу, какую хочет и какой способен. Но с другой стороны, если коллеги или соседи не желают тебя терпеть, их тоже никто не может к этому принудить. Опять же, в теории, принципиальным индивидуалистам никто не мешает откочевать в сторонку и жить в одиночку. Но планета Аннарес - место суровое, выжить тут можно только в коллективе (или не выжить, засухи время от времени приводят к массовому голоду). Так что в отсутствие формальных институтов, тут на полную мощность действуют две могучие силы принуждения - общественное мнение и борьба за выживание.

Главный герой Шевек - гениальный физик-теоретик. Проблема в том, что его теории пространства-времени на Аннаресе, находящемся в добровольной изоляции и борющемся с засухами, даром никому не нужны. И хотя Шевек, воспитанный в духе ценностей анархо-синдикализма, старается применятся к общественной необходимости, постепенно конфликт личности и общества набирает опасную остроту.

Теории Шевека нужны на Юррасе, где им уже видят потенциальное практическое применение. Его готовы там принять, дать ему статус, место профессора в престижном Университете и местный аналог Нобелевской премии. Шевек готов на многое пойти ради возможности работать над своей теорией, но не готов допустить, чтобы его теория стала чьей-то частной собственностью. Да и он сам, по сути, становиться при таких условиях государственной собственностью. Для него равно важно и иметь возможность создать теорию, и дать ей жизнь, поделиться ею со всем множеством обитаемых миров, чтобы она была достоянием всех и не принадлежала никому.

В целом, книга не столько фантастика, сколько длинное рассуждение о подлинной свободе, ее цене и пути достижения. События развиваются мягко говоря нединамично. На последней трети я уже держалась из последних сил, и не бросила только потому, что конец был уже близок. Но разрешением конфликта и финалом я осталась полностью довольна.

Я стала на Пинчона старше, мертвей на пачку сигарет и на одни носки теплее одет.

Кто в силах нащупать дорогу в этом ветвистом лабиринте аббревиатур, стрелочек сплошных и пунктирных, квадратиков больших и малых, имен отпечатанных и заученных?

Не я, это точно. Даже несмотря на то, что старательно, вдумчиво прочла каждый абзац (а некоторые раз пять) этой кирпичной радуги психоделической расцветки, потратив уйму сил, психического здоровья и три недели времени. Похвастаться тем, что все поняла, к сожалению, не могу – слишком много информации, слишком мало времени и мозгов, но тем не менее требую памятник.

Мы страдали как могли. Все мои знакомые уже в курсе, кто такой Пинчон (некоторые даже вдохновились прочесть, пожелаем им удачи), даже кошка, похоже, что-то подозревает. Это было чистилище, после нее любая книга раем покажется. Слишком сложно, чтобы не принимать дозированно. Семьдесят страниц в день - мой предел для этой книги, на семьдесят первой я переставала что-то либо понимать, а буквы начинали сонно разбегаться.

Условно книга для меня поделилась на три части – страниц сто «а чо, прикольно, читать можно», потом до половины «я слишком тупая для всего этого!» и оставшаяся половина «я все еще слишком тупая, нету сил, пристрелите меня!».

Впрочем, даже часть «а чо, прикольно» не обошлась без скрипа заржавелых шестеренок в голове – без предупреждения вбросили в гущу событий, дали в руки автомат, иди воюй. Примерно там же текст своей (бес)связностью напомнил мне тексты песен Егора Летова. После мне еще много чего мерещилось на протяжении всех 900 страниц.

Несмотря на внушительный объем, данные приходилось собирать по крупицам, с головой нырять в эти груды смыслов чтобы найти кусочек головоломки, который в итоге никуда не подойдет пока не соберешь их все. И все равно останутся пробелы и лишние детали. Путая важное с неважным, настоящее с фантазией, забывая с чего все начиналось – так далеко в сторону уводят эти разглагольствования. Каждая глава – словно пробуждение после жесточайшей пьянки: «Где я? Кто эти люди?». Спасибо, хотя бы обошлось без «Когда я?». Слишком много информации. Комковатой, неоднородной, которую отказывается принимать мозг, как манная каша с комочками и пенками, но в целом ведь я голодна и люблю манную кашу, как ни странно.

И страшно отвлечься на другую книгу, вдруг забудешь, не сможешь продолжить. Перевернула страницу, отвлеклась, не уловила? Начинай сначала! Важное или не важное, забыть или запомнить? Запомни все!

Иногда мерещилось что-то в тексте. Перечитывала страницы, чтобы найти, откуда у меня в голове какие-то факты, образы, удивлялась, дальше по тексту обнаружив их же, а откуда оно взялось непонятно. Странная вещь эта голова. Может, я в прошлой жизни ее читала уже? Порошок ссохшегося мозга собрать, пустить по ноздре, авось пригодится.

Если разобраться, по частям оно выглядит не так страшно. Ненормативной лексики, пожалуй, меньше, чем у того же Паланика, сексу по отвратительности далеко до Генри Миллера (кроме одного момента, когда я чуть не швырнула книгу в стену), галлюцинации не такие замороченные, как героиновые трипы Берроуза, сюжет менее запутанный, чем в «Шпион, выйди вон», наркотиков куда меньше, чем у Уэлша. Но вот если собрать все вместе и вдоба-авок 900 страниц!

Обладая даже такими ошметками эрудиции, как у меня, читать интересно, находить смысл и параллели, хотя, скажу честно, мне не показалось, что так уж они были нужны. Разве что скрашивали продирание сквозь этот колючий, недружелюбный текст-ежевичник (о, а я ягодку нашел!). Смешные шутки из тех, что я поняла, и обидно и страшно подумать, что же там с теми, которые я не уловила.

Сюжет смутен, размазан по страницам, завуалирован отступлениями, которые страшно пропустить – а вдруг эта ниточка куда-то ведет. От восторга от глав, которые я в состоянии понять, к ненависти к главам, которые я понять не в силах. Их мотивы – кажется, вот-вот ухватишь, но перечитывай-не перечитывай заново отрывки – все равно не поймешь, как они до этого докатились.

И если обычно к концу книги мы говорим «клубок распутался», то тут хочется сказать наоборот – настолько тесно переплетаются сюжетные линии, ниточки ведут от одного персонажа ко всем, и все это превращается в жуткую путаницу, где все друг с другом связаны, причем даже не через шесть рукопожатий, а куда ближе.

Возможно, она понравилась бы мне куда больше если бы я не боялась что-то упустить. Или нет. Или куда уж больше. Минус полбалла, наверное, за мучения. Я вообще не в состоянии оценить ЭТО. Кажется, очень круто. Слишком круто, на грани фола. Кажется, я что-то поняла, зацепила краешком сознания.

"ЗДЕСЬ БЫЛ РАКЕТМЕН" можно смело писать на изнанке моих мозгов, ибо это правда. Слово «радуга» приравниваю к ругательству.

Вдоба-авок, плакать, страдать, ныть, брыкаться, но на последних страницах осознать, что к Пинчону еще вернешься. Кошмар.

То, что Артур Кларк входит в "тройку" великих фантастов на ряду с Айзеком Азимовым и Робертом Хайнлайном, я читала.
То, что он вместе со Стэнли Кубриком писал сценарий обожаемого мною легендарного фильма «2001: Космическая одиссея» (2001: A Space Odyssey), я знала.
И поэтому я ожидала, что будет круто, но чтобы так, этого предугадать я не смогла.

Воистину, читающие люди обладают огромными знаниями и меньше удивляются. Так, к примеру если бы я читала "Свидание с Рамой" намного раньше, то с радостью увидела бы экранизацию некоторых идей в фильме "Интерстеллар"...
А ещё действие мне немного напоминало "Прометея" Ридли Скотта, своей напряжённостью и неизвестностью.

Если вы ждёте захватывающего экшена, его здесь не будет.
Весь сюжет это описание экспедиции на астероид, который на проверку оказался огромным гладким цилиндром. А внутри... А внутри спрятан целый мир. Со своими тайнами, "городами", цилиндрическим морем и .... не буду раскрывать все карты)))
Вот поэтому Кларк так великолепен. В эти 320 страниц он уместил множество интересных идей, яркую иллюстрацию некоторых законов физики, реакцию политики в случае возникновения такого "гостя" в нашей Солнечной системе. А ещё здесь есть религия - космохристианство, новый вид спорта - гонки на аэропедах, многожёнство, гипердвигатель и многое многое другое.
Ситуация контакта с внеземным разумом прописана со всех сторон, что создаёт яркую картину мира этой книги.

Кто-то писал в рецензиях, что события слишком неспешные. Я бы сказала иначе. Они подробные, но столь захватывающие и насыщенные, без лишнего словоблудства, что я пожертвовала ночным сном, лишь бы дочитать и узнать, что дальше готовит Рама своим исследователям.

Вот так книга выбранная наугад и купленная, по сути дела, на ходу между поездками по делам попала в список любимчиков.

Теперь все вместе: "По небу раскатился вой". В этой половине статьи я расскажу, как перестать беспокоиться и начать читать "Радугу тяготения", зачем читателю 900 страниц хитроумных повествовательных техник, завернутых в слои отсылок к реалиям 40-х, и что делать, когда после прочтения роман оказался еще менее понятным, чем до. Если начинать с конца (tl;dr), то у вас читательского опыта такого не бывало раньше, даже если эту книгу есть с чем сравнить.

Клеймер

О "Радуге тяготения" в рунете есть довольно много статей, рецензий и роликов на YouTube, но их авторы, на мой взгляд, слишком стараются создать вокруг романа атмосферу неизбывного читательского ужаса. Чем только не пугают – и невозможностью понять прочитанное, и отсутствием сюжета, и ворохом технической информации, и чудовищными сценами полнейшего безумия. А среди тех, кто хвалит, сильна фракция "не вдумывайтесь, это бесполезно, просто читайте и получайте удовольствие". В итоге создается впечатление, что книгу открывать не стоит, там чуть ли не буквы в случайном порядке расставлены и читателя в ней ждут только страдания и тоска об утраченном времени.

На самом деле "Радуга тяготения" – это как раз очень сюжетная книга, по большей части понятная на первом прочтении. Да, в ней есть научные и инженерные сведения, но они красиво и уместно вписаны в историю, есть и действительно безумные сцены, однако наполненные смыслом, а не бессмыслицей. Роман весьма непрост, однако он вознаграждает читателя за внимательность и работу с текстом, поэтому говорить о нем стоит не как о кошмарном сне, а как об увлекательном путешествии. Эта половина статьи написана больше для тех, кто никак не может приступить к "Радуге тяготения" или вовсе не собирается за нее браться, и потому здесь даны лишь наиболее очевидные моменты, какие полезно знать перед чтением (или вместо чтения, если книга совсем-совсем не ваша и вы никогда ее не откроете).

Вторая половина моей статьи о "Радуге тяготения" Томаса Пинчона, которая выйдет через месяц, полностью посвящена многообразным трактовкам событий и идей романа, то есть содержит всевозможные спойлеры. Не знаю, насколько она выйдет убедительной, но выразительной – точно.

"Радуга тяготения" снаружи

"Радуга тяготения" (Gravity’s Rainbow) – третий роман американского писателя Томаса Пинчона (Thomas R. Pynchon Jr). Опубликован в 1973 году в издательстве Viking Press, взял авторитетную премию National Book Award of Fiction, проиграл фантастическую премию Nebula Award роману "Свидание с Рамой" Артура Кларка и так скандализировал жюри Пулицеровской премии, что оно предпочло не давать награду никому, лишь бы не награждать Пинчона.

"Радуга тяготения" – это научно-фантастический роман о глубинных закулисных событиях конца Второй мировой войны. Де-факто книга соответствует признакам "новой волны" научной фантастики 60-х, сосредоточенной не на технологических, а на психологических темах, правда, мне не удалось найти упоминаний об идейной и тематической близости Пинчона к нововолновикам (вероятно, научную фантастику и "Радугу тяготения" до сих пор читают разные аудитории, что довольно странно). Филологи включают текст в число "великих американских романов", что не менее странно, и относят к образцам литературного постмодерна.

