Рецензии на книги издательства «Лёд»

Очень люблю книги про книги и книголюбов - всегда приятно почитать о чем-то близком и понятном. Эта же книга - очень сумбурный, перехлестный, полный иронии и различными аллюзиями текст, в котором автор пытается ответить на вопрос: почему некоторые люди, выбирая между действительностью и чёрными буквами на бумаге, отдают предпочтение второму? И как это связано вообще с чтением и литературой в самом широком её смысле?

К этой книге сначала относилась очень серьёзно, методично штудируя каждое примечание, пытаясь хотя бы кратко прочитать об упоминаемых книгах, - и это была главная ошибка. К ней нужно относиться с иронией, с юмором, иногда улыбаясь какому-то фрагменты. Автор же не строит из себя знатока литературы, а скорее с усмешкой показывает, что вот, ребята, у меня есть мания собирать книги (есть специальный термин - цундоку, и про него есть отдельная глава), а ещё я делаю закладки для книг из совершенно разных вещей.

При этом он довольно смешно пародирует "настоящих интеллектуалов" от литературы, как они работают с книгой. Признаюсь, раньше и я была такой (думаю, это связано с тем, что много книг не покупаю, а беру в библиотеке). И приводит такие пять заповедей, которые я сократила и составила в виде списка:
Первая заповедь: «Не выбрасывай».
Вторая заповедь: «Не забрасывай»
Третья заповедь: «Не зевай».
Четвертая заповедь: «Не подчеркивай ручкой».
Пятая заповедь: «Не загибай страницы»
Читая этот фрагмент, вспомнила многочисленные видео и картинки из Pinterest, где читательницы показывают, как работают с книгой: собирают цветные ручки, красивые закладки, делают специальные символы и разграничивают текст по своему мистическому принципу. Если меня сначала это шокировало (разве можно так поступать с книгой?), то я сама попробовала так делать с купленным "Стоунером" - и это было прекрасно!

Важным ещё для меня было рассуждение о классической литературе.

Среди книголюбов по-прежнему бытует определенное нежелание признаваться в том, что им скучно – особенно если речь идет о книгах, которые большая часть общественности считает важными, выдающимися, обязательными к прочтению.

И ещё вот такая цитата:

Вот что Фрэнк Мур Колби писал в 1905 году в книге, метко озаглавленной «Вымышленные обязательства»: «В некоторых литературных сообществах книга – своего рода орудие угнетения. Если ты не читал ее, то чувствуешь себя невыносимо гнусным человеком, ведь книга, которую ты не прочел, – именно та самая, единственная в мире, которую тебе следовало прочесть».

Для меня вообще такое утверждение, что нужно обязательно читать вот это и это, иначе не сможешь назвать себя читающий человеком, отталкивает. Как и многочисленные списки "нужно прочитать до N лет" и тому подобное. В нашем мире, где все меняется ежесекундно, где каждый год издаются тысячи книг, немного глупо зацикливаться на важных текстах и с надменным видом отмечать, какая книга важная, а какая - нет. Не хочу громко отменять канон, но все же считаю, что некоторые книги или просто пришли не в то время, или просто написаны для другого читателя.

В конце автор пытается ответить на важный вопрос, с которым мы, читатели, часто сталкиваемся: а зачем нужно читать, если есть краткие содержания, фильмы, игры?

И все же, если бы меня спросили, зачем нужна литература – именно хорошая литература, – я бы сказал: затем, чтобы она когда-нибудь все же вытеснила из обращения монету плохой литературы, ростки которой, точно сорняки, уже укоренились в наших жизнях. А еще – чтобы наконец поправить те посредственные сюжеты, нити которых наш внутренний сказочник продолжает упорно переплетать между собой, без устали копируя то из одного места, то из другого, лишь потому, что не знает, как еще придать смысл происходящему в мире и поступкам людей. У всех нас на носу очки с толстыми, как бутылочное донышко, линзами – нам их подарили еще в детстве, и избавиться от них, уйдя на фронт или же открыв охоту на буйволов, никак не получится. Мы, конечно, можем воспринимать литературу как своего рода мастерскую оптика, где мы будем обтачивать, шлифовать и полировать наши окуляры, чтобы таким образом убрать чересчур сильное искажение и поднатореть в искусстве внимательного наблюдения. Последнее – единственное, что действительно имеет значение и что может освободить нас от зависимости, вызываемой историями.

