Жизнь Антона Чехова

Сколько бы разных авторов ни писали об Антоне Павловиче Чехове, всегда найдешь для себя что-то новое, ранее не встречавшееся, или различную трактовку тех или иных фактов, искать дополнительные сведения и делать свои выводы., что заставляет твой ум работать, сопоставлять их. Эта сравнительно объемная книга написана с английской пунктуальностью, все разложено по полочкам, вся нелегкая жизнь писателя с многими подробностями, но без глубокого анализа литературной деятельности. Перевод сделан вполне хорошо, правда, авторское название переведено не совсем точно. Но на русском это действительно точно передать сложно.

Подробнейшее жизнеописание. О жизни Чехова, кроме врачевания, чахотки да женитьбе на актрисе, я не знала ровным счетом ничего. А теперь, кажется, знаю всё возможное и невозможное. Но я бы сравнила эту биографию с объемным рефератом. В ней очень много о Чехове, но сам Чехов, наверное, сбежал отсюда в ужасе перед таким препарированием его личной жизни. Честно говоря, я за подробности, и никакие вольности и ругательные слова в письмах меня не смущают. Смущает только сухость автора. Можно спорить о том, важна ли беспристрастность для биографа. Для кого-то она - достоинство. А я теперь все биографии сравниваю с пристрастной и эмоциональной Быковской про Пастернака - для меня лично самая распрекрасная. На очереди Кузичева. Поглядим, что она написала, про Антона Павловича...

Столь много споров по поводу эстетики и этики такого повествования, права говорить о «грязном белье», сравнения с желтой прессой, осуждение за печать переписки без купюр, с нецензурной лексикой и прочим.… Всего этого так много, что можно не заметить главного – собственно книги. Все обвинения, все претензии, по сути, дым, за которым лежит фундаментальное, самое полное исследование жизни Чехова. Когда я бралась за эту книгу – меня привлекла именно эта скандальная слава – мне хотелось самой составить мнение о такой необычной биографии. Увидеть что же это такое – «излишне близкий подход к классику». Но когда я прочла труд Рейфилда, когда закрыла последнюю страницу… в какой-то момент я поняла, что все эти вещи, в которых обвиняют книгу – второстепенны. Самое главное это то, что благодаря…

Свеча на ветру-4

Краткое содержание предыдущей части. Игорь Сухих делает решительный шаг от КЖ к «живому» АП.

Так чем же западный взгляд отличается от взгляда русского? В чем различия ментального конструирования текстов русских и западных авторов? В С-н-В № 2 (А.Кузичева «Жизнь отдельного человека») я попытался определить «русский взгляд» как взгляд по преимуществу описательный, где размышление преобладает над действием=сюжетом. Более глубокое различие, имхо, всё же в другом. Конкретизируем теоретизирование.

Как структурируют книги Кузичева и Рейфилд?

Кузичева: Часть первая: Таганрог – Москва (1860 – 1892). Часть вторая: Мелихово (1892 - 1898). Часть третья: Ялта (1898 – 1904). Рейфилд: Часть I: Отец человеков. Часть II:…

Первое, что бросается в глаза – странный эпиграф к жизнеописанию А.П. Чехова:

Кто бы мог ожидать, что из нужника выйдет такой гений!

Эпиграф ошарашивает. Гений-то гений, но почему «из нужника»? Дальше автор поясняет: первоначально речь шла о любимом коте Антона Чехова, найденном в надворном туалете.

… именно к этому коту он впервые обратился со словами, которыми затем охарактеризовал и себя, и братьев: «Кто бы мог ожидать, что из нужника выйдет такой гений!»

И всё-таки это о нём самом. Но почему??? Детство – ужасно: какая-то смесь из родительского битья и елейных христианских поучений. Юность и молодость – разгульны до безобразия. Без всякого стыда и умолчаний, автор сообщает о Чехове ВСЁ, не видя тут «ничего такого» (ну, как вы понимаете, это обычная европейская традиция). Я бы дала этой…

Від перших сторінок засумував. Детальний, просто-таки біблійний опис генеалогічного древа Чехових навіював думки, що з вибором книжки я помилився. І я тут же згадав, що, власне, я взагалі не люблю біографії письменників. Мене мало цікавить, що відбувалося в їхньому житті, оскільки я схильний вважати, що письменницький дар має мало спільного з перипетіями життя.

