Рецензии на книги издательства «Axioma»

Приступая к этому труду, мы ставили главной своей задачей выяснить, «как работает» агиографическое произведение. К решению этой задачи мы даже не приступили.

Конечно, эта цитата вырвана из контекста, но не просто так. Я хотел узнать, как читать жития святых (агиография оказалась шире) с точки зрения науки. Подготовки никакой не было. От "Введения в критическую агиографию" ожидал доступного изложения самых базовых вещей. Книга справляется с этим только отчасти. Сперва вроде всё хорошо: краткий экскурс в историю агиографической дисциплины, основные термины и характерные черты жанра, отдельно про агиографические координаты времени и пространства. Потом какой-то резкий скачок, и почти вся вторая половина книга вообще не о том. О чём там только не говорится: пространство иконы, очень много о календарях (в том числе достаточно подробный разбор дат Рождества и Успения), об апокалиптике, о восприятии времени в иудео-христианской традиции и т.д. Например, один из подпунктов называется "МЦИ [модель с циклическими измерениями] и квантовая космология в теории суперструн". Не скажу, что это скучно, напротив, по-своему интересно, но к агиографии, как мне кажется, имеет довольно опосредованное отношение (даже восприятие времени в том виде, в каком о нём рассказывает В. М. Лурье). Судя по многочисленным ссылкам на самого себя, все эти темы являются научным интересом автора. То есть получается, что это его вклад в критическую агиографию, но он связан с какими-то узкими и, кажется, косвенными вопросами, тогда как фундамент дисциплины обозначен недостаточно. Также В. М. Лурье пишет ("Введение" 2009 года), что собирается создать большую работу под названием "Теория нарратива", а это вот к ней подготовка. Возможно, там всё будет смотреться более уместно и органично.

"Введение в критическую агиографию", к сожалению, слишком кратко коснулось тех моментов, которые казались мне наиболее интересными и важными, при этом отдав половину не самой крупной книги (230 страниц) каким-то странным темам. Может быть, я не прав, ведь никакой базы у меня нет, а В. М. Лурье производит впечатление довольно умного человека. Так или иначе, чувствую необходимость поискать другие работы по теме, хотя выбор на русском, кажется, совсем невелик.

P. S. На книгу есть разгромная рецензия А. Ю. Виноградова, в которой он подробно разбирает ошибки и странности "Введения". Текст эмоционален, и я не берусь судить, насколько он верен, потому что не разбираюсь в теме, но почитать интересно.