Наверно, это как раз тот самый ответ, который нужен людям, не понимающим, зачем нужно читать и вообще, что такое классический текст.

Эта книга, к которой, повторюсь, нужно относиться с юмором, иначе можно только разозлиться и закрыть её, спрятать куда-нибудь подальше и забыть как страшный сон. Она построена странно, автор постоянно в тему и нет ссылается на Фрейда и его учеников, видя в их психологическом конструкте ответы на многие вопросы книголюбов. Если убрать это, оставить рассуждения и какие-то интересные истории, получится что-то очень весёлое и интересное. Эта одна из книг, откуда я скопировала много-много цитат (хотелось бы добавить в рецензию вот эту и ещё эту, но она тогда растянется и получится ещё более сумбурной, чем есть), и очень интересный опыт ещё одного прочтения о книголюбах.

Еще мне очень понравилось рассуждение, как многие люди заканчивают читать книги. Мы, находясь в выдуманном мире романа или рассказа, или комикса, или игры, или ещё чего-то, знаем, что можем всегда вынурнуть в действительность, где нас ждёт настоящая жизнь. Мы заканчиваем книгу и бежим за другой, или же долго обдумываем конец, или сразу смотрим в финал, чтобы нас не постигла разочарование. Но я все же считаю, что чтение - это ещё один способ прожить чью-то жизнь, посмотреть на ситуацию другими глазами.

Роман изменяет окружающее его время точно так же, как архитектура поступает с пространством, поэтому он позволяет нам проводить лабораторные исследования собственной смертности – при этом в достаточно безопасных условиях.

И последнее:

... мы можем сделать всего одну вещь, пусть и весьма незначительную: создавать и посещать крошечные миры, в которых мы сами способны решать, где начало, а где конец. То есть читать романы.

Замечали, например, что начинаете читать новую книгу — неинтересно, начинаете смотреть очередной фильм — опять неинтересно? Всё предсказуемо, старая жвачка жуется.

Современный философ (немецкий, корейского происхождения) Бён Чхоль Хан заметил и захотел об этом поговорить. Получилось как бы в продолжение «Общества усталости», которое я у него читала. И много знакомых лиц вроде философа Вальтера Беньямина.

Но мне без разницы, кого он себе в поддержку привлекает и цитирует, если из этого складывается нечто любопытное. А складывается, если коротенько, вот что.

«Повествование и информация – это противодействующие силы»
Когда люди рассказывали друг другу истории, это усиливало в них способность к эмпатии и объединяло в сообщества. Был рассказчик, и были слушатели. Повествование предполагает слушание и глубокое внимание. Оно передает смысл и задает ориентиры. Образует каркас и опору для бытия. При этом смысл не разжевывается, а скорее утаивается. Слушатель должен добыть его сам. Искусство повествования заключается в том, чтобы рассказать историю, избегая пояснений.

Информация — это бесконечный поток новостей и не связанных фактов, скоростной обмен ими. Повествование захлебывается в таком потоке. Информация — противоположность тайны, без которой нет искусства. Из-за короткого срока существования она мгновенно исчерпывается. История — противоположность информации, у нее есть начало и конец.

«Каждое утро нас информируют о новостях земного шара. И однако же мы бедны примечательными историями. Это происходит оттого, что до нас не доходит ни одно событие, которое уже не было бы нашпиговано объяснениями. Иными словами, почти ничто из того, что происходит, не идет на пользу рассказыванию и почти все, что происходит, идет на пользу информации».

