Трилогия: Моллой. Мэлон умирает. Безымянный (сборник)

После это трилогии для меня перестала существовать любая другая художественная литература. Вот уже 8 лет я не притрагиваюсь, практически, к ней. Трилогия стоила мне нескольких месяцев депрессии во время чтения. Ни фестивали авторского кино про смертников, ни Кафка, ни Камю, не могут сравниться в том ужасе, что разворачивается в голове у главного героя. Оглушительно. Великолепно.

Читать было сложно, особенно в самом начале. Из-за бесконечного потока сознания казалось, что сам уже сходишь с ума. Вторая часть внезапно пошла гораздо быстрее и интереснее, хоть в ней и был почти такой же поток сознания. Потом стало даже захватывающе, потому что потоки сознания инвалида-дурачка и "нормального" сыщика внезапно совпали. И появился некий страх, что же это получается, вокруг все сумасшедшие? Моллой никаких эмоций, кроме отвращения, у меня не вызывал, Моран же просто напугал, потому что свое сумасшествие он прятал под маской благопристойности. Еще больше поразило двухслойность его отношения к сыну. Он его ненавидит и любит, он его шпыняет, лишая всего, но хочет ему добра, он его жалеет, но ведет себя как последний мерзавец. Получается, что он осознанно или все же…

Тяжелая и мучительная книга. Сквозь каждую страницу которой приходится продираться, концентрируя ускользающее внимание на тягучих строчках. Слишком подробная, чересчур физиологичная. Забивающая костылем калеки в разум древний тезис: Бытие есть, Небытия нет. После прочтения которой в голове остается комок боли, пульсирующей где-то в районе затылка. Произведение без начала и конца, обладающее мнимой цикличностью сюжета, отличной от процедуры перекладывания из кармана в карман камней для сосания. В нем постоянно куда-то двигаются Моллой, Моран или время. Но складывается впечатление, что движение ложное, что это лишь самообман читателя, склонного полагать перелистывание страниц тоже формой бытия. Абсурд подходит к читателю на негнущихся ногах, бьет по ребрам или в область паха, чтобы тот…

Нет, к такому никогда не бываешь готов. Когда дорога, расплывающаяся перед глазами, вихляет скалоподобными холмами, и все в твою голову. Внимание! В твою, да, именно голову, так. Восстанавливаю память по старым плейлистам, а М. едет к маме. Едет, идет, скачет. Инвалид, калека, воплощение себя, своего сына, своего отца. А что поможет ему, в той реальности, где идет/не идет дождь, где любая поступь - это отражение, припадающее сухими губами к роднику безумия?

Вы никогда не встречали на дороге своего двойника? А себя самого? Мо. вам расскажет, как оно бывает. Возможно. Куда идет он, едет, может быть. Давит собак. Использует велосипед, убогий, ищущий маму. Встрепенитесь, ему больно, посмотрите же на него, он не видит из-за дождя!

Лежать в палате чисто, сухо. Грязь - она вторая кожа, но они…

Славная компания ждет нас на страницах Трилогии. Душевно больной Моллой, загибающийся старикашка Мэлон. И Безымянный – просто Безымянный. На Беккета тяжело писать отзывы – критически ли отзовешься как о говнеце, будешь ли восхвалять, изображая критика, понявшего смысл, - интерпретируй хоть с позиций вульгарного материализма, хоть латентного фрейдизма, хоть законченного идеализма. Любое подобное произведение – это эпикриз, история болезни шизофреника, где вы все умно распишете, поставите точку, но до мысли автора не допетрите. Воткну свою лепту и я, не претендуя, однако ж, на лавры исследователя. Нет положительного героя – он ландшафт. Лежит. Потерян и не может сдвинуться, борясь за выживание с самим собой. Это одно из испытаний, подаренных Беккетом Я-героям. Они рефлексируют, пытаясь…

"Моллой" - математически выверенный, эстетически совершенный роман Сэмюэля Беккета.