"Радуга тяготения" регулярно занимает верхние места в различных топ-N лучших или самых трудных книг. Читатели неизменно отмечают переусложненность повествования, проблемы с распутыванием сюжетных переплетений и пониманием авторских идей, обилие возмутительных сцен и общее безумие текста, где перемешаны физико-математические выкладки, разработки в сферах органической химии и физиологии высшей нервной деятельности, эзотерика и паранормальные явления, мировой заговор, борьба революционеров и корпораций, элементы кино и комиксов, песни и пляски, включая кыргызский рэп-баттл, трагические семейные и любовные отношения, комические приключения неудачников, внезапные вставные истории на социально-философские темы, немецкие негры, гигантский осьминог, костюм свиньи, банановый завтрак, наркотики, копрофагия и порнография. Поэтому роман не менее регулярно упрекают в "чрезмерности", "отвратительности" и "нечитабельности".

На русском языке впервые издана в 2012 году (двумя изданиями сразу: одно с каноничным числом страниц – 760, другое в серии "Интеллектуальный бестселлер") в добротном переводе Максима Немцова и Анастасии Грызуновой, проделавших огромную работу по выявлению в тексте отсылок, взаимосвязей, скрытых терминов, символов и других значимых элементов, которые при локализации терять нельзя. Переиздана в этом году "Азбукой" в доработанном виде – исправлены мелкие ошибки первых изданий, добавлены найденные за десять лет секреты. Зная, что Немцова, как и Грызунову, принято ругать за оригинальность метода, подчеркну, что здесь коллективов переводчиков сработал на 5+. Столь сложносочиненный текст при переводе можно испортить весьма многообразными способами, прежде всего непоследовательностью и пропуском важных деталей, однако русификаторам удалось этого избежать и сохранить специфику организации информации в романе. Что касается неизбежных потерь в точности, то даже они уместны, поскольку помогают раскрыть центральную историю "Радуги тяготения".

"Радуга тяготения" в двух словах

На поверхности "Радуга тяготения" в основном рассказывает о жизни американского лейтенанта Энии Ленитропа (Tyrone Slothrop) с декабря 1944-го по август 1945-го. Сначала он служит в Лондоне, где его пикантно паранормальная способность предсказывать места падения германских ракет "Фау-2" (V-2) привлекает внимание секретной правительственной организации ПИСКУС (PISCES). Затем его с некой тайной целью отправляют во Францию, где путем манипуляций заставляют изучать загадочные документы об особой "Фау-2" с номером 00000, внутри которой располагается неведомое устройство Schwarzgerät. Оттуда через Швейцарию Ленитроп сбегает в Германию, где в течение мая-августа он будет пытаться найти 00000 и установить причастность к ее созданию пластика имиколекс (Imipolex G), наркотика онейрин (Oneirine) и гениального ученого Ласло Ябопа (Laszlo Jamf). Каким-то образом все эти странные слова связаны и с его судьбой.

Роман состоит из четырех частей. В первой части "За нулем" идет знакомство с британскими и международными организациями разной степени секретности, чьи сотрудники так или иначе пересекаются с Ленитропом. Наиболее важны среди них способный видеть чужие сны и фантазии Джеффри "Пират" Апереткин (Jeoffrey "Pirate" Prentice), физиолог-павловец Эдвард Стрелман (Edward W. Pointsman) и молодой статистик Роджер Мехико (Roger Mexico). Мехико обнаружит, что Ленитроп занимается сексом со случайными девушками каждый раз там, куда через пару дней падает очередная "Фау-2", Стрелман захочет изучить главного героя с точки зрения учения И. П. Павлова о высшей нервной деятельности, а вот роль Апереткина, помимо банановых завтраков, находится в зоне спойлеров.

Параллельно начнет развиваться вторая главная сюжетная линия: о нацистском офицере Вайссманне (Weissmann), он же капитан Бликеро (Captain Blicero), запустившем 00000, и его подчиненных, прежде всего юном БДСМ-любовнике Готтфриде (Gottfried) и двойном агенте Катье Боргесиус (Katje Borgesius), перед запуском сбежавшей в Англию с помощью Апереткина. "За нулем" переполнена персонажами и их историями, часть из которых станут важными действующими лицами в дальнейшем, а часть так и останутся деталями фона.

Во второй части "Une Perm au Casino Hermann Goering" (в переводе с французского "Увольнительная в казино "Герман Геринг"") Стрелман примется удаленно проводить опыты над Ленитропом на французской Ривьере, лишая того привычной жизни, а история станет ощутимо усложняться в научном и идейном планах.

В третьей части "В Зоне", где Ленитропа будет носить от одного немецкого города к другому, от одной группы странных людей к другой, произойдет повествовательный взрыв. Во-первых, добавятся еще три главные сюжетные линии: а) немецких гереро "Шварцкоммандо" во главе с экс-любовником Вайссманна Энцианом; б) советского офицера Вацлава Чичерина, стремящегося убить Энциана, своего единокровного брата; в) кинематографического дуэта режиссера-новатора Генриха фон Гелля и мазохистской актрисы Маргериты Эрдман. Во-вторых, путь Ленитропа превратится в калейдоскоп лиц, мест и событий, и с каждым новым поворотом сюжет будет становиться все лихорадочнее и безумнее.

В четвертой части "Противодействие" одни сплошные спойлеры, в том числе все непонятные и не имеющие явного отношения к основной истории главы. Можно лишь сказать, что у главных сюжетных линий будут закономерные финалы, к которым автор подведет персонажей загодя, при этом требования к восприятию и пониманию текста вырастут значительно. Скорее всего, по завершении чтения у читателя останется множество открытых вопросов, причем в классических источниках, как pynchonwiki.com или "A Gravity’s Rainbow Companion" Стивена Вайзенбергера, не на все из них найдутся ответы.

Радуга убеждения

Снаружи и в двух словах видно, что "Радуга тяготения" – это напополам умная и психоделическая книга, какие писали в старые-добрые рокенрольные времена. Самое время задать сакраментальный вопрос: ну и что? Почему нужно читать именно третий роман Томаса Пинчона, а не что-нибудь другое?

На этот вопрос есть целый спектр (радуга!) ответов. Варианты вроде "потому что это одна из главных книг XX века" или "потому что роман считается вершиной интеллектуальной литературы" (ну или "вершиной постмодерна") я сразу оставляю в стороне, поскольку они являются ad verecundiam. "Радуга тяготения", конечно, в самом деле одна из главных книг XX века и вершина интеллектуальной литературы, а если бы она была горой, ее бы назвали Пик Постмодернизма, но это лишь декларация ценности текста, а не аргументация. У приключений Ленитропа есть достоинства посерьезнее титулов.

На мой взгляд, главное, что ценно в "Радуге тяготения" – это грандиозная, многоуровневая история об устройстве нашего мира. Ее не так просто разглядеть в сверхзвуковом водовороте лиц, событий, деталей, идей, шуток и научных сведений, но именно она делает роман важным художественным текстом, а не просто изысканным развлечением для любителей отсылок и нарративных паззлов. Здесь я расскажу только об одном из ее уровней – уровне Войны. Пинчон берет Вторую мировую войну – центральную травмирующую тему раннего американского постмода – и вписывает ее в глобальный контекст человеческой цивилизации, мистических учений от Каббалы до карт Таро и естественнонаучных знаний вплоть до геологии с экологией. Он показывает природную, техногенную и сверхъестественную логику этой всеобщей катастрофы, которая до него осмыслялась почти исключительно либо в шизофреническом (отказ от понимания), либо в банальном политическом (простейшее понимание) ключе.

"Радуга тяготения" раскрывает многосторонние причины Второй мировой войны и всех ее чудовищных преступлений против человечности. Шизофрении и политике в ней, конечно, тоже нашлось место, но роман намного больше и того, и другого. Речь в книге идет о таких высоких (или, наоборот, глубоких) факторах, что сцены сражений на ее страницы не попали: только пронзающие Лондон "Фау-2" в первой части относятся к собственно войне, события второй части происходят на только что освобожденной от нацистов земле, а события третьей – после победы над Германией. Дело в том, что война 1939-1945 годов интересует автора не столько сама по себе, сколько как частный случай более общего явления: на ее примере Пинчон рассказывает о Войне с большой буквы как социальном институте, бизнес-процессе, метафизическом объекте и законе природы.

По Пинчону Война никогда не прекращается. У нее есть локальные возмущения – боевые действия, – а есть более спокойные состояния, когда конфронтация продолжается незаметно для простых людей, однако конца у нее нет. Представление войны и мира противоположностями ошибочно, поскольку Мир (peace, не world) как таковой не существует, а у Войны другой антоним, о чем пойдет разговор во второй половине статьи. Война – не стихийное бедствие, а управляемая сила, и на каждом слое бытия, где она ведется, есть свои выгодоприобретатели Войны, для краткости называемые Они. Зловещие Они, манипулирующие жизнями простых людей, на одном уровне могут быть всего лишь государственной спецслужбой, на уровне выше – транснациональной корпорацией, еще выше – тайной всемогущей организацией, еще выше – мистической изнанкой мира, еще выше – иной формой бытия.

В "Радуге тяготения" Томас Пинчон изображает, как все это работает. Вторая мировая война взята как уникальный момент истории, когда действующие силы Войны вышли на поверхность и стали доступны для наблюдения, а также когда произошли решающие сражения за контроль не над территориями и народами, а над самой реальностью нашего Мира (world, не peace). Особенность романа, выделяющая его из ряда книг о военных делах корпораций, состоит в том, что деньги здесь не играют значимой роли, хотя и им тоже уделяется немало внимания. Деньги – вещь такая же банальная и поверхностная, как политика, всего лишь еще один инструмент для Их манипуляций людьми ради куда более желанных материй. Оставаясь полностью предметной, живописной и убедительной, история "Радуги тяготения" поднимается на захватывающие дух высоты осмысления событий 40-х годов и их чудовищной дочеловеческой и постчеловеческой подоплеки.

Второе, что выделяет "Радугу тяготения" – это глубина проработки истории и текста. Число значимых деталей в романе стремится к числу употребленных в нем слов. Причем речь не столько об упоминаниях американских / британских / французских / германских / советских реалий Второй мировой войны, отсылках к книгам / кино / музыке или специальных терминах из математики / физики / химии / биологии (хотя тысячи упоминаний реалий, отсылок к другим произведениям и спецтерминов действительно имеют место), сколько о конструирующих историю элементах. Каждое предложение не только повествует о приключениях Ленитропа и прочих недоходяг в мире Войны, где властвуют Они, но и передает читателю тайное послание об истинном положении дел на втором-третьем-четвертом уровнях местной реальности. Цвета, цветы, числа, формы, материалы, схемы, названия, имена на что-то намекают, о чем-то подмигивают, обнажают сюжетные секреты, стоит лишь обратить на них внимание и допустить, что они появились в тексте не просто так. В нем и правда все не просто так.

В художественной литературе есть ненулевая группа книг-ребусов, в которых за внешней историей для удовольствия пытливого читателя спрятана и рассыпана по страницам история внутренняя, тайная (пожалуй, лучший пример – это "Бледный огонь" Владимира Набокова), но у "Радуги тяготения" в этой группе свое лицо: она скрывает в себе не какую-то одну, а неопределенное число тайных историй. Не будет преувеличением сказать, что роман содержит в себе вообще всю возможную информацию о действительности. В этом он сближается с "На помине Финнеганов" и даже может рассматриваться как своеобразный ответ Пинчона Джойсу, только если "Финнеганы" организованы скорее как громадное облако тэгов (и гэгов), то в "Радуге" информация подается в формате бадибэгов связного текста и относительно последовательной истории. То есть Пинчон совершенствует джойсовскую идею Романа-Вообще – вместо перечисления всего и вкаламбуривания всего друг в друга он организует все в текстовую систему систем, по устройству сравнимую с нашим мирозданием, где на разных уровнях есть место и жестким структурам, и мягкой силе, и откровенному хаосу.