«Сама действительность принимает форму информации и данных»
Люди теперь воспринимают реальность в первую очередь в связи с информацией и через информацию. Это новая форма бытия и даже новая форма господства. Непрерывная информация и коммуникация одурманивают и подчиняют человека.

«Это умное господство постоянно побуждает нас сообщать наши мнения, потребности и пристрастия, рассказывать о своей жизни, постить, шэрить и лайкать. Здесь свобода не подавляется, но полностью эксплуатируется. Она оборачивается контролем и управлением. Умное господство очень эффективно в той мере, в которой ему не нужно специально проявлять себя. Оно скрывается за видимостью свободы и коммуникации. Пока мы постим, шэрим и лайкаем, мы подчиняемся взаимосвязи господства».

Автор цитирует Георга Бюхнера: «Марионетки… Марионетки, подвешенные на веревках неведомых сил… Нигде, ни в чем мы не бываем самими собой!»

«Мы существуем без истории, так как повествование – это история»
Рассказ способен передавать опыт, давать слушателю совет и стабилизировать жизнь. Цунами информации ввергает человека в безумие злободневности. Прошлое не имеет силы в настоящем, будущее сужается до апдейта актуального.

«Не только опыт как уплотненное время, но и нарративы будущего как распахивающееся время ускользают из наших рук. Жизнь, которая скачет от одного настоящего к другому, от одного кризиса к другому, от одной проблемы к другой, оскудевает до выживания. Жизнь – это больше, чем решение проблем. У того, кто только решает проблемы, нет будущего. Лишь повествование открывает будущее, давая нам надежду».

«Человеческая память избирательна. Этим она отличается от базы данных»
Наша память нарративна — она отбирает события, сознание выстраивает между ними связи и создает истории. Воспоминание — это повествование. В нем всегда есть умолчания, создающие близость и даль. Цифровые платформы, наоборот, протоколируют всё подряд. Жизнь переводится в массив данных. При этом ничего не рассказывается, всё только измеряется.

«Тот, кто хочет рассказывать или вспоминать, должен уметь о многом забывать или умалчивать. Прозрачное общество означает конец повествования и воспоминания. Всякое повествование непрозрачно. Прозрачны лишь информация и данные».

«Чем больше собирается данных о человеке, тем легче следить за ним, управлять им и экономически наживаться на нем».

«Ответственность за утрату способности к повествованию возлагается на расколдовывание мира»
Информатизация расколдовывает мир, растворяя его в данных. В пресыщенном данными мире способность к повествованию истощается.

«В позднем модерне жизнь становится голой в особом масштабе. В ней отсутствует всякая фантазия повествования. Информацию нельзя связать в рассказ».

«Повествовательная фантазия целебна»
Когда мы рассказываем о своем горе, оно растворяется в потоке повествования, впитывается его ритмами и мелодиями.

«Посредством сторителлинга капитализм присваивает себе повествование»
Современное производство рассказов подчинено потреблению. Люди покупают, продают и потребляют нарративы и эмоции: storytelling = storyselling (sell — продавать). Нарративы поглощаются коммерцией. Они становятся так же эфемерны, как информация, и не способны более стабилизировать жизнь. Их задача — превращать вещи, не имеющие ценности, в ценные товары.

