Сицилиец

Сцена двенадцатая

Исидора, дон Педро, Адраст, два лакея.

Дон Педро (Исидоре). Вот дворянин, посланный нам Дамоном; он берет на себя труд написать ваш портрет. (Адрасту, который целует Исидору, здороваясь с ней.) Эй, господин француз, у нас не принято так здороваться!

Адраст. Так здороваются во Франции.

Дон Педро. Французские обычаи хороши для ваших женщин; нашим же это кажется слишком большой фамильярностью…

Исидора. Я очень рада оказанной мне чести. Все это происшествие меня очень поразило; говоря по правде, я не ожидала, что мой портрет будет писать такой знаменитый художник.

Адраст. Нет, конечно, человека, который бы не счел большим почетом взяться за подобный труд. Я не большой мастер в своем деле, но в данном случае натура, с которой я буду писать, сама дает очень много: имея перед собой такой оригинал, можно всегда сделать нечто прекрасное…

Исидора. Оригинал ничтожен; но мастерство живописца сумеет загладить его недостатки…

Адраст. Живописец не видит ни одного недостатка; и все, чего он желает, это суметь представить взорам всего мира прелесть оригинала такой, какой он ее сам видит…

Исидора. Если ваша кисть так же льстива, как ваш язык, вы напишете портрет, который совершенно не будет походить на меня!

Адраст. Небо, которое создало оригинал, отняло у нас возможность написать льстивый портрет!..

Исидора. Небо, что бы вы ни говорили, не…

Дон Педро. Оставим это, пожалуйста! Перестаньте говорить комплименты и подумайте о портрете!..

Адраст (лакею). Принеси все что нужно!

Приносят все принадлежности для писания портрета Исидоры.

Исидора. Где мне сесть?

Адраст. Вот здесь. Это самое удобное место, которое лучше всего освещено нужным нам светом…

Исидора (сев). Так хорошо?

Адраст. Да. Пожалуйста, слегка приподнимитесь. Немного больше в эту сторону; корпус поверните сюда… Поднимите немного голову, чтобы видна была красота шеи. Тут нужно несколько больше открыть… (Открывает слегка ее грудь.) Хорошо! Вот еще немного… еще немножечко…

Дон Педро (Исидоре). Почему это ему так трудно вас усадить? Неужели вы не можете сесть как следует?..

Исидора. Все это для меня совершенно ново, и художник должен сам усадить меня, как ему нужно…

Адраст (сидя). Ну вот отлично! Вы чудесно держитесь… (Поворачивая Исидору немного к себе.) Вот так, пожалуйста! Все зависит от того, какую придать позу модели…

Дон Педро. Теперь хорошо!

Адраст. Немного больше в эту сторону… Пожалуйста, устремляйте ваши взоры все время на меня. Ваш взгляд должен быть прикован к моему…

Исидора. Я не из тех женщин, которые хотят, чтобы они были на портрете совсем другими, чем в действительности, и недовольны художником, если он не изобразил их более прекрасными, чем на самом деле. Чтобы их удовлетворить, нужно было бы написать один портрет для всех, ибо все они требуют одного и того же – чтобы их изобразили с лицами цвета лилии и розы, с хорошо очерченным носом, маленьким ротиком и большими живыми глазами, а главное, чтобы лицо было не больше чем с кулак, хотя бы на самом деле оно было у них шириной в фут… Что касается меня, то я хочу портрет, который был бы мною, так чтобы не приходилось спрашивать, кто изображен на портрете.

Адраст. Относительно вас трудно было бы это спросить: мало кто похож на вас. Сколько в ваших чертах нежности и очарования – и как рискованно их писать!

Дон Педро. Нос кажется мне немного слишком толстым…

Адраст. Я где-то читал, что Апеллес некогда писал портрет одной возлюбленной Александра, изумительно красивой, и во время работы безумно влюбился в нее, так что чуть не умер от любви; Александр же из великодушия уступил ему предмет его желаний. (Обращаясь к дону Педро.) Со мной могло бы случиться здесь то же, что случилось некогда с Апеллесом. Но вы, быть может, не поступили бы так, как Александр…

Дон Педро делает гримасу.

Исидора (дону Педро). Как в нем чувствуется его национальность!.. У французов всегда такой запас галантности, что они проявляют ее во всем…

Адраст. Относительно этого никак нельзя ошибиться. Вы слишком умны, чтобы не понять, из какого источника проистекает все, что вам говорят. Да, если бы здесь был Александр и если бы он был вашим возлюбленным, я бы должен был сказать, что никогда не видел ничего более прекрасного, чем та, которая сейчас предо мною и что…

Дон Педро. Господин француз, вам бы, кажется, не следовало так много говорить. Это должно отвлекать вас от работы…

Адраст. Нисколько! Я всегда много говорю; беседа нужна для того, чтобы возбуждать дух и вызывать на лице, которое пишешь, нужную для работы веселость…