5

Внеклассное чтение, как вам это понравится? Оруэлл, Хаксли... Да что эти британские интеллектуалы знали о тоталитаризме! Елена Ильина, сестра С.Я. Маршака и автор той самой "Четвёртой высоты", расскажет нам, как всё это было. Как без комнаты 101 и без голодных крыс оказывалось такое социальное давление, такое принуждение... Вы, нынешние - ну-тка!
Начало пятидесятых, женская школа, четвёртый класс. Девочки - в основном симпатичные, славные - учатся, устраивают пионерские сборы, мастерят, издают свою газету, веселятся. Ничто, как говорится, не предвещает. Характеры прописаны так, что практически и не прописаны. Кати, Тани, Лиды, Ани... Ну, допустим, одна - неряха, другая - рассеянная, третья любит поозорничать... Оля, Настя, Нина... Стелла Кузьминская. Сердце ёкает. Наверное, она будет дрянь. В определённый период было принято, чтобы отрицательный персонаж носил не очень русское имя. Как в душном романе Леонова "Русский лес" Грацианский, помните? Вихров - и Грацианский, кто прав, кто виноват? И точно...
Стелла Кузьминская раскладывала по всей парте свои книжки и тетради.
— Это Анино место, — строго сказала ей Катя. — Ты тут не одна сидишь.
— Когда Аня придет, я переложу, — спокойно ответила Стелла.
— Нет, сейчас переложи! — рассердилась Катя. — Это не твоя половина!
Стелла тихо проговорила: «Собственница!» — и передвинула книжки на свою половину.
— Ты сама собственница! — сказала Катя. — Я же не о себе беспокоюсь.

К чести Елены Яковлевны, она не стала делать из десятилеточки врага народа. Стелла - способная, неглупая девица с некоторой склонностью употреблять "воображальные словечки" типа само собой разумеется. Она - редкое положительное качество в детях - хорошо знает свой потолок. Зато её мамаша - эталонная гадина советской школьной прозы.
— Завидуют, вероятно, — сказала Антонина Степановна.
— Чему? — удивилась старшая вожатая.
— Ну как это «чему»? Ведь не можете же вы не замечать, что Стелла выделяется на общем фоне?
— Выделяется? Я бы этого не сказала. То есть, к сожалению, она несколько выделяется — своими манерами, своей привычкой держаться особняком. Девочки говорят, что она «воображает». Знаете это детское выражение? И посмеиваются над ней.
— Посмеиваются? Но как же вы, воспитатели, допускаете это?
— А почему и не допустить? Такая добродушная, дружеская шутка иной раз исправляет лучше выговора.
— Ах, вы полагаете, что моя Стелла заслуживает выговора? Это за круглые пятерки и хорошее поведение?

Чтой-то расписалась я на ночь глядя, но дальше будет умнее

Не столь важно хорошо учиться и примерно себя вести, сколько принимать участие (сглатываю ком в горле) в жизни класса, школы, пионерии, коллектива. Коллектив - это Главное Дело, и если он тобой недоволен, нет другого выхода, как исправиться. И когда ученицы малюют друг на друга карикатуры, занимаются критикой и самокритикой на собраниях, перестраивают друг другу режим дня, их родители выглядят на фоне дочерей слегка инфантильно. Наивные! Милые! Славные! Распевают туристические песни, балуют своих малюток и ну напрочь, напрочь не понимают, как важна роль коллектива. Зато в подшефном детдоме ребята и девочки такие самостоятельные, деловитые и степенные, такие... взрослые. Учительница постоянно ставит этих дисциплинированных деток в пример разболтанным "родительским".
А отметки? О, эти отметки...
С виду обыкновенная, безобидная цифра «два», а на самом деле настоящая, страшная двойка! У Кати потемнело в глазах…
Какой ужас — получить двойку, да еще в такие дни, почти накануне сбора дружины! Вот тебе и обязательство — учиться только на пятерки!..
- А вот Зайцевой пришлось поставить двойку: грубые ошибки, сплошные кляксы. Киселевой — тоже два: много ошибок, пропуски букв.
Тоня Зайцева тем временем уже уткнулась головой в парту и залилась слезами, еще больше размазывая кляксы в своей тетрадке.
— Возьми себя в руки, девочка; — участливо, но в то же время и строго сказала Анна Сергеевна. — Слезами дело не поправишь.

Известный педагог Ш. Амонашвили отметок не любил. Представьте, говорил он, заболело ваше чадо, вызываете вы врача. Тот посмотрел горло, измерил температуру, поставил ребёнку двойку и уехал. Двойка вопит: "Ученику плохо! Надо ему помочь!", а чем помочь, не докладывает. И в методы самопомощи четвёртого "А" я слабо верю, простите. Чему одна четвероклассница может обучить другую? Фендриков же разгонять фухтелями, понеже что фендрик фендрику может сказать умного? Сам смысл ученья - в передаче опыта от старшего к младшему. А мадам училка мило устроилась - объяснит материал, проведёт контроль, налепит пар и за своё бракодельство не в ответе. У нас выправление преподавательского брака сбрасывалось, впрочем, на родительские плечи...

"Это моя школа" - настоящая сокровищница отметок, которые все ставят всем. Распространённая ситуация: по болезни уходит молодая и славная учительница, а на её место приходит строгая и педантичная классная дама, заметим в скобочках, не умеющая взаимодействовать с детьми абсолютно, до смешного. И вот Катя бросает: "Несправедливо!"
Такого не переживал, наверное, ни Маугли впотьмах с коброй, ни пятнадцатилетний капитан, когда Негоро захохотал: "Я капитан Себастьян Перейра, торговец чёрным деревом, негоциант, компаньон великого Альвеца!" Посмела. Критиковать. Старого человека. Учительницу!! Выскочила. Нашлась умница. Одна из всего класса. А уж как пробирают Катю: "Вот представьте себе, что у нас в летной части, в полку, заболел командир. На его место пришел другой. Увидели его летчики и подняли крик: «Ах, ох! Не хотим нового командира! Он придирается, мы его не любим! Ах, ах!» Если вы в самом деле любите вашу учительницу, вы должны охранять честь вашего полка... Отличной дисциплиной. Высокой сознательностью". А то вашей учительнице поставят двойку.
Как большинство отпрысков военных династий, я всеми фибрами ненавижу солдафонство. Армейской дисциплине и субординации место в армии, да и там каждый стрелочник из себя маршала не строит. А уж когда поступки классной дамы не должны обсуждаться классом... И самое дивное, что к этому стремились. На всех уровнях общества. Если бы эскадрилья восстала против командира, к ней бы, кстати, скорее прислушались.

Но я ставлю Е. Ильиной отметку "отлично". За военную тему. Как раз давеча перечитывала "Семнадцатилетних" Матвеева, так там, в произведении для юношества, недавний блокадный ужас кокетливо замалчивается. Светлый чистый город Ленинград, прелестные институтки, для которых словно не было ни голода, ни эвакуации... Девочки, давайте учиться красиво! Всё ах! эстетично, но вот Ильина до такой эстетики не унижается. В "Это моя школа" героини с такой готовностью включаются в поиск мальчика Серёжи по детдомам Подмосковья, будто всю сознательную занимались социальной работой. И сразу проясняется, что при любом режиме, кто бы там на престоле ни сидел, и чьи бы там голенища ни сияли и усища ни смеялись - главное остаётся главным.
И вот вагон еле заметно тронулся с места. Все двинулись за ним, точно их потянула вслед какая-то невидимая нить.