«Сторителлинг как сториселлинг производит не сообщество повествования, а общество потребления».
«В интернете как на цифровых газетных страницах нет больше гнезд волшебной птицы. Охотники за информацией спугивают ее. В сегодняшней гиперактивности, в которой нельзя допускать возникновения скуки, мы никогда не достигаем состояния глубокого духовного расслабления. … Цунами информации способствует тому, чтобы наши органы восприятия постоянно стимулировались. Они больше не в состоянии переключиться в модус созерцания».
«Там, где каждый служит культу самого себя и является сам себе священником, где каждый создает себя, исполняет себя, не образуется никакого стабильного сообщества».
«Сториз в социальных сетях, которые в действительности являются не чем иным, как самопрезентациями, разобщают людей. В отличие от повествований, они не производят ни близости, ни эмпатии. Они в конечном счете являются визуально оформленной информацией, которая после быстрого ознакомления вновь исчезает. Они не рассказывают, а рекламируют. Борьба за внимание не учреждает сообщества. В эпоху сторителлинга как сториселлинга повествование и рекламу невозможно различить. В этом и состоит нынешний кризис повествования».

И от себя
Да, мы больше не сидим вечерами под старым священным деревом и не ведем неторопливых бесед-рассказов, обмениваясь опытом и мудростью. Да, все известные сюжеты создали до нас в те эпохи, когда еще не изобрели штанов — те, кто сидели под деревом.

Но истории все-таки будут создаваться — другие и по-другому, я в это верю, как и в то, что их будут ругать, утверждая: не так раньше было (лучше, естественно). Так ведь это давняя традиция — о кризисе романа (повествования) начали говорить с момента возникновения этого жанра.

Однако у автора много точных попаданий. Я давно искала современного философа, который взялся бы обозначить и осмыслить сегодняшние проблемы. Желательно, лаконично, не в форме тяжеловесного трактата (эта книга подходит под требование — эссе, 150 страниц).

Кстати, в тексте зашито несколько запоминающихся историй, которые вы сами там найдете. Это скромно демонстрирует мастерство автора как рассказчика и одновременно противоречит многим его утверждениям.

Очень удивила меня эта ироничная и забавная книжка про фобии, неврозы и психозы заядлых читателей и несносных библиофилов! В двух словах: книга о том, почему все читатели немного чокнутые (и как же это прекрасно).

«Если резко разбудить спящего человека, он продемонстрирует такую же невротическую реакцию, как и глубоко погруженный в действие романа читатель, когда его внезапно отвлекают»

Сразу замечу, что книжка не так проста, как кажется на первый взгляд. Её автор — исследователь кино и аудиовизуальных искусств, писатель и журналист, который в одном популярном итальянском журнале в шутливой форме комментирует письма читателей об их привычках и наблюдениях, связанных с книгами. Наверное, отсюда и ноги растут у этой книжки.

Самое знаменитое высказывание на этот счёт принадлежит Фрэнсису Бэкону: «Есть книги, которые нужно пробовать, те, которые нужно проглатывать целиком, и совсем немного тех, которые нужно как следует прожевать и переварить»

Исследование получилось одновременно фееричным и местами перегруженным отсылками к учёным и писателям, к классической либо современной литературе, случаям из жизни знаменитостей или из опыта самого автора. Слушать было порой сложно, потому что хотелось не упустить ни одну деталь или аллюзию/метафору.., поэтому я заглядывал в электронную книгу, чтобы раскопать — что там автор приготовил и на что намекает.

Из книги вы узнаете много как о других читателях, так во многом узнаете самих себя. Про отношение к книге как к некому священному предмету, про боязнь выбросить либо повредить её, про забывание реальности и тягу к вымышленным мирам, про классификацию читателей по любимым книгам либо жанрам, про читателей-монахов и любвеобильных читателей (практически всеядных)...

А вот вам интересная градация по цели чтения и в довесок совет от журналиста Луи Повеля (соавтора книги «Утро магов»):

В одной из своих книг под названием «Обучение безмятежности» он собрал свои краткие изречения о разных аспектах жизни, и о чтении он говорил, что существует четыре его вида:
• чтение с целью отвлечься (разного рода литература эскапизма),
• расширить свои познания (учебная литература),
• испытать порыв чувств (великие произведения литературы) и
• духовно возвыситься (философия, религиозная литература, изречения мудрецов).