Чаще всего автор в своих произведениях представляет отношения при помощи взаимозависимых и взаимодополняемых пар, будь то Владимир и Эстрагон, Хам и Клов, и многие другие. В данном романе такие связи могут представлять комбинацию как в гэге с камешками (симметричную и ассиметричную). Вот при помощи пар и удобней всего рассмотреть роман. Если их условно поделить на три группы, то это будут социальные отношения, религиозные и символические.

1. Социальные: Моллой-мать, Моран-сын, Моран-Моллой

Мать (Моран) - Моллой (сын). Родитель - деспот, сын - аморфное существо, но способное прятаться и бежать, значит бороться. В данном случае пары идентичны.

Моран-Моллой. В какой-то момент возникает мысль, что Моран и Моллой…

В "Безымянном" Беккет продолжает развивать темы идентичности, коммуникации, взаимоотношения "Я" и "Других".

В предыдущих романах идентичности можно условно разделить на четыре категории: физические "Я" и "Другой", трансцендентные "Я"(душа) и "Другой"(Бог).

Если "Моллое" автор жонглирует идентичностями на физическом уровне, в "Мэлоне" уменьшает их количество до минимума, в "Безымянном" сводит всего к двум, причем плавно перетекающих из физического состояния в трансцендентное. Физическое "Я" умирает. Нет "Я", нет идентичности, есть трансцендентный "Другой" (Бог). Происходит полное слияние "Я" и "Другого" (похожий момент вспоминается в замечательной новелле Флобера "Легенда о Юлиане", где в конце также происходит слияние "Я" и "Другого"). В романе Беккет показывает нелицеприятный процесс…

Лиричный монолог умирающего Мэлона продолжает беккетовские темы идентичностей, проблемы коммуникации, абсурдности существования, отношения Я и Другого, деформации личности во времени.

Первая ассоциация, которая может возникнуть, это тематическая перекличка с фильмом Жако ван Дормеля "Господин Никто" (возможно режиссер читал Беккета). Пожалуй, интересно рассмотреть произведения в сравнении.

Мэлон и Немо (Никто) - умирающие старики, вспоминающие какие-то отдельные эпизоды жизни. Но если персонаж ван Дормеля представляет свою жизнь как несколько альтернативных идентичностей, существующих возможно в параллельных измерениях, а возможно это всего лишь представления того, что могло быть, то в романе Беккета идентичности, а вернее изначально одна, но изменяющаяся во времени, представлены в виде…

Первая фаза после прочтения - поиск диагноза главному герою, автору, себе.

Вторая фаза - поиск логики.

Формулировка нобелевского комитета: За новаторские произведения в прозе и драматургии, в которых трагизм современного человека становится его триумфом. Хорошо — новаторство. Абсурд как новая выразительная возможность языка в построении художественного мира, новая, но тупиковая. Сейчас мы имеет постмодернизм, а не абсурд и только из-за этого я готов его полюбить. Трагизм. Триумф. Если с первым еще можно с натяжной согласиться, то второе ни за какое место невозможно подвесить к этом произведению.

Абсурд как литературный стиль. Абсурд значит бессмысленность, следовательно, никакой логики. Логика в отсутствии оной.

Третья фаза, наступила тогда, когда осела пена первый недоумений. Такое…

Любите ли вы психов, как люблю их я...?

Скажу честно, с первого раза эту книгу я не осилила - просто почему-то перестала ее читать, решив вернуться позже. Спустя год вернулась... У меня с детства страсть к не совсем нормальным людям, к таким, которых называют "со странностями", и чем больше странностей, тем больше интереса с моей стороны. Я даже недолго мечтала стать психиатром =). Так вот "Моллой" прекрасная возможность не только посмотреть и понаблюдать, но и самому не на долго стать таким. Первая часть - один огромный абзац - поток сознания Моллоя. На мой взгляд, сначала трудновато читается. Зато потом привыкаешь и создается ощущение, что ты находишься в голове у главного героя, наблюдая за движением всех механизмов и шестеренок. Ты не смотришь на него со стороны, нет, напротив, ты,…