Многозначительность каждого элемента романа проистекает не из желания автора поупражняться в мастерстве составления магических квадратов, а из необходимости рассказать центральную историю, следовательно, "Радуга тяготения" является идеалом для читателей, которые любят выискивать потаенные смыслы. В "Радуге" они на самом деле присутствуют, причем все сразу, и применение к роману любой существующей системы знаний обязательно даст какой-то содержательный результат – и не потому, что при желании сову можно натянуть на глобус, а потому, что автор ради воплощения глобального замысла действительно сконструировал текст с учетом всех существующих систем знаний, от научных до эзотерических. Отсюда такая многосоставность информации, однако, вплетая в книгу химические и биологические сведения, физико-математические формулы и инженерные решения, карты Таро и знаки Зодиака, каббалу и христианство, правила кинематографа и музыки, историографию и лингвистику, находя в них общее и синтезируя их друг с другом, Пинчон только на первый взгляд щеголяет перед читателем энциклопедизмом, а на самом деле у него просто нет другого пути, чтобы последовательно и полно передать свои идеи. Какие именно – предположу во второй половине статьи.

Третье, что делает "Радугу тяготения" выдающейся книгой, проистекает из первых двух ее особенностей. Грандиозность истории и всеохватность текста позволяют читателю неоднократно возвращаться к роману, каждый раз находя в нем все новые и новые сюжетные и смысловые тайники. Есть много очень хороших книг, которые достаточно прочитать один раз, поскольку большего, чем в первое прочтение, они вам уже не дадут, но "Радуга" совершенно иная – из-за массивности и плотности упакованных в нее данных каждое прочтение будет давать дополнительный читательский опыт. Можно перечитывать отдельные места в попытке прояснить конкретные вопросы, можно – всю книгу под каким-то одним углом, например, с точки зрения математических метафор или с точки зрения функций секса в истории, можно просто проходить это путешествие в очередной раз от "По небу раскатился вой" до "Теперь все вместе", что-то важное и полезное обязательно отыщется.

Понятно, что "Радуга тяготения" понравится далеко не всем: для кого-то она будет слишком сложная, для кого-то – слишком сумасшедшая, для кого-то – слишком мерзкая, для кого-то – слишком скучная. Но те, кто ее полюбит, обретут читательский идеал, то есть книгу, текст которой можно с интересом воспринимать и понимать до бесконечности. Поскольку роман создает собственную целостную систему всего, он не только послужит своим поклонникам неисчерпаемым развлечением и нагрузкой для интеллекта, но и преобразует их мировосприятие, научит видеть символику "Фау-2" и ее полета в окружающих предметах, слышать звуковую тень, уважать циклические соединения, со вкусом отдаваться паранойе, замечать в социальных отношениях аналоги химических и физических процессов, бояться креплаха, понимать гуманистическую ценность хаоса, избегать бихевиористов, торговцев дурью и костюм свиньи, решать двойные интегралы, готовить банановые вафли, помалкивать под амитал-натрием и смотреть на все вокруг как на нечто многослойно большее, чем оно кажется.

Потому я и назвал "Радугу тяготения" в заголовке Богом-Императором художественной литературы (до трагической битвы с Хорусом). Эта книга взяла все культурное наследие человечества, пересобрала его в увлекательную, регулярно уморительно смешную историю о приключениях американского недотепы в (после)военной Европе и убедительно соединила все со всем, образовав текст-универсум. Она отличается от иных впечатляюще сочиненных и прекрасно написанных книг так же, как – если развить сравнение с Вархаммером 40000 – Бог-Император отличается от Адептус Кустодес: Кустодианская стража могущественна, но правитель Империума превыше их всех. "Радуга тяготения" породила немало романов-примархов, и вполне возможно, что один из них когда-нибудь окажется еретиком Хорусом, но и ересь не заставит Роман-Вообще Томаса Пинчона сойти с Золотого Трона литературы. Это поистине культовое произведение, при чтении производящее читателей в культистов Противодействия, адептов ковалентной связи и поклонников полиимидов и теофосфатов.

Радуга тягоЧтения

Допустим, предыдущая часть статьи смогла заинтересовать вас чтением "Радуги тяготения". Поскольку теперь совсем ясно, что текст не из легких, возникает второй сакраментальный вопрос: а как это читать?

На него тоже есть ряд (радуга!) ответов. Во-первых, роман вполне нормально читается в одиночку, без подготовки, изучения справочных материалов и обращения к разборам вроде того, что ждет вас во второй половине статьи. Просто открыли и поехали. В книге есть очень темные места, например, первые три страницы, но большая часть текста вполне ясная – персонажи куда-то идут или бегут, встречаются друг с другом, разговаривают, что-то думают и чувствуют. Периодически, особенно на первом прочтении, будет возникать ощущение, что в истории выключили то ли логику, то ли связность – на этих эпизодах не надо сдаваться, они как онейриновый туман, что рассеется на следующем сюжетном повороте; не теряя присутствия духа пройдите их на ощупь. То же самое касается сложных теоретических выкладок из наук, вам не близких – они быстро заканчиваются, и Ленитроп вновь вполне внятно стремится по своей параболе из Лондона в Куксхафен.

В общем и целом, для одиночного неподготовленного чтения "Радуги тяготения" нужно прежде всего принять факт, что вы не очень поймете книгу с первого раза и многое в ней упустите. Связано это и с тем, как обильно в нее заложено информации, и с тем, как хитро она упакована, и не в последнюю очередь с тем, что на многие вопросы ответы ближе к финалу даются так, что понять их можно только при перечитывании. Я думаю, можно даже считать, что на самом деле в книге не 760-920 страниц (в зависимости от издания), а 1500-1800: заключительные главы настолько преображают историю, что после них надо сразу читать заново первые части и в свете нового понимания "За нулем" и "Отпуска" пересматривать события "В Зоне" и "Противодействия". По сути, первое прочтение является не более чем обучением читателя: вот онейрин, вот имиколекс, вот обратная связь, вот бренншлусс, вот распределение Пуассона, вот призраки и Зона, вот Ласло Ябоп, Бликеро, Пеклер, Стрелман, Мехико, Энциан, Чичерин, Катье Боргезиус, "Пират" Апереткин и Ленитроп. Ознакомились? Теперь пора открыть книгу на первой странице еще раз и прочесть ее уже по-настоящему.

Если роман вас не зацепит, то для поверхностного понимания его истории хватит и одного прочтения. "Радуга тяготения" не обязывает читателя лезть в глубины, как звездное небо не обязывает человека стремиться в космос. Вы в любом случае – и без чрезмерного труда – сможете проследить жизненный путь Энии Ленитропа и других ключевых персонажей, узнать исход любовной истории Мехико, итог охоты Чичерина на Энциана, финал научной карьеры Стрелмана и, конечно же, секрет 00000 со шварцгератом внутри. Многие важные для книги идеи проговариваются прямым текстом, другие ярко показаны через события, и какая-то система знаний о тексте у вас точно сложится. Тут главное – раз уж роман не пришелся вам по сердцу – концентрироваться на наиболее понятных эпизодах и центральных персонажах, не застревать в темных местах и не отвлекаться на сотни второ-/третьестепенных фигур. Держитесь основной траектории Ракетмена (уравнение по рысканию вам в помощь), и вы обязательно доберетесь до последней страницы и извлечете из своего читательского труда порядочную интеллектуальную пользу.

Во-вторых, "Радугу тяготения" можно прочитать и вооружившись справочниками по роману, в частности, упомянутыми выше книгой "A Gravity’s Rainbow Companion" Стивена Вайзенбергера и сайтом pynchonwiki.com, а также аналитическими материалами, как рецензия Ричарда Лока для New York Times и специализированный telegram-канал "Радуга спойлерения" Станислава Распеченко. Справочники в большей степени помогают справляться с незнакомой фактурой и отсылками, а аналитика – понимать, что в книге происходит с точки зрения аналитиков. Сам я не люблю работать с текстом в режиме "страница книги – страница пояснительных материалов" и считаю его ошибочным, но понимаю, что есть группа читателей, которые хотят все знать и беспокоятся, что пропустили на какой-то странице важную для истории деталь или не уловили значимую отсылку. Собственно, для таких и делают "Компаньоны" и постраничные комментарии, причем делают те же самые увлеченные читатели.

При этом надо иметь в виду, что справочники охватывают далеко не всю "Радугу тяготения". Всякий раз, как я лезу в пинчон.вики или Вайзенбергера из-за какой-нибудь загадки, я не нахожу к ней разгадку. Группа энтузиастов РАСёМОН под руководством того же Распеченко и потаенного литературоведа Михаила Монастырева делает сейчас доскональный комментарий к роману под названием "Радуга примечания", но это довольно долгий процесс, и пока они трудятся, будьте готовы к тому, что справочная литература будет больше стимулировать вас на самостоятельную работу, чем давать "правильные" ответы. То же самое еще в большей степени относится к аналитике: поскольку книга всеохватна, в ограниченном здравым смыслом объеме печатных знаков раскрыть ее невозможно (как и пересказать), и дело даже не в трюизме, что любой разбор текста ограничивается аспектами, интересными разборщику, а в том, что по каждому такому аспекту в "Радуге тяготения" по-хорошему надо писать монографию страниц на 760. Так что и чужих трактовок вам, скорее всего, не хватит, чтобы снять возникшие при чтении вопросы, да даже базовый вопрос "что это было?".

Я думаю, это здорово. "Радуга тяготения", будучи громадным гиперкубиком убика, буквально взывает о самостоятельном личном исследовании ее уровней. История о том, что за внешним слоем событий есть все более и более внутренние, требует от читателя, чтобы тот шел по сюжету на равных с персонажами, то есть предполагал, не понимал, не видел подсказки на самом видном месте, а потом – раз! – и замечал их, строил теории, время от времени захлебывался в очередном информационном шторме и пытался собраться с мыслями в затишье. Читать такой роман-квест со справочником наперевес – все равно что не читать его вовсе, отказываться от чтения как процесса восприятия и понимания текста. Это как игра в шахматы по решениям Stockfish, то есть читерство чистой воды вместо настоящего соревнования умов. Время от времени подглядывать, конечно, можно, но замещать радости открытий банальностью готовых ответов не стоит – книга все-таки не о конечной сумме знаний, а о бесконечности познания.

В-третьих, можно читать "Радугу тяготения" совместно, и на мой взгляд, это лучший способ. Книга создана для того, чтобы группой энтузиастов изучать ее имиколексные лабиринты и складывать клочки синек в целые чертежи 00000. Вновь этого требует история, где у каждого персонажа есть лишь небольшой обрывок данных о Войне и Противодействии. Поодиночке, разобщенные Ими, персонажи бессильно болтаются в водовороте жизни и смерти, и только в сотрудничестве друг с другом им удается хоть немного взять судьбу в свои руки. С чтением романа тут полная аналогия: если вы взялись за него вдесятером, обсуждая каждую главу на регулярных собраниях и делясь находками, гипотезами, трактовками событий, он раскроется вам ярче и полнее, чем если вы несколько раз пройдете его в гордом одиночестве. Сам я читатель-соло, но "Радуга тяготения" больше рассчитана на мультиплеер; это роман-MMORPG, где для успешного рейда по страницам нужны и выносливые читатели-танки, принимающие на себя основной удар текстовых мобов и боссов, и проницательные читатели-ДД, выбивающие из абзацев отсылки, намеки и смыслы, и опытные читатели-хилы, успокаивающие партию, что это еще простая лока, а вот дальше…

Есть у меня и другая метафора. "Радуга тяготения" есть пребывающая в суперпозиции квантовая система с неопределенным числом состояний, из-за чего и событийная, и смысловая редукция фон Неймана при каждом ее чтении (=измерении) будет выдавать каждому читателю уникальный результат. Поэтому так интересно читать роман группой: поскольку у всех коллапс волновой функции приключений Ленитропа приводит к разным квантовым состояниям и пинчоновского текста, и собственного ума, их соизмерение одновременно обогащает понимание книги и порядочно развлекает всех участников экспедиции. Всякий заметит что-то свое, пропущенное остальными. По этой причине стоит говорить и о том, что к анализу "Радуги тяготения" нужно применять статистический подход, рассматривать не отдельные читательские трактовки, а их распределение по ансамблю (правда, тут мои метафорические таланты уже иссякают, и я не могу сказать точно, распределение Гаусса, Пуассона или хи-квадрат, я ведь не Томас Р. Пинчон, а всего лишь Андрей Н. И. Петров).