«Точно так же, как во время приема пищи вы стараетесь попробовать всего понемногу, поступайте и с книгами: пробуйте разное. Переходите от одного жанра к другому, руководствуясь настроением, чутьем, читательским аппетитом, ничего не стыдитесь и не выстраивайте жесткой иерархии»

Одна из глав посвящена смерти и тому, как каждая книга может стать, увы, последней... А ещё читателю может быть свойственно забывать окончание книги, это тоже не просто так:

Окончание книги — тоже невыносимое событие, неважно, хороший у неё конец или плохой. Последняя страница книги — своего рода маленькая смерть, и когда мы забываем о ней, то можем избежать боли от небольшой потери

Если я вас заинтересовал, то смело беритесь за это издание. Интересно, что на прошлогодней книжной ярмарке non/fictioN25 в контексте презентации данной книги прошёл даже круглый стол на тему: «Зависимость от чтения. Безобидное хобби или повод бежать к специалисту?».

И да, моя основная “болезнь“, судя по всему, связана с накопительством и собирательством книг (японцы даже дали этому "отклонению" термин "цундоку", а автор книги посвятил отдельную главу).

Приятных вам чтений и дальнейшего благоприятного течения неизлечимых психических отклонений!

Начинала знакомство с книгой, будучи настроена довольно скептически как к самой идее использовать ИИ в качестве соавтора литературного произведения, так и к художественной и культурной ценности подобного произведения.

Причина прежде всего заключается в некоей когнитивной ошибке (свойственной, как мне кажется, довольно многих читателям), которая заключается в том, что под "искусственным интеллектом" мы привыкли понимать вовсе не то, чем этот инструмент в действительности является. Благодаря массовой культуре, разумные роботы и мыслящие машины, в реальности до сих ещё остающиеся лишь фантастикой, насколько глубоко укоренились в нашем сознании, что подменяют понятии "ИИ" на интуитивном уровне. В итоге, слыша словосочетание "искусственный интеллект", читатель представляет себе некую технократическую утопию, в результате чего разгулявшееся воображение уводит нас всё дальше от истинного понимания термина.

А дело в том, что под искусственным интеллектом в данной книге в частности понимается мощный инструмент, позволяющий генерировать новые данные на основе уже имеющихся. Так, чтобы эти новые данные оказались консистентными с исходными. То есть исходные данные условно говоря задают контекст, в котором будут существовать все вновь создаваемые (и наш инструмент гарантирует, что эти новые данные окажутся адекватными заданным исходной моделью условиям. Использование инструмента при этом допускает определённую погрешность).

Теперь если в качестве исходных данных взять совокупность созданных человечеством духовных учений, религиозных книг и трактатов и посмотреть, какими окажутся новые, добавить немного редактуры (тем самым устраняя существенные погрешности, слишком сильно выбивающиеся из заданного контекста), то в результате как раз и получится данная книга.

В таком разрезе идея написания подобной книги уже не кажется дикой и бессмысленной, а становится любопытной и занимательной. Да, разумеется, обучившись на наборе данных, созданных человеком и контекстуально объединённых общей идеей, так или иначе сквозящей в религиозных учениях, мы получим нечто похоже исходным представлениям и учениям, так что подобную генерацию сложно назвать законченным произведением. С другой стороны, всякая художественная единица, создаваемая человеком, также является композицией уже имеющихся в распоряжении её автора идей и концепций, придуманным когда-то и кем-то до него.

Таким образом, несмотря на неоднозначность произведения и нескрываемого желания авторов воспользоваться популярностью языковых моделей и интересу широкой общественности к технологиям искусственного интеллекта, книга позволила задать самой себе ряд интересных вопросов и порассуждать о неких вечных, абстрактных вещах. И уже одно только это подарило читателю приятные эмоции и удовольствие от прочтения.