Сегодня,23 января, память святителя Григория Нисского, епископа Нисского
Мысли Григория Нисского о красоте человека, созданию Человека по «естеству Божественному», Устроению тела и души Человека Творцом Вселенной «с рассмотрительностью» и о том, что дойдя до «края греховной тьмы, снова начнем жить при свете»..
…Человек - великая эта и досточестная тварь - не обитал еще в мире существ, потому что неестественно было начальнику явиться прежде подначальных, но после того, как уготовано сперва владение, следовало показать и царя.
Поэтому, когда Творец Вселенной устроил имеющему царствовать как бы царский некий чертог, и это были сама земля, острова, море и наподобие крыши сведенное над ними небо, тогда в царские эти чертоги собрано было всякого рода богатство; богатством же называю всю тварь, все растения и прозябения, все, что чувствует, дышит, имеет душу. Если же к богатству причислить надо и вещества, какие только по какой-либо доброцветности в глазах человеческих признаны драгоценными, например золото и серебро и те из этих камней, которые любезны людям, то обилие всего этого, как бы в неких царских сокровищницах, скрыв в недрах земли, потом уже показывает в мире будущего человека, заключающихся в нем чудес, частью зрителя, а частью владыку, чтобы при наслаждении приобрел он познание о Подателе, а по красоте и величию видимого исследовал неизреченное и превышающее разум могущество Сотворившего. Поэтому-то человек введен последним в творение - не потому, что, как нестоящий, отринут на самый конец, но потому, что вместе с началом бытия должен бил стать царем подчиненных.
- Угоститель естества нашего, всякого рода красотами убрав жилище, уготовив этот великий и всем снабженный пир, потом уже вводит человека, вменив ему в занятие не приобретать то, чего еще пет, но наслаждаться тем, что уже есть. Поэтому в основание устройства полагает в нем сугубое начало, смешав с земным божественное, чтобы ради того и другого иметь ему наслаждение, какое сродно и свойственно тому и другому, наслаждаясь и Богом но естеству божественному, и земными благами но однородному с ними чувству.
Устроению же человека предшествует совет, и Художником по начертанию слова предызображается будущее создание, и каково должно быть оно, и какого Первообраза подобие носить на себе, и для чего оно будет, и что произведет по сотворении, и над чем ему господствовать - все это предусматривает Слово, чтобы человек принял достоинство, которое выше его бытия, приобрел власть над существами прежде, нежели сам пришел в бытие…Какое чудо! Устрояется солнце, и никакого не предшествует совета…К одному только устроению человека Творец Вселенной приступает как бы с рассмотрительностью, чтобы и вещество приуготовить для его состава, и образ его уподобить первообразной некоей красоте, и предназначить цель, для которой будет он существовать, и создать естество соответственное ему, приличное его деятельности.
наилучший Художник создал наше естество как некий сосуд, пригодный для царственной деятельности, и по душевным преимуществам, и по самому телесному виду устроив его таким, каким нужно быть для царствования. Ибо душа прямо показывает в себе царственность, и возвышенность, и великую далекость от грубой низости тем самым, что она, не подчиняясь, свободно, полновластно располагает своими желаниями. А это кому иному свойственно, кроме царя?
наш Зиждитель как бы наложением некоторых красок, т.е. добродетелями, расцветил изображение до подобия с собственной Своей красотой, чтобы в нас показать собственное Свое начальство. Многовидны и различны эти как бы краски изображения, которыми живописуется истинный образ: это не румянец, не белизна, не какое-либо смешение этих цветов одного с другим; не черный какой-либо очерк, изображающий брови и глаза; не какое-либо сорастворение красок, оттеняющее углубленные черты, и не что-либо подобное всему тому, что искусственно произведено руками живописцев, но вместо всего этого - чистота, бесстрастие, блаженство, отчуждение от всего худого и все однородное с тем, чем изображается в человеке подобие Божеству. Такими цветами Творец собственного Своего образа живописал наше естество…
Почему телу не прирождены силы, служащие к охранению жизни? Напротив того, человек вводится в мир лишенным естественных прикрытий, каким-то безоружным и бедным, имеющим нужду во всем потребном для жизни, достойным, по-видимому, более сожаления, нежели ублажения. Не имеет ни рогов для защиты, ни острых когтей, ни копыт, ни зубов, ни какого-либо жала, от природы снабженного смертоносным ядом, чем обладают многие животные для защиты от оскорбляющих, и не покрыто у него тело волосяной оболочкой, хотя поставленному начальствовать над другими надлежало от природы быть огражденным собственными своими оружиями, чтобы для собственной своей безопасности не иметь нужды в помощи других…
Один только человек всех быстроногих медлительнее, великорослых ниже, обезопасенных прирожденными оружиями беззащитнее.