Совместные путешествия по “Радуги тяготения” регулярно организуются семейством telegram-чатов Infinite по проверенной схеме: очередная команда храбрецов составляет план чтения по неделям (темп может быть разный – одни решают читать по 60-70 страниц в неделю, другие по 30-40) и раз в семь дней собирается на созвон в Zoom для обсуждения прочитанной нормы. Участие и в чатах, и в созвонах совершенно свободное, можно и отставать от плана, и опережать (нельзя только спойлерить), и бросать на эпизоде Домины Ноктурны, и возвращаться после того, как эпизод Домины Ноктурны, кхм, переварится, даже если группа к тому моменту полгода как дочитала роман до формального конца. Прямо сейчас примерно на середине книги находится чат "Больше чтения" Анны Жуковой. Не так давно закончилось семимесячное коллективное чтение романа в специализирующемся на книгах Томаса Пинчона чате неизбежного Станислава Распеченко "Пинчат", а два года назад его прочитал чат-отец Infinite-семейства Infinite Read (кстати, с понедельника чат-отец начинает читать дебютный роман Томаса Пинчона "V.", присоединяйтесь!). Нет сомнений в том, что экспедиции будут собираться и далее, тем более что "Азбука" сделала прекрасное переиздание романа, и экземпляров наконец-то должно хватить на всех желающих.

Бренншлюсс

На этом можно и закончить первую половину статьи, выполняющую функцию предисловия к чтению, а все остальное рассказать во второй половине, играющей роль послесловия. "Радуга тяготения" – веселая, грустная, ужасная, прекрасная, безумная, умная Книга-В-Которой-Есть-Всё. Ее одновременно легко и трудно читать. Роман-Вселенная, в которой можно как жить на поверхности центральной истории, так и погружаться в сокровенные глубины сюжета, и воспарять в символическую высь – и всюду что-то обретать. Текст "Радуги тяготения" таков, что любые действия с ним будут продуктивны, в том числе отказ от его восприятия и понимания. Платоновский Идеал произведения письменного искусства, воплощенный Томасом Пинчоном в дар человечеству. Бог-Император художественной литературы.

Ооооох, читать эту книгу было сложно, но еще тяжелее о ней что-то адекватное и полезное написать.
Буквально с первых страниц я начала делать пометки для будущего отзыва. Но с каждой главой, я стирала все больше и больше текста. К концу книги впечателния и эмоции смешались так сильно, что стали похожи на русский перевод "Радуги тяготения". Могу только сказать, что мне действительно понравилась эта книга. Теперь бы объяснить, чем же она меня зацепила...

Я бы могла сказать, что мне понравился текст этой книги своей легкостью и красотой. Но это будет ложью. Витееватые, огромные фразы, перечисления на десять строк. Сам автор постоянно отклоняется от своей истории, мысли стремительно убегают. Читать такое достаточно трудно. А в русском издании и не стоит. Да, для переводчиков эта книга должна была стать серьезным испытанием. К сожалению, они с ним справились весьма посредственно. Я искренне завидую людям, которые смогли за месяц одолеть этот кирпичик на английском. Краем глаза пробежалась по их рецензиям, говорят, там и правда текст гораздо симпатичней. На русском же языке то и дело спотыкаешься о странные слова, которых, кажется, даже и не существует. Кое-где так и хочется вопеть: "Чуваки, вы про словарь синонимом вообще знаете?". Нет, не спорю, были моменты, когда текстом буквально наслаждаешься. Но их слишком мало. Винить тут переводчиков или автора? Об этом я смогу сказать только после прочтения книги в оригинале... Найти бы время.

Я бы хотела сказать, что влюбилась в эту книгу за ее увлекательный и понятный сюжет. Враки-враки-враки! Это одна из самых сложных для восприятия книг на моем жизненном пути. Это просто капец! Это нереальное сумасшествие. Пересказывать книгу не то чтобы не имеет смысла, это просто невозможно. В ней куча сюжетных линий, которые не просто переплетаются, они ммм... как бы лучше пояснить. Знакома ли вам ситуация с наушниками в кармане? Когда их нереально распутать. Так вот возьмите сотню наушников, поместите их в огромный карман и достаньте через неделю. Эту страшную кучу проводов вы будете расплетать целый месяц. Точно так же обстоит дело с этой книгой. Если не психанете и не кинете дело раньше времени, то постепенно все выстроится в гладкую линию. История обретет смысл и, возможно, вам даже понравится. На самом деле, порой приходилось перечитывать главы по 2, а то и 3 раза. Очень тяжело ее читать, когда настроение ниже плинтуса, а голова полна своих проблем. Упустив мысль в одном месте, можно не понять очень большой кусок. В книге очень много отсылок к исследовательским и научным работам. И если про собаку Павлова в курсе буквально все, то в иных случаях придется или гуглить, или забить.
Хотя все же бывали случаи, когда страницы буквально глотались - кажется, только минут 10 читаешь, а уже 70 страниц позади. Да, было даже иногда смешно - особенно радовали несуразные песенки.

Я бы хотела восторгаться интересными персонажами. Но не смогу. Их слишком много. И, по-моему, большинство появляются только один, ну может, два раза. И они очень странные, мягко говоря. Умные, хитрые, извращенные, параноидальные личности. Некоторые даже пугают. Радует только, что они некартонные и весьма эмоциональны, порой даже вспыльчивы. Но все же, знаете, самый понятный для меня - Осьминог. Только его действия можно назвать логичными.

Я бы хотела кричать вам о том, что эта книга полна романтических историй и красивых постельных сцен. Аахахахах! Простите. Нет. В ней есть чувственные описания, но по большей части сцены секса порнографичны, грязны, грубы и резки. Ja, fickt es!. Снова отдельный привет переводчикам. Постельные подробности будут описаны при помощи тех слов, которые русский человек обычно использует в качестве матов. Хотя герои "Радуги тяготения" тоже ими материться будут. Больше всего раздражает, что и даже тут синонимы не используются. Вот тупо взяли три слова и гонят их весь текст. Агрррррр!!! И они оооочень портят те немногие красивые, эротические, приятные эпизоды. Самое время самой громко материться и проклинать всех и вся.

Знаете, эта книга мне очень напомнила сновидения. Каждая глава как отдельный сон. Иногда все выглядит очень странно, но постепенно складывается в общую картину. Люди появляются как черт из табакерки, происходящее может изменяться с нереальной скоростью и очень внезапно, а можно надолго застрять в одном месте и действии. Да и вроде персонажи твои знакомые. Только вот порой ты смотришь на человека, знаешь, кто это, но краем сознания понимаешь, что с ним что-то не так. Он не такой, каким должен быть. Можно даже неожиданно осознать, что ты лоханулся это и не твой знакомый, а так проходящий герой.
Порой эти сны повторяются, порой не имеют ничего общего с предыдущими. Некоторые из них хочется снить и снить раз за разом. Часть из них вылетает из головы моментально. А какие-то преследуют страшным кошмаром. Но каждый конец главы - будильник. Только ты собрал все в общую картинку, только сюжет разошелся, только ты увлекся, а тут оп и звенит будильник опять эти идиотские квадратики. И все сначала - вникай, перечитывай, понимай, влюбляйся или мечтай очнуться...

«Lingua latina non penis canis est»
Женщина, тебе должно быть стыдно, тут же дети!
Когда-то только поступив на первый курс и слушая разговоры старшекурсников, я регулярно встречала это выражение. В ответ на все вопросы ответ был один: этот ад надо почувствовать самим. Ещё чуть-чуть и вы все поймете. И мы поняли, но к делу это не относится.
Всем известное Луркоморье по этому поводу говорит: средневековый мем готичных ботанов, означает неимоверную трудность изучения латыни и большую крутость её освоивших.
К чему это я? А вот.
«Arcus Caelestis non penis canis est»

По сравнению с тем, что мой мозг пережил на этой неделе, латынь была легкой разминкой.
Это не просто трудное чтение, эта книга выносит мозг из черепной коробки, аккуратно препарирует его первые секунд десять, а потом хватает кувалду и вдребезги разносит все, что не успела уничтожить до этого. Чтобы не потеряться, не упустить отсутствующую нить пришлось буквально жить с этой книгой, читая её везде. Спасибо температуре и бессоннице, есть подозрение что они частично сберегли мое восприятие.
Так что прочтение этой книги – то, чем я реально горжусь.
И смутно надеюсь, что смогла усвоить хотя бы процентов 5 от всего, что вкладывал в неё Пинчон, потому что сильно сомневаюсь, что в ближайшие пару десятков лет мне хватит желания взяться за эту монументальщину ещё раз.
Тем более, что читать её в переводе снова точно не хочется, в этом так точно. Но в своих шансах лучше понять её в оригинале, я тоже не уверена.

Теперь немного о самой книге.
Главное правило чтения Радуги: забудьте о логике. Вот прямо сейчас. Или в тот момент, когда решить скачать или купить её. Или после первого абзаца. Не пытайтесь уследить за всеми поворотами сюжетов и деталями. Не выписывайте себе персонажей – все равно не запомните.
По ощущениям там больше сотни героев и большую часть из них запомнить все равно не получится. Я сразу после закрытия книги наберу около десятка героев, о которых я внятно могу что-то рассказать. Остальные мелькают в повествовании, сбивая с толку и тут же исчезая из него.
Ещё одно правило: даже если вы уверены, что давным-давно забыли, что такое брезгливость, все равно остановитесь и подумайте. Количество мата, трэша, пороков и извращений зашкаливает. К примеру, копрофагию уже не упомянул только ленивый, так что чтение за едой, особенно людям с богатым воображением не рекомендую категорически.
И последнее: это не история и не роман. Это текст. Возможно во многом текст ради самого текста. По обилию грязи из прочитанного за этот год Радуга может сравниться только с Литтеллом. Только там вся грязь выступает фоном, подчеркивающим ужас происходящего, а здесь это просто грязь.
Так что я прекрасно понимаю, о чем думали те члены журю и, которые голосовали против. И понимаю тех, кто голосовал за. Потому что язык прекрасен. Настолько разнообразный, что не верится, что все главы написал один и тот же человек. Настолько завораживающий, что некоторые страницы я перечитывала не потому, что с первого раза упустила что-то или отвлеклась, а потому, что хотелось ещё раз услышать их звучание. Зачитывала хаотичные отрывки вслух своим несчастным соседям в этот момент, в четыре утра отправляла сообщения с парой фраз, чтобы с утра не забыть обсудить их. И все равно, кажется, что упустила очень много.
Забавно, что именно в этой книге нашлась одна из лучших цитат о любви для меня:

«Внутри меня ты бродишь из грезы в грезу. Ты узнала ход в распоследний мой обшарпанный уголок и там, средь обломков, отыскала жизнь. Я теперь не скажу точно, какие слова, образы, грезы иль призраки «твои», какие «мои». Уже не разобрать. Мы оба теперь новые, невероятные…»

И именно в тот момент, когда была так нужна.

Я хотела бы поставить отрицательную оценку исключительно потому, что лично для меня очень важен сюжет, а не только форма. А здесь мы с ним разминулись. И те моменты, когда красота формы помогала забыть об этом, оказались слишком редкими.
Я спокойно могла бы поставить положительную оценку, потому что это именно тот случай, когда гениальность автора, ну или его воспаленного сознания, очевидна.
Я согласна с Роджером целиком и полностью – это все Е****е безумие.
Отвратительно, провокационно, удивительно.