Сразу отмечу, что леворадикальный философ Славой Жижек наиболее близок мне по политическим воззрениям из тех, к чьему мнению вообще стоит прислушиваться. Поэтому свежий сборник его публикаций на самые животрепещущие темы я спешила прочесть с особым нетерпением.

Жижек убежденный ленинист и ратует за международную солидарность, безотлагательный коммунизм как единственно возможный способ избежать грядущего апокалипсиса (ну, либо способ существования после него) и мировое государство всеобщего благоденствия. И если до недавнего времени основной отговоркой истеблишмента была "мы все равно не сможем накормить всех", то сейчас она уже не работает. Можем. Имеющихся на данный момент ресурсов и капитала хватит на безбедное существование всего населения земли. Да-да, всех 8 с лишним миллиардов. Отговорка теперь новая: "если сломать существующую систему, наступит хаос". Так вот в этой книге Жижек как раз и приводит примеры того, как в отдельных странах (в Боливии, к примеру) к власти приходили крайне левые и хаос отчего-то категорически отказывался наступать. Тем более, что хаос, по его мнению, наступит рано или поздно а любом случае. Да и вообще через призму этой книги на многие политические, социальные и культурные явления в мире можно взглянуть с непривычной стороны. На проблему курдов, например, палестино-израильский конфликт, французские желтые жилеты или даже западную политкорректность, гладенько причесанные движения вроде #MeToo, "антифа" или политически ангажированные экологические инициативы. Замечательно раскрывает он глаза и на то, как власти разобщают нас с помощью идеологических мистификаций в действительно важных вопросах (экология, права женщин и т.п.) Навязывая чувство вины, убеждая в бесполезности борьбы, подменяя понятия либо манипулируя дискурсом.

Стоит упомянуть и то, что Жижек, в отличие от многих других левых теоретиков нашего времени резко негативно настроен в отношении очевидно ультраправого путинизма и принимает безоговорочно сторону Украины в военном конфликте, считая это противостояние поворотным и основополагающим историческим событием, от которого зависит будущее всего мира. Хотя он вообще не из тех, кто склонен преуменьшать важность любых событий, явлений и даже выбора слов, предпочитая строить причинно-следственные цепочки и выискивать в малом признаки большого. А для привычного образа коммуняки он все-таки слишком гуманист. И этим тоже близок мне.

Нужен ли нам новый коммунизм? Да, но лишь такой, который я склонен называть умеренно консервативным коммунизмом: все необходимые шаги, от глобальной мобилизации против вирусных и других угроз до введения процедур по ограничению рыночных механизмов и социализации экономики, но консервативные (в том смысле, что усилия должны прилагаться для сохранения условий человеческой жизни, и такое сохранение, как ни парадоксально, как раз и требует изменения порядка вещей) и умеренные (в смысле осторожности, с учетом непредсказуемых побочных эффектов наших мер).

Дискурс в этой книге сосредоточен в основном на проблемах и событиях западного мира. Но можно провести огромное количество параллелей с тем, что происходит у нас. И это в очередной раз доказывает слова Бодрийяра о мнимости всех военных противостояний. Войны нашего времени действительно ведутся не против притеснения какой-то этнической или религиозной группы, не за земли и даже сферы влияния. А ведутся они против нашей с вами свободы и наших с вами прав на жизнь, на свободу передвижений, мнений, суждений и выражений, на личные честь и достоинство. Это все одна глобальная классовая война, и я не одна так считаю.

Несмотря ни на что, Жижек остается оптимистом (крах привычной системы неминуем, но на обломках "мы наш мы новый мир построим", если, конечно, вовремя объединимся) и, хоть и позволяет себе крепкое словцо или шутку на грани фола, однако в постмодернистский безысходный циничный стеб не скатывается. И это тоже не может не воодушевлять.