Но нетрудным считаю доказать, что видимая недостаточность нашего естества и служит предлогом к обладанию над подчиненными. Если бы у человека столько было силы, что скоростью перегонял бы он коня, не стирал ничем жестким ног, защищенных какими-либо орудиями или копытами, имел у себя рога, жало, когти, то, во-первых, при таких прирожденных телу его отличиях был бы он каким-то зверским и неприступным, а потом пренебрегал бы начальством над другими, нимало не нуждаясь в содействии подчиненных. Теперь же для того именно жизненные потребности разделены на каждого из подчиненных нам, чтобы начальство над ними сделать для нас необходимым. Медлительность и неудободвижимость тела ввели в потребность и обуздали коня; нагота плоти сделала необходимою попечительность об овцах, которая ежегодной данью шерсти с них восполняет недостаток нашего естества. Нужда привозить к нам припасы для жизни из других стран запрягла вьючных животных для таких услуг. Невозможность, подобно прочим животным, питаться травою сделала вола подручным нам в жизни, который трудами своими облегчает нам жизнь. Поскольку же для борьбы с каким-либо из других животных, наносящих нам вред зубами, потребно было иметь зубы и грызться, то пес в нашу потребность вместе со скоростью предоставил собственный свой род, став для человека как бы одушевленным мечом. А, что крепче ограды рогов, пронзительнее остроты когтей, то придумано людьми. Это железо, которое не всегда при нас, как рога и когти у зверей, но, оказав временную помощь нам в борьбе, остается потом само по себе. И вместо крокодиловой чешуи можно и человеку сделать из нее оружие, на время прикрывшись этой кожей. Если же нет ее, то искусством обращается в нее и железо, которое, оказав временную услугу на войне, свободным от бремени оставляет воина в мирное время. Услуживают нам в жизни и крылья птиц так, что по примышлению своему не уступаем в скорости пернатым. Одни из них делаются ручными и помогают ловцам, другие же умышленно привлекаются на наши потребы. А искусство, по примышлению своему сделав стрелы наши крылатыми, для наших потребностей посредством лука доставляет нам скорость пернатых. И то, что ступни наши во время шествия терпят боль и стираются, сделало необходимым употреблять в пособие то, что поручено нам. Ибо из этого можем приготовлять удобную для ног обувь.
У человека стан прямой, лицо обращено к небу, и смотрит он горе, а этим означается его право начальствовать и царское достоинство. Ибо то самое, что из живых существ таков один только человек, у всех же прочих тела поникли долу, ясно доказывает различие в достоинстве преклонившихся пред владычеством возвысившейся над ними власти. У всех прочих передние члены суть ноги, потому что согбенное имеет нужду в опоре. А в устройстве человека члены эти стали руками. Ибо в потребность прямому стану достаточно было одного основания, так как и двумя ногами безопасно подпирается он во время стояния. Сверх того содействие рук помогает и потребности слова. И кто услугу рук назовет особенностью словесного естества, тот не совсем погрешит…для слова нужно было соответственное устройство орудий, чтобы, согласно с потребностью речений, изглашалось слово, образуемое голосовыми членами. Для этого-то приданы телу руки. Ибо если можно насчитать тысячами жизненных потребностей, в которых эти досужие и на многое достаточные орудия рук полезны для всякого искусства и всякой деятельности, с успехом служа в мирное и военное время, то преимущественно перед прочими нуждами природа придала их телу ради слова.
как искусный какой музыкант, не имея по болезни собственного своего голоса, но желая выказать свое знание, пользуется в пении чужими голосами, - свирелями или лирой, - обнаруживая перед всеми свое искусство, так ум человеческий, изобретатель всякого рода мыслей, по невозможности выказать стремлений мысли душе, понимающей при помощи телесных чувств, как сведущий какой художник, касаясь этих одушевленных орудий, извлекаемым из них звуком делает явными сокровенные мысли.
Поскольку прекраснейшее и превосходнейшее из всех благ есть само Божество, к которому устремлено все вожделевающее прекрасного, то утверждаем поэтому, что и ум, как созданный по образу Наилучшего, пока, сколько можно ему, причастен подобия Первообразу и сам пребывает в красоте; если же сколько-нибудь уклонится от этого подобия, лишается красоты, в которой пребывал.
Дойдя до предела порока, когда будем на краю греховной тьмы, снова начнем жить во свете, потому что Естество доброты до неисчетности во много крат преизбыточествует перед мерой порока. Поэтому снова рай, снова это древо, которое есть древо жизни; снова дар образа и достоинство начальства, впрочем не над тем, кажется мне, что людям ныне по житейской потребности подчинено Богом; но предстоит нам упование иного некоего царства, о котором слово остается для нас несказанным.

Ох и перевооод, давно я такого не читывал, браво. Я извиняюсь, но это "Можно разодрать на цитаты глубокие и духовные книги Коэльо" просто:

В искусстве человек возвращается к суверенности (к миру желания), и если поначалу им движет желание желание уничтожить, едва он достигает своей цели, как его охватывает желание заново зажечь желание.

В плане знания (где меня оставляет знании)

комотого

индусы глагол ом

Но самый яркий огонь желания знании возжёг во мне, конечно, следующий перл:

По словам Иоанна Креста

Такое впечатление, что этот перевод замечательный соорудил известный в определённых кругах Максим Урманов.

Но Батай, конечно, умница. Всем этим "комотого" не прикрыть действительно смелый полёт мысли по-настоящему глубокого философа, размахнувшегося, охватившего, и постаравшегося дополнить граждан, мягко говоря, не средних умов: от Гоббса до йогов, от Бланшо до Ницше, от Кьеркегора до Иоанна Крестителя, от... в общем, господам интеллектуалам читать всенеприменно, но, само-собой не в этом безобразном издании.