Что ж, пересказывать этот небольшой роман – занятие бессмысленное. Тут как бы и мало всего и слишком много одновременно. Артур Кларк – изобразительный фантаст. Он всегда приглашает своего читателя пустить воображение и ум в полёт, помечтать и подумать. Так и тут.
Тут не будет чётких: как, почему, откуда и зачем. Захватывающих приключений тоже не будет. Человечество просто получает шанс подпитать своё чувство любопытства, попав в кусочек абсолютно иного, неизвестного мира. Но оно никогда не будет в силах этот мир понять и осмыслить. Будет много предположений и ни одного ответа. Добро пожаловать в гости к иному порядку, где всё наше представление о мире, даже физика и математика, помахают нам рукой. А останемся, как всегда, мы – со своей непробиваемой призмой самих себя, со своими загадками и с чувством прикосновения к вечности, с чувством выхода за границы собственной биологии. Но только мечтателям, гуманистам и мыслящим будет доступна такая честь, иных ждут бессмысленные словесные баталии, сомнения и страх. И кто знает, может быть этот кусочек станет толчком к чему-то новому, ведь он яснее ясного проиллюстрировал – все наши законы, наука, культура, экосистема, биология – всё это не абсолютное и не единственное. Это одно из многих. Оно может быть другим, может быть лучше. Каково, а? Но хватит ли сил даже у самых смелых людей осознать и оседлать подобное, вместо того, чтобы бояться и замыкаться, вместо того, чтобы снисходительно махать рукой? Пожалуй, этот вопрос и задаёт Кларк своему читателю, задаёт осмысленно, умно, красиво и серьёзно. Ответить и сделать выводы уже придётся нам самим.

 A screaming comes across the sky. It has happened before, but there is nothing to compare it to now.

 Кто из ангельских воинств услышал бы крик мой?

 Пусть бы услышал. Но если б он сердца коснулся

 Вдруг моего, я бы сгинул в то же мгновенье,

 Сокрушенный могучим его бытием. С красоты начинается ужас.

 Выдержать это начало еще мы способны;

 Мы красотой восхищаемся, ибо она погнушалась

 Уничтожить нас. Каждый ангел ужасен.

 Судьба, как ракета, летит по параболе

 Обычно — во мраке и реже — по радуге.

 Андрей Вознесенский , «Параболическая баллада»

How happy Ah will be, gearin' up fer thim Rooskies and Go-round Number Three

Ни одно частное лицо или государственное учреждение не могло позволить себе трату миллионов марок на создание больших ракет, если это ограничивалось бы исключительно интересами чистой науки. Перед нами человечеством, согласным на любые затраты, была поставлена задача решить великую цель и сделать в этом отношении первый практический шаг. И мы открыли дверь в будущее…

 Удивительным образом роман и его непутёвый главный герой перекликается с романом Василия Аксёнова «Ожог». В нём также главный герой-параноик подвержен расслоению и рассеиванию, в пьяном угаре, бреду, своих комплексах путешествуя по России. Один из главных романов русского постмодернизма прошлого века замечательно дополняет впечатление от «Радуги».

ХИМИЯ

 Фрагмент из романа Андрея Битова "Пушкинский дом"

ЦИФРОВОЙ ЧЕЛОВЕК

 It's a turn-around jump shot

 It's everybody jump start

 It's every generation throws a hero up the pop charts

 Medicine is magical and magical is art

 Think of the boy in the bubble

 And the baby with the baboon heart

 And I believe

 These are the days of lasers in the jungle

 Lasers in the jungle somewhere

 Staccato signals of constant information

 A loose affiliation of millionaires

 And billionaires and baby

 These are the days of miracle and wonder

 This is the long distance call

 The way the camera follows us in slo-mo

 The way we look to us all, oh yeah

 The way we look to a distant constellation

 That's dying in a corner of the sky

 These are the days of miracle and wonder

 And don't cry baby, don't cry

 Don't cry, don't cry

ОРУЖИЕ

 будто это Радуга, а они — ее дети…

 Запуск 00000 породил новую реальность аки Джуди породила Боба в Твин Пикс во время испытаний ядерной бомбы. Доктора Jamf, ставившего эксперименты над Тайроном, в действительности не существовало. Вакуум выдуман Ими для того, чтобы нас разделять. Реальность Зоны должна схлопнуться сама в себе запуском ракеты 00001, тем самым произойдёт не только суицид гереро, но и уничтожение всего текста-древа Зоны. Не бойся Брокенского призрака, он не кусается.

 мемас с 4chan на самом деле показал тень от Ракетменовского достоинства, когда тот забрался на гору Брокен

ЧЕЛОВЕК НОВОГО МИРА

 Я хэйчу Пелевина, потому что это модно!

 Осталось сказать несколько слов о результатах применения оружия возмездия, Фау-2, против СССР. Впрочем, можно обойтись и без слов, тем более что они горьки и не новы. Пусть любопытный сам поставит небольшой опыт. Например, такой: пусть он встанет рано утром, подойдет на цыпочках к окну и, осторожно отведя штору, выглянет наружу.

 Радуга тяготения - моя любимая книга, правда, я в ней мало чего понял

 слова не-такого-как-все-любителя-Пинчона-хейтера-Пелевина-который-на-деле-просто-цепляется-за-лирические-части-текстов-Пинчона-или-что-то-знакомое-и-как-собачка-Павлова-ориентируясь-по-ним-получает-удовольствие

 Допустим, кому-то в голову придет создать лучи смерти. Для этого надо построить аппарат, направленно посылающий ведущее к смерти влияние. Традиционный путь - технический. При этом придется долго возиться с паяльником и перебирать разные детальки, одна из которых /глядящая в душу дырочка ствола/ вообще не выпускается. Этот путь не для нас.

 Но не подойти ли к задаче по-другому? Почему излучение должно обязательно исходить от тривиального электроприбора? Ведь информация - тоже способ направленной передачи различных воз действий. Нельзя ли создать ментальный лазер смерти, выполненный в виде небольшого рассказа? Такой рассказ должен обладать некоторыми свойствами оптической системы, узлы которой удобно выполнить с помощью их простого описания, оставив подсознательную визуализацию и сборку читателю. Рассказ должен обращаться не к сознанию, которое может его вообще не понять, а к той части бессознательного, которая подвержена прямой суггестии и воспринимает слова вроде "визуализация" и "сборка" в качестве команд. Именно там и будет собран излучатель, ментальная оптика которого для большей надежности должна быть отделена от остальных психо форм наклонными скобками.

 В качестве рабочего тела для этого виртуального прибора удобно воспользоваться чьими-нибудь глубокими и эмоциональными мыслями по поводу смерти. Ментальный лазер может работать на Сологубе, Достоевском, молодом Евтушенко и Марке Аврелии; подходит так же "Исповедь" Толстого и некоторые места из "Опытов" Монтеня. Очень важным является название этого устройства, потому что психическая энергия, на которой он работает, будет поступать из осознающей части психики через название, которое должно надежно закрепиться в памяти. На мой взгляд, словосочетание "Зеленая Коробочка" годится в самый раз - есть в нем что-то детское и трогательное; да и потом, его почти невозможно забыть. И последнее. Проницательный читатель без труда угадает, в какой момент сработает собранный в его подсознании ментальный самоликвидатор. Менее проницательному подскажем, что это произойдет в тот момент, когда он где-нибудь наткнется на слова "луч смерти сфокусирован".

 Впрочем, в течение некоторого времени действие лучей смерти обратимо. Лиц, интересующимся, как демонтировать Зеленую Коробочку, просим прислать уведомление о переводе 25 рублей на наш счет и указать свой адрес.

 Принимающим все это за шутку мы рекомендуем поставить простой опыт - засечь по часам время и попробовать не думать о Зеленой Коробочке ровно шестьдесят секунд.

 It has happened before, but there is nothing to compare it to now. It is too late.

LOOSING IT

 В: Что сказал Тайрон Слотроп, прежде чем окончательно дезинтегрироваться, встретив живую Бьянку?

 О: Silence wench, i do not wish to be horny anymore! I just want to be happy...

ОБРАТНЫЙ ОТСЧЁТ

 Эй, Слотроп, посчитаешь от десяти до одного?

 Нет, i am so busy being free

 When your world is full of strange arrangements

 And gravity won't pull you through

 You know you're missing out on something

 Well that something depends on you

 Возможные OST к роману замучаешься перечислять, но пусть это будет шедевр группы ABC "The Lexicon of Love", напоминающий мне по духу "Gravity's Rainbow" больше всего

Ребята, пришло Время Приклю... ахем, извините, я хотела сказать "Лазарус, настало время осеменять".
Пройдут годы и годы, а творчество Хайнлайна у меня теперь будет ассоциироваться с этой вот фразой, про время осеменять. Вообще в этой книжке ровно всё время - это время осеменять.
Лазарус Лонг - двухтысячелетний землянин, тролль, лжец и осеменитель всего движущегося, человек, который, по утверждениям далеких потомков, которых ни много, ни мало, а три четверти от всех живущих людей, попробовал в свой жизни все.
Но на самом деле в книге мы этого всего не увидим - ни космического пиратства, ни проектирования теплиц, ни ядерной физики, в конце-то концов, "всё" Лазаруса - это женщины. Которых надо осеменять. И он осеменяет, даже своих родных детей, приемных детей, сестер, клонов, сомужей в браке, и даже небо и даже мамку свою.
Я не берусь утверждать, что книга написана для больных фетишистов, но и исключать такого не могу. Все небеременные героини со слезами на глазах умоляют Лазаруса сейчас же, в ту же секунду сделать им ребенка. Все беременные героини рожают и снова требуют ребенка. Одна из жен Лазаруса получила, мол, даже премию, родив сто детей за двести лет.
Сто детей, а, Хайнлайн, у тебя что, фиксация что-ли какая-то случилась, что это за ад вообще, люди так не размножаются же, объективно нет ничего хорошего в доброй сотне погодков. Сотни, боже мой!
Причем эти все беременности и роды у Хайнлайна лживы и приторно идеалистичны - беременности всегда идеальные, никаких токсикозов, никакого геморроя, никакого дискомфорта, роды всегда приятные, грудного молока хватает и детям всем и мужику еще остается. Причем начинать вариться в этой репродуктивной патоке Хайнлайн советует лет в четырнадцать, мол, поздно выходить замуж - плохая, негодная городская привычка.
Но и четырнадцать не дно - своим сестренкам Лазарус заделывает детей, когда им исполняется по двенадцать. Двенадцать, Карл!!!

Кроме превращения маленьких девочек в конвейеры по обслуживанию спермовой гигантомании главного героя, в книге есть - инцест, пояса верности, полиаморные браки, озабоченные компьютеры, гинекологические осмотры дочерей отцами, фетиш измены и еще много всякой невыносимой пурги, которая не имеет никакого отношения к научной фантастике.

Я прочитала книгу, так как в интернете любят ругаться, что мол в ней много секса. Но нет, секса в ней не больше, чем в книгах учета каких-нибудь фермеров, где написано, какой жеребец какую кобылку покрыл. Вообще ни одного секса. Ничего даже похожего. Только время осеменять, только хардкор.

Я просто не знаю с какой стороны подойти к этой книге даже после прочтения. Казалось бы, что может быть проще определиться с впечатлением. Ан-нет, тут любое мнение - объективное, субъективное, хоть какое-нибудь, ты где? ау! - теряется, размывается. Я ненавижу эту книгу за отдельные подробности, грязь, но без которых она не была бы “Радугой” - настолько провокационной, шумной, насыщенной и символичной; люблю за шикарные, оригинальные идеи и пищу для размышлений, восхищаюсь фантазией и умением Пинчона. Я недовольна, что пришлось читать книгу именно сейчас, потому что была не готова к ней, а с другой стороны - я бы так еще очень долго шла к этому подвигу и это затянутое время мало что изменило бы, поэтому рада, что все-таки прочитала. Я жалею, что не читала ее на языке оригинала: переводчики хоть и молодцы - такой объем работы проделать, что впору им памятник ставить, но самого факта корявости перевода это не меняет; но на английском я бы читала не неделю, а весь месяц, с вероятностью потеряться где-то в пути, поэтому рада, что все-таки познакомилась с ней на русском, так как это еще дает стимул когда-нибудь перечитать на английском нет, нет, нет, ни за что, по крайней мере в ближайшие несколько лет - а перечитать ее обязательно надо.