Але також я майже ніколи не кидаю розпочату книжку. До того ж, Рейфілд запам'ятався мені блискучим дослідженням «Сталин и его подручные», через що, власне, я і придбав цю книжку. Отже я продовжив пробиватися крізь прабабок і прапрадідів Антона Павловича, зусилля яких врешті-решт і мали призвести до появи його на світ.

І раптом, десь сторінці на 30-й біографія Чехова трансформувалася в захопливий роман, в якому замість діалогів –…

Биография сверхдотошная и потому несколько нудная. Читать ее, если вы не безумный фанат Чехова, по-моему, лучше кусками. Вот детство, вот Сахалин, вот «Чайка», вот Ялта. К тому же автор несколько зациклен на половом вопросе, поэтому как уж начинает описывать отношения чеховских знакомых или родственников, так и не остановишь. Читаешь про каких-нибудь барышень, уже и не помнишь, откуда они взялись, а потом оказывается, что они просто корреспондентки Антон Павловича, ну и заодно с тем переспали, с этим… Работа, безусловно, проделана огромная, кроме шуток. Общее ощущение: эпоха, когда надо было жить быстро. Пока не умер, закрути с кем-нибудь роман да сделай что-нибудь полезное для человечества. А умирают все и постоянно. Если и есть какая-то некорректность, то по отношению, конечно, не…

Дональд Рейфилд — английский литературовед, профессор русской и грузинской литературы (владеет обоими языками).

Он провел впечатляющую исследовательскую работу, но ему, к сожалению, явно не достает таланта художника. Я даже осмелюсь сказать, что в его биографии нет Чехова. Есть его письма, разговоры, дневники, пьесы, рассказы, поездки, встречи, а Чехова - нет. Чехов у Рейфилда не живой, он — документальный, или даже задокументированный.

Описания Рейфилда выглядят примерно так:

утром проснулись в 8 утра и сначала плотно позавтракали, потом Антон (это, кстати, очень по-английски называть Чехова просто по имени) два часа работал над рассказами. Суворину в тот день он написал следующее: "...", а вечером приехали подруги Маши и все играли в карты. Маша написала в своем дневнике: "Какой…

Толстая подробная книжка, рассказывающая про жизнь Чехова, точнее, про самую "приземленную", бытовую ее сторону - семью, сестру Машу, которая все никак не выходила замуж и посвятила свою жизнь устройству жизни любимого брата, про братьев, отца и мать, про квартиры и имение, про девушек, покупку имения, болезнь, которую Чехов долгое время пытался игнорировать, про то, "из какого сора" порой росли рассказы и повести, сделавшие его знаменитым, и т.д. В книге множество цитат из переписки Чехова с семьей и друзьями, причем некоторые вещи цитируются впервые по причине их достаточной неприличности, ведь и сейчас многие придерживаются мнения, что не стоит марать светлый образ писателя копанием в его переписке, где он порой и "выражается", и неприлично шутит, и пишет нелицеприятные подробности о…

Как здорово можно было выхолостить всю жизнь Чехова! Дистиллировать, рафинировать, стерилизовать! Выставить его эдаким лучащимся светом идолом, мудро посмеивающимся над человеческими пороками. Годы и годы о нем писали только так и никак иначе.

И не зря говорят: если хочешь узнать о творчестве Чехова, читай Чудакова, если о его жизни - перекрестись и читай Рэйфилда. Многие чеховеды сказали, что это произведение опошлило писателя, а мне это ничуть не показалось. Да и как можно его - его! - опошлить? Он стал мне родней и ближе. Я его очень любила, а после этой книги люблю еще больше. Раньше любила как божество, а теперь - как очень близкого и понятного для меня друга. И за это автору безгранично благодарна.