Если бы этой книги не существовало, её необходимо было придумать! Насколько бы скучнее выглядели истории о том, есть ли жизнь на Марсе, если бы не завязка. Для пущей достоверности астробиолог Чарльз Кокелл не только передаёт в свободной форме разговоры с водителями, но и указывает конкретный маршрут, где беседа состоялась. Конечно, в художественной обработке и наверно (не утверждаю) с приукрашиваниями, но, возможно, американские и британские таксисты не прочь и о Марсе поговорить. Представьте себе аналогичную картину в нашем "убере". Тут возможны всякие варианты: от "вы издеваетесь" до сцен из "Слова пацана".

Впрочем, душевными беседами дело не ограничивается: в каждой главе есть научный бэкграунд автора, психологический фактор, жизненные наблюдения из окна такси и, разумеется, сама тема, в которой вместе сливаются история, астрономия, биология, философия, физика и другие дисциплины. При этом тексты написаны живым языком, в виде увлекательных научпоп-лекций, а не академических статей, словно вас позвали хорошо проводить время и просвещаться, а не пытаются напичкать максимальным количеством фактов и информации, попутно намекнув, какой умный у этой книги автор. И да, к финалу вы станете чуточку ближе к иным мирам, а также узнаете немного об инопланетных таксистах. Но без фанатизма.

Совершенно очаровательная и остроумная книга! Приводя в доказательство бессмертные труды Фрейда, а также многие другие литературные источники, включая самые древние, автор утверждает с уверенностью чеширского кота из «Алисы в стране чудес», что «все мы (то есть любители чтения) здесь не в своём уме».

Каждый, кто хоть в какой-то степени считает себя книгочеем, не раз и не два узнает себя на страницах этой книги, а это значит, что вместе с этим узнаванием придется признать себя невротиком, чьи комплексы и странные предпочтения было бы, несомненно, любопытно изучить великому психоаналитику.

Хочется купить новенькую книгу? Признак невроза!

Этот распространенный тип невротического поведения подробно рассмотрел в своей книге «Духовные письма» философ Джузеппе Ренси: Сколько раз тебя, должно быть, охватывало чувство, будто, раз у тебя нет той или иной книги, тебе не хватает чего-то основополагающего, чтобы считать себя культурным человеком; ты долго сопротивляешься искушению купить эту книгу, но тщетно: чем сильнее ты противишься, тем более необходимой кажется тебе эта покупка и тем более постыдным – сам факт ее несовершения.

Жалко выбросить прочитанную или непонравившуюся книгу? Точно невроз!

Сложи их в коробку и убери на чердак, скажут самые робкие из нас, ведь они уверены, что нашли компромиссное решение. Только вот на безжалостном языке доктора Фрейда компромисс – признак невроза.

Потратил деньги на книгу, но во время чтения понял, что не нравится, а всё равно дочитываешь? Диагноз понятен!

«Я потратил деньги впустую, а теперь, чтобы сравнять счет, я должен еще и впустую потратить время». Если это не рассуждения человека с неврозом, я даже не знаю, что это.

Или вот

…что помимо послеродовой депрессии и посткоитальной дисфории существует и посткнижное расстройство. Американцы называют его post-book blues (примерно как baby blues – подавленное состояние после рождения ребенка или же, в нашем случае, завершения книги). Не уверен, что такое есть в диагностических руководствах по ментальным расстройствам, но нет такого читателя, кто бы не терзался из-за расставания с любимым романом.

По книге разбросано много ссылок на литературные и не очень труды, которые звучат очень даже любопытно. Кроме того, автор задаёт каверзные вопросы, вроде таких: «Книги – это мужчины или женщины?» или «Каков был бы исход отношений Ромео и Джульетты, если бы они встретились через приложение для знакомств?» Не знаю, как вам, но мне это показалось чрезвычайно занимательным и точно подняло мне настроение.

Я настоятельно НЕ рекомендую воспринимать эту книгу серьёзно. Написана она со здоровой долей юмора, и у автора явно не было желания обидеть миллионы владельцев горящих глаз, любопытных умов и пылающих сердец.