Дальше...

Никогда не думала, что книга - вообще книга, любая книга - способна настолько вынести мозг. Это разве нормально просыпаться посреди ночи, к примеру, от настойчивой мысли-идеи-догадки (что это было?), что все повествование можно сравнить с параболой - траекторией полета ракеты? “Лохматенькой” такой параболой, нацарапанной неуверенной рукой, плавной ровно настолько, насколько это позволяет хаотичность повествования. От полной мешанины в происходящем и персонажах в начале, над которыми со временем поднимаешься и отдаляешься, видишь картину происходящего четче, знакомясь с теми, кто непосредственно связан с сюжетом; а под конец снова скатываешься, наращивая скорость, и бомбардируешься, казалось бы, случайными осколками фактов/бреда/видений, которые, тем не менее ведут к конечной цели (ой ли?). Но стоп, это же ведь типичная завязка-кульминация-развязка? Чего только посреди ночи не привидится, не так ли?

Сюжет, на удивление - после всевозможных отзывов, страхов, запугивания - оказался вполне внятным и логичным, насколько это вообще реально для такой книги и постмодернизма в целом. Нет, безумия, бреда и прочих вещей, усложняющих восприятие, тут достаточно, но я ожидала, что будет хуже. А что же до кажущейся бессмысленности… Покажите мне смысл в современном мире и сюжет в обычной жизни - все просто случается, без всякого плана, даже если дать разыграться паранойе и думать, что какие-то безликие Они прикидываются, что у них есть план, то события все равно идут в разрез с ним, так как - вспомним лапочку Гёделя - всегда есть некий элемент, который нельзя учесть, но который - ахах, по закону Мёрфи - все испортит. А паранойя, такая цветущая буйным цветом - и плодоносящая! - паранойя, что впору любого заразить, вкупе с наркотическими глюками, рефлексиями, и вдоба-авок со всевозможными пара- и пси-штуками (ведьмы, медиумы, связь с миром мертвых, сознание лампочек) - тут уж не до ясности в изложении.

Место действия - Европа во время (а также до и после) Второй мировой. Блицы сами по себе ужасны, чтобы двинуться мозгами, а тут еще и появляются новые сверхзвуковые ракеты, которые и не услышишь, когда они летят, а звук найдет тебя только тогда, когда они упадут - поздно, чтобы испугаться. Отсюда понятна озабоченность, двинутость и помешательство на этой почве. Страх смерти, символизм ракеты оправдывают туалетно-порнографическую направленность романа. И Пинчон ведь по ходу дела объясняет, так что, даже если хотелось бы, не придерешься - все тут на месте.

Основной герой, на котором все завязано - Ленитроп - американец, которого его же папик продал ученым для опытов и они - рады стараться - с самого детства выработали у Энии, как у павловских собак, рефлекс на некий раздражитель, связанный с ракетами. Жуткий параноик, как и все в этой книге, он большую часть книги и пытается распутать некий заговор (а есть ли он? и если есть, то один ли? а существует ли он сам?), найти зачем же так с ним поступили. Но главный персонаж книги - прости, Ленитроп - конечно же ракета. Даже не просто ракета, а Ракета - как некое потустороннее существо, которое подчиняет, пугает, повелевает, восхищает и живет своей отдельной жизнью, присутствует в каждом действии, в каждой мысли и никуда от нее не деться.

На самом деле Пинчон - просто прелесть. Тут ведь главное поймать его мысль и не слететь с катушек этой волны, найти эту тонкую грань между скоростью чтения и вниманием, которое уделяешь тексту - ровно настолько, чтобы в отдельных местах понять и разобраться, о чем он пишет, а некоторые куски просто пропустить через себя, на уровне эмоций, не особо ища смысл там, где ему быть не положено. Он сложен (это не жалоба, а радость), но только насыщенностью текста значениями, сопоставлениями, объемом чистой информации, которую надо (надо ли? но хочется ведь) усвоить. Переплести текст так органично с физикой, химией, биологией, математикой и всем, что под руку попадется, так, чтобы все детали встали на свое место и играли одинаково важную роль. Но я не заявляю, что все поняла в романе, ведь о смыслах, целях и значениях можно говорить очень долго, и каждый, в зависимости от своей точки зрения, вынесет что-то свое отсюда. А сравнениям у Пинчона можно радоваться даже в отрыве от текста. Пусть они не всегда эстетически приятны, но настолько сильны с образной, символичной и художественной сторон, что сложно ими не восхищаться.

Неделя с “Радугой” была наихудшим моим кошмаром, и тем не менее это самый замечательный и чудесный опыт от чтения, который я когда либо получала. Поэтому ставить 5 книге - это настоящее безумие, слишком много там там вещей, на которые я бы обычно отреагировала крайне негативно. Но, I’ve lost the fight, и я - уже не я.

Свет — рука левая тьмы,
Тьма — рука правая света
(из другой книги Хейнского цикла)

В оригинале книга называется "The Dispossessed. Перевод, который я читала, озаглавлен "Обездоленный", но можно перевести как "Обездоленные (Обделенные)". Немало доводов найдется в пользу последнего варианта.
Уррас и Анаррэс. Две планеты, каждая из которых Луна для второй. Два общества, традиционное и экспериментальное. Архисты и анархисты.
Понятие обездоленности применимо и к Уррасу, и к Анаррэсу. И у анархии, и у олигархии свои ущербности и пороки, автор о них не умалчивает.
Открытый финал мало того, что оставляет за кадром дальнейшую судьбу главного героя, но оставляет без ответа вопрос о дальнейших перспективах показанных читателю общественных устройств.
Смогут ли они взаимодействовать и как? Повторит ли Уррас со своими социальным расслоением, международной враждой и бездумным потреблением судьбу Земли ( которая там дошла до состояния малопригодной для жизни планеты) ? Закоснеет ли Анаррэс, превратившись в подобие позднего СССР с возвышенными цитатами на устах и презрением к ним же в мыслях и поступках?
Читателю ничего этого не расскажут, потому что автор добра и дарит надежду, а не отнимает ее.
Надежду, что идеи принадлежат всем, что взаимопомощь - базовое, а не наносное свойство человеческой природы, что все мы - одно, как левая и правая рука. Аммари на языке Анаррэса. Братья.
Перевод названия как "Обездоленный" тоже подходит. Это главный герой, Шевек, уроженец Анаррэса, характеризующий себя для уррасти ( чтобы доступно было их пониманию) нищим, ничего не имеющим, пришедшим с пустыми руками. Человек, обладающий огромной интеллектуальной ценностью и не желающий владеть ею эгоистично. Странник, не пришедшийся ко двору в родном мире. Диссидент, исповедующий те идеи, на которых основан его родной мир.

Читатель вправе прищуриться скептически и задать главному герою несколько неприятных вопросов. С чего это он испытывает такое доверие к хейнитам? Известно ли ему, что такое патриотизм? И тому подобное. (звучать это будет, скорее всего, голосом старика Атро)
Если прислушаться к ответу (который есть вся история жизни Шевека на Анаррэсе и Уррасе), прозвучит напоминание, что наш собственный мир здесь и сейчас - тесный клубок взаимосвязей, небогатый на ресурсы, одна лодка на всех и грести вместе предпочтительнее, чем под себя.
Давайте представим, что это всё-таки возможно.
Несмотря на то, что теория, разработанная Шевеком, годится для создания не только мгновенного средства связи и оперативного сотрудничества, но и молниеносных боевых операций тоже.

-----------------
PS Не знаю, мне так попадает в резонанс или у Ле Гуин особый дар писать зиму, но описание прогулки Шевека и Вэйи для меня как красивое художественное видео. Почти тот зимний фильм в "Солярисе" Тарковского.

-------------------

Мы не стесняемся говорить: отличная книга! прекрасная книга! Так что не буду выпендриваться и сюсюкать. "Радуга тяготения" – отвратительная книга. И все в ней отвратительно: сюжет, композиция, герои, темы, язык... Честно искала, что что-нибудь одно компенсирует другое, но пару метафор текст не вытягивают. Можете не убеждать меня, что сегодня публичное опорожнение – это тоже искусство. Нет. Не искусство. Исключительно опорожнение. Секс, наркотики, войнушка – мужское восприятие мира?.. Не думаю, что все так плохо с половиной человечества. Искать второй смысл там, где нет первого?.. Ну нет.

Первая реакция на Пинчона: набор слов, хотя бы уже по алфавиту стояли... Потом среди жижи текста всплыли очертания чего-то понимаемого – несколько пятен в сознании. На крыше выращивают бананы. Доктор Стрелман работает с собаками по методике Павлова. Ленитроп обладает неким "предзнанием", куда упадет ракета: где спит с девушкой, там через сколько времени и падает. Радистка Кэт (сорри, Катье) в немецком тылу. Голландец уничтожает дронтов. Смакую гадкие-гадкие-гадкие конфетки (наверное, лучший эпизод книги). Роджер с Джессикой – о, реально красивый абзац текста. Осьминог??? Катье с Ленитропом. Это Франция? Съешьте еще этих мягких фекалий. Теперь Германия?.. Ленитроп от кого-то убегает. Чичерин – русский. Африканцы (Энциан). Казахи?! Нет, киргизы. (Реально интересная тема, как всё в этой книге, многословная и малоинформативная, – создание и конкуренция алфавитов народов Средней Азии: латиница против кириллицы против арабской вязи... блин, закончилось...) О, я понимаю: Ленитроп добывает кило гашиша, спалился... Кино какое-то? Я поняла большой эпизод! (я крутая, я крутая) Немец Пёклер участвует в создании ракеты, нет, Ракеты, а ему возвращают из лагеря дочь, каждый год новую, по крайней мере он так думает, чтобы оправдать свое отношение к ней. Ленитроп с Маргаритой, с ее дочерью Бьянкой на корабле (редкостная гадость). Ленитроп проникает куда-то, где следы ракеты (?). А потом оттуда убегает. Потом снова убегает. Собачья деревня. Ленитроп в костюме свиньи. И встречает свинью. (и сам свинья, будем честными) И снова убегает. Лампочка Байрон. Катье встречает Энциана. Ленитроп в туалете трансвеститов. Далее малоразборчивая и малоинтересная каша.

Всё. Я проспойлерила вам всё. Теперь вы знаете сюжет и вам нет нужды читать. Ага. (Только учтите еще, что в этой книге о Второй мировой существенно недооценено значение Советского Союза в победе над фашизмом: можно подумать, что выиграли англичане.)

Но помимо кучи обломков и обрывков, что сказали вы?

Именно слово "неупорядоченность" – для меня ключевое к тексту. В то, что Пинчоновский текст – результат тяжелой и профессиональной работы, – я не верю категорически.
Невоздержанность, беспорядочность, вседозволенность в словах, чувствах, эмоциях, половой жизни – особенность времени; естественно, что она отражается в литературе. Но углубляться в нее, как купаться в загаженном пруду (характерной особенности нашего времени), ничуть не хочется. Загруженность избыточными вещами, людьми, связями, словами. Лень работы над собой, лень отбора, размышления над словами, над эмоциями, над поступками. Отказ от перечитывания, совершенствования, шлифовки. Квинтэссенция этой лени быть человеком (постоянного становления личности) – Пинчон (как текст, конечно).

Я понимаю, что нагромождение предложений, не всегда связанных между собой, как и провалы среди этих предложений – такой прием автора. Ну какая-то цель должна же быть, куда-то все линии должны вести?.. И у меня нет доверия к переводчикам, которые паки и паки умножая умножают "кои", "ибо", "сей", напрочь заменяя нейтральные "который", "потому что", "этот", – ЧТО они хотели стилизовать старославянизмами в этом тексте? Там в оригинале тоже стоят устаревшие стилистически не нейтральные лексемы? ...Не до такой степени мне это интересно, чтобы проверять.

Война (и послевойна, да и вообще жизнь) – это абсурд, боль и грязь. Но те, кто пережил большое испытание, вынесли из него только то, что было в них самих: Толкин – сказку, Ремарк – дружбу, Быков – верность, Гитлер – нацизм. Пинчон войну не переживал. Но делится с нами абсурдом и дерьмом. Не могу сказать, что мне не близок опыт этого мира как мира абсурда, но именно потому, что я свою долю абсурда проживаю, я не хочу еще и читать его, по крайней мере не в такой малохудожественной неопрятной и многословной подаче. Мне нравятся иллюзии порядка. И – да, мы все – производители говна в разных смыслах. Но не выносим его на публику именно потому, что люди.

Па-беларуску...

Тут...

Мы не саромеемся казаць: выдатная кніга! цудоўная кніга! Так што не буду выпендрывацца і сюсюкаць. "Радуга цягацення" – брыдкая кніга. І ўсё ў ёй брыдкае: сюжэт, кампазіцыя, героі, тэмы, мова... Шчыра шукала, што нешта адно кампенсуе іншае, але пара метафараў тэкст не выцягвае. Можаце не пераконваць мяне, што сёння публічнае выпаражненне – гэта таксама мастацтва. Не. Не мастацтва. Выключна апаражненне. Сэкс, наркотыкі, вайнушка – мужчынскае ўспрыманне свету?.. Не думаю, што ўсё так дрэнна з паловай чалавецтва. Шукаць другі сэнс там, дзе няма першага?.. Ну не.

Першая рэакцыя на Пінчона: набор слоў, хоць бы ўжо па алфавіце стаялі... Сярод жыжы тэксту ўсплываюць абрысы чагосьці пазнавальнага – некалькі плямаў у свядомасці. На даху вырошчваюць бананы. Доктар Стрэлман працуе з сабакамі па методыцы Паўлава. Ленітрап валодае нейкім “перадведаннем”, куды ўпадзе ракета: дзе спіць з дзяўчынай, там праз колькі часу і падае. Радыстка Кэт (соры, Кацье) у нямецкім тыле. Галандзец знішчае дронтаў. Смакую гадкія-гадкія-гадкія цукерачкі (ці не найлепшы эпізод кнігі). Роджэр з Джэсікай – о, рэальна прыгожы абзац тэксту. Васьміног??? Кацье з Ленітрапам. Гэта Францыя? З'ешце яшчэ гэтых мяккіх фекалій. Цяпер Германія?.. Ленітрап ад кагосьці ўцякае. Чычэрын – рускі. Афрыканцы (Энцыян). Казахі?! Не, кіргізы. (Рэальна цікавая тэма, як усё ў гэтай кнізе, шматслоўная і малаінфармацыйная – стварэнне і канкурэнцыя алфавітаў народаў Сярэдняй Азіі: лацінка супраць кірыліцы супраць арабскай вязі... блін скончылася...) О, я сяку: Ленітрап здабывае кіло гашышу, спаліўся... Кіно нейкае? Я зразумела вялікі эпізод! (я крутая, я крутая) Немец Пёклер удзельнічае ў стварэнні ракеты, не, Ракеты, а яму вяртаюць з лагеру дачку, штогод новую, прынамсі ён так думае, каб апраўдаць свае адносіны да яе. Ленітрап з Маргарытай, з яе дачкой Б'янкай на караблі (рэдкаснае паскудства). Ленітрап пранікае кудысьці, дзе сляды ракеты (?), а потым адтуль уцякае. Потым зноў уцякаў. Сабачая вёска. Ленітрап у касцюме свінні. І сустракае свінню. (і сам свіння, будзем шчырымі) І зноў уцякае. Лямпачка Байран. Кацье сустракае Энцыяна. Ленітрап у прыбіральні трансвестытаў. Далей маларазборлівая і малацікавая каша.
Усё. Я праспойлерыла вам усё. Цяпер вы ведаеце сюжэт і вам няма патрэбы чытаць. Ага. (Толькі ўлічыце яшчэ, што ў гэтай кнізе пра Другую сусветную істотна недаацэнена значэнне Савецкага Саюза ў перамозе над фашызмам: можна падумаць, што выйгралі англічане.)

Но помимо кучи обломков и обрывков, что сказали вы?

Менавіта слова неўпарадкаванасць – для мяне ключавое да тэксту. У тое, што Пінчонаўскі тэкст цяжка і прафесійна напрацаваны, – я не веру катэгарычна.
Неўстрыманасць, беспарадкавасць, усёдазволенасць у словах, пачуццях, эмоцыях, полавым жыцці – асаблівасць часу, натуральна, што яна адлюстроўваецца ў літаратуры. Але паглыбляцца ў яе, як купацца ў загаджаным ставе (характэрная асбалівасць нашага часу), ані не хочацца. Загружанасць збыткоўнымі рэчамі, людзьмі, сувязямі, словамі. Лянота працы над сабой, лянота адбору, роздуму над словамі, над эмоцыямі, над учынкамі. Адмова ад перачытвання, дасканалення, шліфоўкі, кшталцавання (аднакаранёвае для мяне – каштоўнасць). Квінтэсэнцыя гэтай ляноты быць чалавекам (няспыннага станаўлення асобы) – Пінчон (як тэкст, вядома).

Я разумею, што нагрувашчанне сказаў, не заўсёды звязаных паміж сабой, як і правалы сярод гэтых сказаў – такі прыём аўтара. Ну нейкая мэта ж мусіць быць, кудысьці ўсе лініі павінны весці?.. І ў мяне няма даверу да перакладнікаў, якія паки и паки умножая умножают “кои”, “ибо”, "сей", спрэс замяняючы нейтральные "который", "потому что", "этот" – ШТО яны хацелі стылізаваць стараславянізмамі ў гэтым тэксце? Там у арыгінале таксама стаяць састарэлыя стылістычна не нейтральныя лексемы? ...Не да такой ступені мне гэта цікава, каб правяраць.

Вайна (і паслявайна, дый увогуле жыццё) – гэта абсурд, боль і бруд. Але тыя, хто перажыў вялікае выпрабаванне, вынеслі з яго толькі тое, што было ў іх саміх: Толкін – казку, Рэмарк – сяброўства, Быкаў – вернасць, Гітлер – нацызм. Пінчон вайну не перажываў. Але дзеліцца з намі абсурдам і гаўном. Не магу сказаць, што мне не блізкі досвед гэтага свету як свету абсурду, але менавіта таму, што я сваю долю абсурду пражываю, я не хачу яшчэ і чытаць яго, прынамсі не ў такой маламастацкай неахайнай і шматслоўнай падачы. Мне даспадобы ілюзіі парадку. І – так, мы ўсе – вытворцы гаўна ў розных сэнсах. Але не выносім яго на публіку менавіта таму, што людзі.

О Томасе Пинчоне и о его "Радуге тяготения" я узнала несколько лет назад, когда очередная Нобелевская премия по литературе искала своего лауреата, а Пинчон был на нее номинирован. Правда занести его книгу в список хотелок мне пришлось не из-за этого, а потому, что мой друг Дима ( Elessar ) при любом упоминании о нобелевке все время повторял фразу "Пинчон - чертов гений". К сожалению, а может и к счастью, "чертов гений" лауреатом нобелевки так и не стал, зато к счастью, а может и к сожалению, удостоился чести выпасть мне в ноябрьском туре "Долгой прогулки".

Не буду строить из себя критика от Бога, умничать и говорить, что Пинчон открыл мне глаза на великую литературу, что я так много поняла из его "Радуги тяготения". Вот вам правда: первые страниц сто (тут я злостно преуменьшаю весь масштаб трагедии) я ни черта не понимала, хотелось уподобиться опоссуму и притвориться мертвой, лишь бы все это прекратилось. А потом в один момент "Радуга тяготения" перестала меня тяготить: клетки мозга перестроились, подстроились под подобную литературу и стало легче. А стало ли понятнее? Эм... да не особо. Но постепенно, шаг за шагом, я начала исследовать ту верхушку айсберга, которая мне все же открылась, с надеждой, что мне удастся набрать в легкие побольше воздуха, нырнуть поглубже и исследовать то, что скрыто под толщей воды.

"Радуга тяготения" наполнена ракетами, сексом, унынием, безумием, тленом, безысходностью. Самой настоящее Днище, цветами радуги здесь даже и не пахнет. "Радуга" наполнена не цветами, но оттенками. Я ожидала, что это будет градация серого, но в итоге пришла к выводу, что это градация зеленого. Где-то читала, что зеленый цвет должен успокаивать, но в этой книге он как будто является катализатором паранойи и всеобщей истерии. В мире "Радуги" все сходят с ума: животные, люди, законы физики, весь окружающий мир. Ракеты падают то ли согласно распределению Пуассона, то ли согласно стояку Ленитропа, а может у них просто не задался день, вот они и падают. Или они попробовали галлюциногенные конфетки от миссис Квандал и их теперь плющит об Лондон. Крики падающих ракет смешиваются с криками людей. Внутренние крики, про себя, такие громкие, что лопаются барабанные перепонки. Всеобщая истерия передается читателю сквозь страницы, проникая в организм подобно яду.

Учитывая, что без поллитры в книге не разберешься, то с запоминанием персонажей у меня случилась беда. Но парочка имен все же прочно впечатались в мою память, и среди них, конечно же, есть Стрелман, ибо он мне почему-то с первой же нашей "встречи" стал напоминать капитана двенадцатого отряда из манги "Блич". Не самый приятный персонаж, но при этом чем-то он притягивает, вызывает интерес. Это как в детстве: найдешь на улице какую-то бяку, а палочкой потыкать все равно тянет. Вот так же и со Стрелманом. И вообще, у мужика есть ручной осьминог Григорий. ГРИГОРИЙ, мать вашу! Я бы, конечно, назвала осьминога Аркашей, но имя Григорий было бы моим вторым выбором.

Отдельно хочу упомянуть работу переводчиков. Наверное, переводить подобные книги не просто сложно, а адски сложно. При этом нужно реально любить свою работу и быть немножечко игроком, потому что "Радуга тяготения" - это настоящее испытание, вызов, и без здравой доли азарта с ней не справиться. Сравнить перевод с оригиналом? Боже упаси! Мой мозг мне еще нужен в целости и сохранности, и на такой эксперимент я пока не согласна. Так что от меня искреннее спасибо за перевод, за колоссальную проделанную работу, и в какой-то степени за мотивацию и вызов. Но если все же попробовать оценить язык "Радуги тяготения" основываясь на переводе, то я бы сказала, что он какой-то математичный. Ощущение, что каждое слово было предварительно исследовано, измерено и только потом поставлено на полагающееся ему место, как в какой-нибудь формуле.

Читать "Радугу тяготения" невероятно сложно, но в равной степени интересно. Я искренне понимаю тех 11 членов жюри Пулитцеровской премии, которые в 1974 году проголосовали против присуждения ее Пинчону, но в то же время возмущаюсь вместе с теми тремя, которые голосовали "за". Тут так сразу и не разберешься, "гений" Пинчон или "безумец", действительно он так мастерски владеет словом или это какая-то высшая степень графомании (то, что он "чертов", сомнений не вызывает). Пожалуй, в моей Вселенной есть местечко именно для гениального мастера.

А потом...

А потом автор рецензии начитался критических статей и разных анализов "Радуги тяготения", и понял, что он дурак и ничего в итоге не понял. Конец.

Примерно в 15 лет во мне проснулся аппетит к другой, не классической и не приключенческой литературе. Захотелось чего-то совсем другого, но чего конкретно - было непонятно. В домашней библиотеке оказалось всего две нетипичных книги - "Левая рука тьмы" и "Три сердца и три льва". И это навсегда изменило мою жизнь и вселило в сердце любовь к фэнтези, и разрушило стены в воображении. И куда тут было угнаться всем классикам, не считаю Жюля Верна, конечно, он тоже был великим фантазером, когда стираются границы и вымышленное становится новой реальностью.

Уже намного позже, всего пару лет назад, я продолжила знакомство с Ле Гуин, начав с Земноморья. И, честно говоря, осталась не удовлетворена. Интересно, но забылось совершенно всё, что было прочитано. Потому я с большим опасением подходила к этому роману. А, вдруг, опять мимо? О, как же я ошибалась! И как это было великолепно! После прочтения хочется не просто летать, творить, но и думать, приводить аргументы, строить свои миры! Хочется найти доказательства, что возможен реальный мир, где человек будет свободен, сможет жить и творить, где не будет стен.

Потому что именно в стены мы всегда упираемся в этой жизни. Куда бы ни пошли, как бы ни хотели поступить - стены вокруг и внутри нас. Воспитание, законы, мораль - неизвестно какие стены выше и крепче. Если государственный закон ты можешь преступить и жить дальше, то законы социума не дадут тебе дальше свободно существовать. Либо отказ от общества и затворничество, либо смириться и не нарушать кем-то навязанных моральных установок. И весь роман построен на диалоге автора с самой собой - какой строй для человека лучше - анархизм или капитализм. Долгий, конструктивный и продуктивный диалог, где собеседники уважают и прислушиваются друг к другу. Такая вот виртуозная шахматная партия, каждым ходом приближая концовку, в которой, не будет ни пата, ни мата. У всего есть недостатки и достоинства. Человек обделён в любой системе. Неужели, это единственное наше возможное состояние - быть в чём-то ущемленным, упираться в стены и чувствовать над собой потолок?

Великолепный роман, в котором нет места гневу и ненависти, но есть место для размышлений, любви и медитации. И, конечно, для надежды. И не важно, что после прочтения остаётся много вопросов. Они прекрасны и необходимы: что такое свобода, возможно ли человеческое сотрудничество и содружество? И то, что автор так спокойно и рассудительно их поставила, привела свои аргументы, оказалось тем важным камешком, который я захотела рассмотреть со всех сторон и положить в своем саду.

Если бы нашлась книга, целиком состоящая из чисел, это была бы самая правдивая книга на свете! И самая справедливая. Потому что мысли, выраженные с помощью слов, никогда полностью не соответствуют действительности, получаются какими-то перекрученными, налетают друг на друга, толкаются, вместо того чтобы соответствовать друг другу и идти стройными рядами.

Однозначно, продолжу знакомство со всем Хайнским циклом. Многие жалуются, что затянуто, долго и нудно, но я бы не смогла вычеркнуть ни одной строчки, потому что они все являются частью прекрасной картины.

В Лондоне потихоньку растут бананы, из которых что только не приготовишь хмурым утром, в которое того и гляди к тебе прилетит коварная V-2, которую можно услышать, только если попало не в тебя, английские конфетки похожи на какое-то смертельное дерьмо вплоть до того, что их так же непросто жевать, в воздухе тянет посткоитальной сигареткой – рядом притаился Ленитроп, а в тексте притаились Джойс, Виан и учебник физики, которым в нем уютно не меньше, чем каким-то там песенкам, каким-то там девкам, депрессии и снова дерьму, потому что во-первых, книга многим запомнится именно этим, а во-вторых, самому Пинчону на это, вероятно, было совершенно насрать.

Он взял да и написал удивительно хитрую книжку, хитрую не только потому, что в нее впихнута вся краткая биография Пинчона с физикой, флотом, Набоковым и технической документацией «Боинг», но и потому, что в нее впихнут еще и каждый потенциальный читатель. Может, вам понравилось только потому что это умная книжка и вы сподобились все понять, в отличие от, ну что ж, сюрприз, вы сноб и задавака, может, вам понравилось просто так, тогда у вас есть надежда, может быть, вам не понравилось, потому что постмодернизм вообще не ваше, но тогда у вас все равно есть немного надежды, может, вы не смогли во всем разобраться, так надо было попробовать это сделать, попробовать принять все как есть или осознать, что проблема сложного текста в читателе, а не в тексте, а может, вам не понравилось потому, что там слишком много грязи и вам пришлось отправиться в душ, ну так что же, итог самый неутешительный – для тех, кто читает в книжке сплошь про дерьмо, у книжки просто случайно включился режим «зеркало». А, впрочем, ладно, Пинчон бы так не подумал, и не потому что он Коко Шанель из социальной сети, а просто использовал другие способы самоутвердиться, уверен, именно так и было, но человечкам масштабом поменьше (то есть мне, если кто не вник) только и дай повыпендриваться развитием, зашедшим дальше анальной фазы.

Но хватит, хватит об этом, лучше просто взять да и пойти читать «Радугу…», да поскорее, ведь я уже слышу, как гудит распаленный воткнувшейся в него могучей немецкой ракетой воздух, хотя стойте, если я это слышу – значит, все уже позади. Мы выжили посреди смертной любви этих липких страниц, спасибо, Фау, прекрати строить глазки, Хоннекер.

...величайший антивоенный роман, злейшая сатира, трагедия, фарс...

Знаете, мне кажется есть какие-то пределы того, над чем можно смеяться, какие события можно зло троллить, что превращать в фарс. Ну, это на мой взгляд.
С чего всё начиналось...

Строительство и производство ракет А-4 на Миттельверке под Нордхаузеном, пожалуй, одна из самых мрачных и трагических страниц в истории немецкой ракетной техники. Для строительства и производства под руководством немецких специалистов и гестаповских надсмотрщиков использовались иностранные рабочие, военнопленные, заключенные концлагерей.
Все они до начала работы под землей свозились в концлагерь «Дора» созданный специально для этой цели, непосредственно у живописной с виду лесистой горы. Внутри этой горы был установлен жесточайший режим: за малейшее нарушение порядка и дисциплины на заводе – смерть. Труба крематория лагеря «Дора» дымилась круглосуточно. Рабочие лагеря умирали от побоев, пыток, болезней, истощения и казней при малейшем подозрении в саботаже. Ни один из заключенных лагеря «Дора» не должен был выйти живым за пределы зоны, где производилось сверхсекретное оружие возмездия. Тем не менее в лагере работал подпольный центр антифашистского Сопротивления.

Да, эта история, описанная в книге Томаса Пинчона, имеет свои корни из истории войны, которую помнят наши деды и прадеды. Это страшная история, одна из ужасающих страниц той войны.
И я не совсем понимаю, как можно такую тему описать таким образом, как это сделал Пинчон.
Есть замечательные примеры антивоенной прозы, но никто не переводил всё это в фарс. У меня просто слов нет...

Если отвлечься от реальной истории, то можно посмотреть - а всё ли так плохо в "великом романе"?
Вам может понравиться эта книга, если вы:
- любите немецкие фильмы (сами знаете какие), особенно со всяким извращениями
- спокойно относитесь к нецензурной брани
- спокойно относитесь к туалетной теме
- любите читать про психов (тут есть хоть один здоровый персонаж, а? люди?) и их бред
- любите читать наркоманский бред
- любите читать про ракеты
- любите, когда вас злобно троллит автор
- любите шпионские истории без завершения
Кому можно читать эту книгу:
- параноикам (хуже уже не будет)
- извращенцам (Надя ( Anais-Anais ), это в твою подборку)
- эммм... третье сами придумайте ;)
Кому нельзя читать эту книгу:
- впечатлительным особам
- психически здоровым (ибо паранойя вас найдёт!!! я предупреждала! :))
- детям до 18

А три звёздочки (3/10) я поставила за те немногие крупицы прекрасного языка (бывало, не спорьте), я вздыхала, напав на них: "Ах, Томас, ну что бы тебе всё так не написать?!!!"

Это был АДЪ!

За 11 месяцев игры в Долгую прогулку это реально худшая книга, которую мне пришлось читать. Бред на бреде и бредом погоняет. Не знаю насколько виноват автор, а насколько переводчик, но использование устаревших и малоупотребительных слов фигово сочетается с матом. Уууу, матные четверостишья - это еще хуже. Это при том, что я обычно спокойно отношусь к мату в тексте. У того же Горя в серии "Пророчество" он присутствовал, и меня всё устраивало. Но здесь это кошмар.

Это тот случай, когда использование различных фигур речи, типа метафор, гротеска, и прочего, угнетает. Ощущение, что в тексте нет ни одного простого предложения, хоть вводное слово, но надо впихнуть. Если бы не игра, я бы закрыла и удалила с читалки книгу страницы после 10. На самом деле, приходилось бороться буквально за каждую прочитанную страницу. Для меня это почти как геройский подвиг: сделать надо, сил затрачено уйма, профита и благодарности никакой. А моем случае и удовлетворения нет.

Автор как будто сам курил те Amanita muscaria (мухомор красный), что готовил один из его героев. Частенько ловила себя на мысли, что читаю один и тот же абзац в пятый раз и так и не понимаю, о чем же там идет речь. Порносцены (это вообще атас), в которых, казалось бы, невозможно что-то запутать, ан нет: кто, блин, все эти люди там?!

Рецензию я писала параллельно с книгой, только это ее и спасло (рецензию, а не книгу), иначе боюсь сейчас без записок, я б ни слова не написала. Мой мир никогда не будет прежним после 609й страницы моей электронной версии. Бррррр, сцена с Мудингом - натуральное г... Я бы прекрасно прожила без знания, что такое копрофилия, и уж точно без подробного его описания! Абсолютно омерзительная книга.

Или читаешь о Ленитропе, читаешь-читаешь и внезапно понимаешь, что ты потерялся где-то среди интегралов, хотяяяяя, стоп... речь все-таки еще идет о Ленитропе или нет. Ааааааа. Непонятно. Меня книга так угнетала, что переход по ссылкам приходилась делать по нескольку раз, я тут же, пока страница загружалась, забывала расшифровку аббревиатуры или перевод слова.

Дальше...

Резиновая вагина с лезвиями! Да вы издеваетесь!

Мне очень хотелось найти к этому отзыву эпиграф, но подходящего не нашлось, и я придумала его сама. Итак,

разговор двух влюблённых:
- Милый, ты меня любишь?
- Люблю
- Ты меня очень любишь?
- Очень люблю
- Очень-преочень?
- Очень-преочень люблю.
- Насколько сильно?
- Абсолютно. Сильнее не бывает.
- Мне кажется, ты меня не любишь…
- Люблю
- Я читаю твои мысли и вижу, что ты меня плохо любишь. (плачет)
- Я люблю тебя всей душой и очень сильно
- Нет, вон тот дяденька, которого я видела один раз, любит меня гораздо сильнее. Я от тебя ухожу!

Удельный вес слова «любовь» и однокоренных от него таков, что ни одно произведение по этому параметру не выдержит никакой конкуренции с этой повестью. Может быть, Старина Мартин устроил гомерический стёб по поводу зацикленных на признаниях девушек? Или он был абсолютно серьёзен и искренне воспел «неземную любовь»? Мне почему-то кажется, что он от души попотешался над явлением признаний, а может быть, посвятил «Песнь о Лии» какой-то загадочной Лие, встречавшейся ему на пути. Шкины – чрезвычайно развитая внеземная цивилизация, «забившая» на космические полёты, находящаяся в абсолютном счастье и блаженстве. Их религия и их Бог не похожи ни на что из известного нам. Они плюют на условности, их столица не имеет названия – почему, собственно, оно должно быть? Они не боятся смерти… Стоп! Не стоит спойлерить, потому что «изюма» в повести предостаточно. Думаю, всем, кто доверяет Джорджу Мартину, его остроумию и фонтанирующей фантазии, стоит познакомиться с Песнью. Тем более, что финальный аккорд – шикарнейший!
Катерина Алексеенко вполне душевно прочитала, если бы её девушки не разговаривали пронзительным дискантом, было бы идеально…
PS – почему-то во время прослушивания мне вспомнились кадры из «Игры престолов», где обритая наголо голая Серсея идёт босиком по городу, сквозь толпу, под звон колокольчика и крики «Позор»…